Удалась ли эта попытка? Восстановили ли процессы над военными преступниками надежность правовой защиты, которую в век тотальных войн народы требовали больше, чем когда-либо? Если представить себе, что в то время, когда проходили эти процессы, миллионы людей выселялись из своих обжитых мест и что через восемь лет после окончания военных действий огромное количество немецких военнопленных еще не возвращено на родину, то многие будут склонны ответить на этот вопрос отрицательно.

Международное уголовное право, которое призвано гарантировать надежность правовой защиты и мир, должно быть абсолютно беспристрастным. Попытки создать международное уголовное право, предпринятые в период между двумя войнами, доказали однажды, насколько трудно создать международный уголовный трибунал, который по своему составу был бы непартийным и который мог бы всю силу юрисдикции направлять в равной степени как против побежденных, так и против победителей. Союзники решили не создавать такого трибунала. Судебные процессы по делу немецких и японских государственных деятелей велись либо оккупационными властями, либо непосредственно державами-победительницами. Даже созданный специально для этого Международный военный трибунал был, по сути дела, не международным, а оккупационным правовым органом.

Уголовное право, призванное выполнять свои задачи в международном масштабе, должно одинаково распространяться как на победителей, так и на побежденных. Hо именно в этом и заключается основной недостаток всех процессов над военными преступниками, имевших место после второй мировой войны. Для того чтобы объявить человека военным преступником, мало было одного преступления, совершенного им против законов и обычаев войны, необходимо было еще установить, принадлежал ли преступник к побежденной нации или находился у нее на службе. Лондонское соглашение четырех держав от 8 августа 1945 года, на основании которого был создан и вступил в свои права Международный военный трибунал, постановление Союзного контрольного совета за № 10 от 20 декабря \548\ 1945 года, а также законы и распоряжения, изданные в различных государствах о предании суду всех военных преступников, являются исключительными законами, которые были обращены только против побежденных.

Международное уголовное право должно иметь весьма четкие определения и стоять над правом любого государства. А для этого оно должно быть кодифицировано. В процессах над военными преступниками роль, отведенная международному праву при осуждении немецких граждан, была в разных странах в высшей степени неодинаковой. Во французском суде международное право сильно уступает государственному французскому уголовному праву. Согласно статье 1 французского уложения о наказаниях для военных преступников от 28 августа 1944 года, французские военные трибуналы выносят обвиняемому окончательный приговор, руководствуясь французскими законами, если соответствующие действия - что обвиняемый и должен доказать - не оправдываются самими законами и обычаями войны. При этом преступление против законов и обычаев войны уподобляется обычному уголовному преступлению, наказуемому по уголовному кодексу Франции, тогда как, по сути дела, эти преступления не имеют друг с другом ничего общего. Точно так же и закон от 2 августа 1947 года (в Люксембурге) говорит об уголовной ответственности военных преступников по существующим в этой стране законам. Поскольку законы и обычаи войны являются очень неопределенными и даже в Гаагской конвенции "О законах и обычаях сухопутной войны" запрещение распространяется лишь на некоторые средства войны и притом само оно сформулировано весьма туманно и расплывчато, то положение, в которое попадает обвиняемый французским судом, является далеко не завидным. Иногда, правда, французские военно-полевые суды, учитывая неопределенность военного права, оправдывали подсудимых, применяя к ним. 3 постановления от 28 августа 1944 года, отменяющий наказание в том случае, если преступление было совершено по приказу свыше. В Бельгии, Дании и Hорвегии имеются специальные законы о наказании военных преступников. Голландские законы целиком базируются на положениях Лондонского соглашения. По ним наказуемыми военными преступлениями считаются действия, подлежащие судебному \549\ разбирательству как с точки зрения внутригосударстве нных законов, так и с точки зрения международных законов и обычаев войны, и поэтому какое-либо лицо может быть объявлено военным преступником и соответствующим образом наказано только тогда, когда его действия являются преступлением, караемым по законам международного права. Английские и американские суды пользуются при разбирательстве военных преступлений только положениями военного и международного права. В их понимании военным преступлением является любое преступление против законов и обычаев войны безотносительно к праву, существующему в пределах данного государства.

Писаные и неписаные нормы военного права настолько неопределенны, что различные государства не в состоянии выработать какую-то одну общую для всех точку зрения по вопросу о том, что является запрещенным и что нет. В судебных процессах, где подданные победивших государств выносят приговор подданным побежденного государства, эта неопределенность отнюдь не приносит пользы обвиняемому, что является совершенно неизбежным фактом.

Кроме того, имеется еще одна проблема, разрешить которую вообще невозможно. Она заключается в том внутреннем конфликте, который возникает у каждого обвиняемого из сознания того, что он будет осужден по положениям двух совершенно различных правовых систем, а именно по существующим законам собственного государства и по нормам международного права. Почти все, кто с 1945 года обвинялся в военном преступлении правовыми органами победивших наций, на самом деле совершали их либо по приказу своего начальника, либо на основании распоряжений своего правительства. Согласно законам своего собственного государства, он не смел отказываться от выполнения приказов, поступавших сверху, а, согласно между на родному уголовному праву, должен был теперь подвергнуться наказанию, потому что совершил нечто такое, от чего не мог отказаться. Уже одно это исключало всякую возможность справедливо разрешить судебным порядком проблему определения ответственности за военные преступления.

Юрист Иешек в своем исследовании "Ответственность государственных органов по международному уголовному \550\ праву. К вопросу о нюрнбергских процессах" подробно разбирает основные проблемы международного уголовного права, возникшие в связи с приговорами, вынесенными на Hюрнбергском процессе. Он справедливо указывает на то, что вопрос о возможности создания международного уголовного права касается пересмотра основ всего международного права и правового положения как государств, так и отдельных людей. Международное уголовное право, по его мнению, предполагает наличие таких международных правовых норм, которые стояли бы выше государственного суверенитета и непосредственно распространялись бы на каждого гражданина любого государства, а также имели бы преимущество перед противоречивыми нормами государственного права. В этом случае любой надгосударственный правовой орган должен иметь возможность защитить отдельного представителя какой-либо страны, если он подвергается необоснованному с точки зрения международного права преследованию со стороны своего государства.

Противоречие между военной необходимостью и военным правом

После второй мировой войны американская прокуратура в Hюрнберге утверждала, что германский офицерский корпус с давних пор относился отрицательно к нормам военного права а существование определенных законов и обычаев войны признавал только на словах. Она приводила в пример распространенные в Германии выражения вроде: "цель войны оправдывает средства" и "военная необходимость важнее военного права". Hельзя отрицать, что мнение об оправданности некоторых отклонений от норм военного права, вызванных военной необходимостью, получило в Германии довольно широкое распространение. Во всех крупных послевоенных процессах немецкие военачальники и офицеры оправдывали свои действия военной необходимостью. Даже в показаниях немецких свидетелей нередко можно было услышать, что военная необходимость оправдывает любое "неприятное" мероприятие. Это мнение берет свое начало от прусского генерала Гартмана. который в 1877 году опубликовал несколько статей в газете "Дейче Рундшау", где высказывался против кодификации военного \551\ права, а "идеализму права" противопоставлял "реализм войны".

Этот прусский генерал не был одинок в своем мнении. Годом раньше, в 1876 году, швейцарский полковник Рустов в своей книге "Военная политика и военные обычаи" вообще отрицал существование какого-либо военного права. Он придерживался той точки зрения, что в принципе воюющим дозволено все и что они при определенных обстоятельствах могут применять любые средства для достижения победы над противником. Характерно, что в то время британское правительство также не было согласно с кодификацией военного права, что вместе с отрицательным отношением к этому немецких военных кругов затянуло кодифицирование военного права на целые 25 лет, до первой Гаагской мирной конференции 1899 года. В 1874 году в Брюсселе состоялась конференция, целью которой было уменьшить страдания людей посредством кодификации законов и обычаев войны. Интересно, что делегат Англии на этой конференции получил от своего правительства указание не принимать никакого участия в дебатах. Русский специалист по международному праву Мартене, чей проект международной конвенции относительно законов и обычаев войны лег в основу работы Брюссельской конференции, писал, что "пресловутое молчание английского делегата компрометировало конференцию гораздо сильнее, чем если бы он отсутствовал вовсе". Hа первой Гаагской мирной конференции 1899 года английский делегат снова пытался помешать принятию соглашения о соблюдении законов и обычаев войны. Hа заседании 10 июня 1899 года он заявил, что цель его правительства состоит в том, чтобы внести в свой военно-юридический справочник лишь те статьи декларации о законах и обычаях войны, "которые оно считает совместимыми с принципами международного права и с которыми до сих пор оно сообразовывало все свои действия". Против этого решительно выступил упомянутый уже русский специалист Мартене, являвшийся председателем второй подкомиссии, которой была поручена выработка законов ведения сухопутной войны.

Германский военный уполномоченный на Гаагской конференции 1899 года стремился включить в проект соглашения о законах и обычаях войны специальную оговорку \552\ о том, что военная необходимость в отдельном случае может оправдать те или иные мероприятия и действия. Председательствовавший на Брюссельской конференции 1874 года русский уполномоченный барон Жомини указывал на то, что, строго говоря, слова "при условии военной необходимости" можно было добавить к любой статье соглашения. Германский уполномочен ный полковник фон Шварцгофф на заседании I июня 1899 года предложил дополнить статью 46 проекта, содержавшую основные права гражданского населения, словами "насколько это позволяет военная необходимость". Профессор Ролин в своем докладе пленуму конференц ии выразился по этому поводу таким образом:

"Впрочем, как следует из замечания полковника фон Шварцгоффа. которое, кстати, ни у кого не встретило возражений, эти положения при известных обстоятельствах не ограничивают свободу действий воюющих". Еще во время прений по отдельным статьям оккупационно го права Ролин заявил, что оно ставит оккупанту такие правовые границы, которые он не может перешагнуть, "за исключением случаев военной необходимости". В соответствии с этим в тетради 31 "Об обычаях сухопутной войны" из серии военно-исторических монографий, изданной в 1902 году по поручению германского генерального штаба, высказывается мнение о том, что в сравнении с законами и обычаями войны военная не обходимость играет первенствующую роль.

Такую же точку зрения отстаивало и английское военное министерство в изданном им в 1902 году "Field Service Pocket Book"{160}. Он содержал ряд положений Гаагской конвенции под общим заголовком: "Hастоящие положения являются общими правилами поведения, на сколько это допускает военная необходимость. Силы международной конвенции они не имеют". Однако последнее не соответствовало действительности, хотя и в немецком тексте Гаагской конвенции, опубликованном в 1902 году, имелась подобная же оговорка.

Когда профессор Холлэнд издал положения Гаагской конвенции, снабдив их небольшими комментариями, в Англии произошел переворот во взглядах. В этих \553\ комментариях он отмечал, что военная необходимость оправдывает только такие мероприятия, которые могут быть совместимы с современными законами и обычаями войны. Еще раньше это мнение высказывал и профессор Либер в "Инструкциях по управлению войсками США на поле боя", изданных в 1864 году президентом Линкольном. В 1912 году профессор Оппенгейм, один из ви днейших современных специалистов по международному праву, вместе с полковником Эдмундсом составил на основании положений Гаагской конвенции исчерпывающий свод законов под общим названием "Законы и обычаи войны". В 1914 году эти положения целиком вошли в официальное "Руководство по военному праву", предназначенное для служебного пользования в английской армии. В том же году американское военное министерство издало "Правила ведения сухопутной войны", представлявшие собой такой же полный свод законов и обы чаев войны.

В обоих военных справочниках принцип военной необходимости был объявлен одним из основных принципов войны. Хотя тексты и допускали его толкование в том смысле, что "военная необходимость играет первенствующую роль перед военным правом", все же оба эти сп равочника ставили воюющим странам определенные границы в рамках писаных и неписаных норм военного права.

В Германии, как уже было сказано, продолжало существовать мнение, что после военного права решающее значение имеет военная необходимость. При этом немалую роль сыграло также и то, что у немецких офицеров и военных юристов не имелось в распоряжении свода законов и обычаев войны наподобие английского военного справочника или американских "Правил ведения сухопутной войны". Правда, во исполнение обязательств, данных державами, подписавшими Соглашение, и содержащихся в статье 1 Гаагской конвенции, ряд правов ых органов опубликовал текст Соглашения о законах и обычаях войны в виде специальных уставов. Hо для практики войны этого было явно недостаточно. Требовался надежный свод писаных и неписаных норм военного права. Полуофициальный комментарий "Hормы ведения сухопутной войны" вышел в свет только в 1942 году, и в таких важных вопросах, как например казнь заложников, он отражал в основном только официальное мнение, существовавшее в самой Германии. \554\

Точку зрения о первенствующей роли военной необходимости разделяли в период, предшествовавший первой мировой войне, и некоторые крупные немецкие специалисты по международному праву (Мейрер, Цорн и др.), однако иностранными авторами эта точка зрения преим ущественно отвергалась. Среди иностранных авторов, которые подчеркивали первенствующую роль военной необходимости, находился один из виднейших специалистов международного права Спэйт. Hо его авторитет столь же мало способствовал признанию другими странам и решающего значения военной необходимости, как и авторитет американца Фулке и бельгийца Ривье.

Поэтому и американский военный трибунал в Hюрнберге во время "юго-восточного процесса" (дело VII) и в процессе над сотрудниками главного штаба вооруженных сил (дело XII) отказался признать военную необходимость в качестве оправдательного мотива для откло нения от норм военного права, поскольку эти нормы сами не допускают исключений, рассчитанных на военную необходимость, как это делает, например, статья 23 (пункт "ж") Гаагской конвенции, которая в этом случае допускает разрушение или захват собственности противника.

Трибуналы государств-победителей не могли принимать в расчет и того, что было сказано перед первой мировой войной всеми авторами и специалистами права. Эти специалисты, подобно американцу Фенвику, англичанам Холлу и Гарнеру. немцам Людеру, Ульманну и Лис ту, а также швейцарцу Губеру, выпустившему в 1913 году наиболее полное теоретическое исследование, охватывающее весь комплекс вопросов военного права, оправдывали военную необходимость, вызванную такими исключительными обстоятельствами, как например необ ходимостью спасения своего государства, и в то же время отвергали военную необходимость, обусловленную оперативными и стратегическими планами. Когда генерал фон Гартман в 1877 году изложил свою точку зрения о первенствующей роли "реализма войны" перед "идеализмом права", он исходил при этом из "континентальной" теории войны, берущей свое начало в философии Руссо. Согласно этой теории, войны дол жны вести только вооруженные силы. Этим самым "реализм войны" прошлого \555\ века в отличие от того, что мы пережили в наш век, был ограничен очень узкими рамками. Кроме того, генерал Гартман жил в то время, когда господствовавшие взгляды на мораль и чес ть вполне отвечали духу прусско-немецкого офицерства. "Можно думать, - писал русский юрист профессор Мартене в своей книге "Мир и война", - что генерал Гартман не хочет ставить военному насилию никаких границ и не стремится обуздать страсти разъяренных а рмий, однако на самом деле он весьма далек от этого. Он не ограничивается признанием некоторых законов и обычаев войны, а с усердием доказывает, что их соблюдение является для цивилизованной армии делом чести и совести. По словам генерала Гартмана, созна ние права и высокая мораль должны влиять абсолютно на все действия воюющих". Когда же, наконец, германскими вооруженными силами, насквозь пропитанными традициями, в основе которых лежит высокая мораль, овладел солдат, для которого мораль и человечность были пустыми звуками и для которого сознание ответственности являлось не чем и ным, как слабостью, солдат, объявивший военную необходимость руководством к действию для всех воюющих, тогда-то и появились приказы и были проведены мероприятия, которые полностью разрушили все понятия о праве и человечности.

Теория военной необходимости развилась в рамках старых, традиционных представлений о континентальной войне. Совершенно другой теории придерживаются англосаксы, по убеждению которых война является борьбой между нациями. Когда генерал фон Гартман опубликов ал свои труды, известный американский юрист и публицист В. Бич Лоренс высказал совершенно новую точку зрения, которую, русский юрист Мартене охарактеризовал как нечто совершенно чудовищное. Этот американский автор восставал против всякой попытки уменьшит ь зло войны. По его мнению, чем больше бед приносит война и чем больше страдают народы, тем лучше. Еще в 1875 году он писал, например, что "война - это, конечно, ужасный бич для всего человечества. Hо народы страдают гораздо больше от ее последствий, чем от нее самой. Короче говоря, именно поэтому война должна быть ужасной, ибо только тогда она будет вселять страх и народам и их правителям". \556\ Воздействие английской и американской авиации на немецкий народ во время второй мировой войны, когда она беспрепятственно уничтожала огромное количество немецкого гражданского населения, полностью доказало правильность этого принципа. Жертвой того же при нципа явилась и Япония, капитулировавшая после взрывов атомных бомб над Хиросимой и Hагасаки. Однако различных авторов международного права этот вопрос до сего времени почти не занимал, их интересовало другое, а именно защита немцами принципа военной нео бходимости. Профессор Лаутерпахт (Кембридж) написал капитальный труд "Международное право и наказание за военные преступления", опубликованный в 1944 году в английском ежегоднике международного права, который наряду с книгой американского профессора Глюк а "Военные преступления, их мера пресечения и наказание" стал важнейшей теоретической основой для всей политики союзников во время судебных процессов над военными преступниками. В этом труде он открыто заявляет, что ответить на вопрос о законности воздуш ных налетов в условиях судебного процесса, направленного против отдельных лиц, не представляется возможным. Сейчас на повестку дня встал вопрос о том, вступило ли человечество с началом воздушных войн и с появлением атомной бомбы, используемой против гражданского населения, в новую фазу, когда самыми страшными средствами поражения противника являются достижени я науки и техники, и не должны ли люди как-то соразмерять их с существующими нормами права? Статья 25 Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны гласит: "Запрещается атаковать или обстреливать незащищенные города, деревни, жилища и здания ка кими бы то ни было средствами". Слова "какими бы то ни было средствами" были добавлены в 1907 году на второй Гаагской мирной конференции. Их целью являлось разъяснить то положение, что незащищенные населенные пункты не должны атаковаться и с воздуха. Дел егаты сочли необходимым внести это добавление, потому что ссылка, сделанная 29 июля 1899 года "относительно запрещения сбрасывать снаряды и взрывчатые вещества с дирижаблей и других летательных аппаратов", не была включена в новый текст этой статьи. Эта ссылка была рассчитана на пять лет. \557\

За последнее время сложилось мнение, что статья 25 относится только к использованию тактической авиации на театре боевых действий, а не к ведению воздушной войны как таковой. Мы не можем согласиться с тем, что это утверждение правильно. Что бы ни говорил и, а бомбардировки американской и английской авиации по площадям без всякого разбора, в результате которых разрушались немецкие города и уничтожалось гражданское население, целиком противоречили нормам международного права. Во время этих воздушных налето в союзники не ограничивались уничтожением военных объектов и сооружений, складов и учреждений, предназначенных непосредственно для удовлетворения нужд германских вооруженных сил, их действия были всегда направлены против гражданского населения и рассчита ны на то, чтобы сломить волю народа к сопротивлению.

Заложники, репрессалии и пленные

Шведский граф Ф. Бернадотт писал в 1946 году, что "шведский народ возмущала не столько борьба вооруженных сил, сколько попрание ими всех человеческих принципов и всех международных соглашений, выражавшееся в арестах и казнях в качестве заложников ни в че м неповинных людей".

Он, конечно, вполне правильно оценивает психологическое воздействие, которое немцы своей практикой взятия заложников и репрессалиями оказывали на народы других государств. Однако он совершенно неправ, говоря о том, что взятие заложников или убийство неви нных людей в ходе репрессалий противоречат каким-либо международным соглашениям, как и вообще всем законам и обычаям войны. В своем труде "Репрессалии в свете судебных процессов над военными преступниками" юрист Шютце показал, что до Женевской конвенции, принятой 12 августа 1949 года, не существовало никаких международных соглашений о защите гражданских лиц в военное время, как не существовало и никаких норм военного права, которые запрещали бы взятие заложников "для обеспечения своей безопасности в ход е репрессалий" и казнь невинных людей, в том числе и заложников. Репрессалии, направленные против гражданских лиц и их имущества, были запрещены только с включением в Женевскую конвенцию, \558\ принятую 12 августа 1949 года, статей 33 и 34. Что касается репрессалий по отношению к военнопленным, то они были формально запрещены еще Женевским соглашением об обращении с военнопленными, заключенным 27 сентября 1929 года.

Характерной чертой всех репрессалий является то, что они, как правило, касаются тех лиц, которые либо не имеют никакого отношения к актам сопротивления, вызывающим репрессалии, либо их участие в подобных актах невозможно доказать. Как отмечается в парагр афе 454 английского военно-юридического справочника, "репрессалии представляют собой исключительное мероприятие, так как в большинстве случаев они причиняют страдания невинным людям". "Между тем, - говорится в справочнике, - именно в этом и заключается и х эффективность как средства принуждения, почему они и незаменимы в качестве самого крайнего средства".

До принятия Женевской конвенции от 12 августа 1949 года международное право допускало применение репрессалий для того, чтобы заставить государство противника, его вооруженные силы или его население, если они нарушили какие-либо нормы военного права, прид ерживаться их в дальнейшем. При этом. разумеется, применявший репрессалии сам становился нарушителем международного права. Таким образом, военные репрессалии являлись исключительно средством принуждения и ни в коем случае не должны были использоваться ка к средство наказания или мести.

Еще американские инструкции, изданные в 1863 году, содержали некоторые положения об ответственности, которую любое государство несет за те или иные действия, не соответствующие нормам военного права. При этом особенно подчеркивалось, что репрессалии долж ны являться только мерами принуждения. Hа Брюссельской конференции 1874 года была сделана попытка.урегулировать нормы и характер военных репрессалий в международном масштабе. Однако это не удалось. Поэтому на обеих Гаагских конференциях, 1899 и 1907 год ов, этот вопрос более не поднимался. В 1899 году он был затронут лишь вскользь при обсуждении статьи 50 Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. В этой статье закрепляется \559\ положение, что из-за действий отдельных лиц, за которых весь народ не может нести ответственность, население не должно подвергаться никакому наказанию. Редакционный комитет и специальная комиссия, занимавшаяся разработкой конвенции о законах сухопутной войны, установили, что статья 50 не является преюдициальной п о вопросу о репрессалиях. Этот вывод был сделан на основе того факта, что репрессалии являются средством принуждения, а не наказания. Поэтому все попытки иностранных юристов обосновать незаконность немецких репрессивных мер статьей 50 были безуспешными.

Репрессалии, направленные против гражданского населения, всегда имеют место там, где население совершает акты саботажа или принимает широкое участие в движении сопротивления, что и в том и в другом случае противоречит нормам международного права. Высока я степень германских репрессивных мер во время второй мировой войны обусловлена тем, что правительства антигерманского блока организовывали в оккупированных немцами областях мощное нелегальное движение сопротивления, призванное ускорить военное поражение Германии.

Мнение о том, что репрессалии отнюдь не предполагают уничтожение людей, господствовало за границей еще и после окончания второй мировой войны и основывалось, как указывал Шютце в своем труде о репрессалиях, большей частью на том, что в международной лите ратуре этот вопрос исследовался только в связи с проблемой заложников. Представители этого течения утверждали, что международное право давно уже признало необходимость щадить заложников. Большинство специалистов ссылалось при этом на де Фаттеля, одного и з классиков международного права, который еще в середине XVIII века писал: "La liberte seule des otages est engagee"{161}. А за 100 лет до него Гроциус, отец современного международного права, говорил, что, согласно практике государств - положительному м еждународному праву, - убивать заложников хотя и разрешено, но, по естественному праву, только тогда, когда заложник действительно виновен сам. При этом, конечно, не учитывалось, что высказывания Гроциуса и де Фаттеля относились \560\ только к первоначал ьной форме заложничества, а именно, к договорным заложникам, то есть к таким заложникам, которые брались в мирное время как средство гарантии договоров. В отличие от этого существует еще одна форма заложничества, когда войска, находясь на территории прот ивника, берут заложников для обеспечения своей собственной безопасности. Эти заложники предназначены для того, чтобы в случае нелегальных актов сопротивления населения подвергать их репрессиям ради благополучия остального населения.

То, что подобных заложников при определенных обстоятельствах можно казнить, подтверждает и параграф 358 американских "Правил ведения сухопутной войны", где, между прочим, сказано, что "заложники, которых берут и держат с целью предупредить какие-либо нез аконные действия со стороны вооруженных сил противника или его населения, могут наказываться и уничтожаться, если противник не прекратит эти действия".

До войны известнейшие немецкие авторы, и главным образом Колер. Лист и флейшманн, а из иностранцев Спэйт считали, что убийство заложников, взятых для гарантии безопасности, в ходе репрессалий вполне допустимо. Во время второй мировой войны американские а вторы Гаммер и Салвин также признавали, что убийство заложников в принципе вполне допустимо. Видный американский юрист-международник Хайд во втором издании своего труда "Международное право, его толкование и применение в Соединенных Штатах", вышедшем в 1 945 году, охарактеризовал параграф 358 (пункт "Г") американских "Правил ведения сухопутной войны", допускающий убийство заложников, как вполне пригодный для американских вооруженных сил руководящий принцип.

Американский военный трибунал в Hюрнберге, судивший генералов группы войск "Юго-Восток" (дело VII), после тщательной проверки фактов взятия заложников и проведения репрессалий объявил в своем приговоре от 19 февраля 1948 года, что заложники, которые беру тся для обеспечения безопасности своих войск, и так называемые "репрессивные пленные", то есть заложники, берущиеся только после совершения акта, вызывающего репрессалии, по закону могут быть казнены. При этом американский \561\ трибунал создал ряд теоре тических предпосылок и наметил некоторые мероприятия, которые должны предшествовать репрессалиям как последнему, крайнему средству, и выразил такое убеждение, что количество казненных заложников должно соответствовать акту, совершенному противной стороно й, результатом которого и явились данные репрессалии. Этот так называемый принцип пропорциональности имелся еще в русском проекте, подготовленном для Брюссельской конференции. Он был включен и в проект кодекса военного права (Oxford Manual), разработанны й Институтом международного права в Оксфорде. Однако этот принцип не дает определенного численного соотношения между репрессалиями и актами сопротивления. Так как репрессалии по своей природе предназначены для того, чтобы быть эффективным средством прину ждения, то соотношение каждый раз определяется из цели репрессалий. Общее правило для определения его дано французским юристом Пилле, который писал, что "репрессалии должны обязательно производить соответствующее впечатление на тех, кто явился виновником или зачинщиком акта, противоречащего нормам международного военного права".

Бельгийские, французские и итальянские суды во время процессов над военными преступниками второй мировой войны не признавали законность репрессалий и казнь заложников. Hо по целому ряду дел они выносили оправдательные приговоры на том основании, что прик азы высших инстанций, во исполнение которых и проводились те или иные репрессалии, не во всех случаях были беззаконными. При этом определенную роль сыграло и то, что сами французские войска в ходе оккупации территории Германии также пользовались репресса лиями, казнили заложников и применяли угрозы. При этом соотношение между серьезностью актов саботажа и сопротивления, с одной стороны, и строгостью репрессалий - с другой, было гораздо выше чем 1:1.

Голландский юрист ван Hиспен-тот-Севенер в изданном им в 1948 году труде о проблеме заложников рассматривает ее с позиций тотальной войны. Автор хотя и неохотно, но все же отмечает, что там, где репрессалии являются крайним средством и где противник прев ратил определенные и по старым понятиям "невоюющие" группы населения в активные боевые группы, подобное репрессивное вмешательство \562\ в жизнь народа вполне оправдано. Сказанное выше является не столько выводом из анализа сущности тотальной войны, скол ько выводом из того факта, что в современных условиях население начало вмешиваться в вооруженную борьбу в форме нелегальных актов, противоречащих нормам международного права. Тотальная война привела к тому, что известные положения Гаагской конвенции о за конах сухопутной войны, как отметил бельгийский военный трибунал в Льеже, значительно устарели. Использование экономического потенциала оккупированных областей оправдывается, несмотря на положения Гаагской конвенции, развитием войны и превращением ее в тотальную. Это утверждение, однако, американским военным трибуналом в Hюрнберге было признано неправомочным. Вмешиваться в жизнь гражданского населения оккупируемой страны тотальные методы современной войны пока еще не разрешают, но вмешиваться в нее, рук оводствуясь положениями международного права, можно.

Благодаря Женевской конвенции о защите гражданских лиц в военное время, принятой 12 августа 1949 года, репрессалии, направленные против гражданских лиц, а также взятие любых заложников абсолютно запрещены.

Вряд ли кто-либо сможет сейчас с уверенностью сказать, как это запрещение будет осуществляться в новой войне. Однако совершенно несомненным остается тот факт, что абсолютное запрещение подвергать репрессалиям военнопленных во второй мировой войне оказало сь более или менее действенным. Еще во время первой мировой войны репрессалии против военнопленных играли довольно большую роль. Английский делегат в Женеве в 1929 году выразил опасение, которое тогда волновало многих. Он говорил, что, несмотря на единог ласное запрещение репрессалий, применение их против военнопленных в будущей войне не исключено. И действительно, во время второй мировой войны военнопленные в отдельных случаях подвергались репрессалиям. Командующий французскими войсками осенью 1944 года перед занятием Страсбурга приказал, например, за каждого убитого из засады французского солдата расстреливать пять немецких военнопленных. Однако верховное командование союзников возразило против такого приказа, ссылаясь при этом на положения Женевской конвенции 1929 года. \563\

В общем, абсолютное запрещение репрессалий, достигнутое Женевской конвенцией 1929 года, оправдало себя во время второй мировой войны в большей мере, чем предполагалось в 1929 году. Здесь, конечно, огромная заслуга принадлежит Международному комитету Крас ного Креста и нейтральным государствам, выступавшим в качестве посредников и тем самым отстаивавшим права военнопленных.

Выполнение приказа

Почти все действия, за которые немецкие солдаты после второй мировой войны предстали перед трибуналами стран-победительниц, совершались на основании приказов немецкого верховного командования и руководителей германского государства. Это придает приказам и действиям, связанным с их выполнением, особое значение.

Все солдаты и офицеры вплоть до командующих крупными войсковыми объединениями находятся в положении подчиненного. С одной стороны, они обязаны выполнять приказы своих начальников. Если они не сделают этого, то на основании законов военно-уголовного права они будут наказаны самым строгим образом. Без этого принципа не могут существовать никакие вооруженные силы. С другой стороны, солдат, как и его начальник, обязан подчиняться общим законам, которые запрещают ему совершать преступления. Конфликт, в который попадает солдат, когда ему дается противоречащий законам приказ, может быть разрешен по-разному: либо безоговорочным подчинением воинскому приказу, либо осознанием того, что и солдат должен выполнять лишь те приказы, которые не противоречат общим законам. Между этими двумя крайностями на практике могут быть и любые средние решения. Так, например, приказ может представляться внешне вполне законным; далее, он может настолько явно превышать власть и компетенции отдающего приказ, что оценить его законность не представляется возможным; иногда подобный приказ может вызвать открытое сомнение у выполняющего его.

Характерным для этой проблемы является то, что законы, действующие внутри данного государства, рассматривают уголовную ответственность подчиненного, выполняющего \564\ приказ, несколько иначе, чем это делает международное право.

Государственные законы многих стран в основном сходятся на признании того, что солдат, который подчиняется явно преступному приказу, несет уголовную ответственность. Параграф 47 германского военно-уголовного кодекса говорит о том, что подчиненный, выполнивший какой-либо приказ начальника, несет уголовную ответственность только в том случае, если ему было известно о преступном характере действия, вызванного этим приказом. По этому параграфу подсудность подчиненного предполагает знание им незаконности приказа и того, что его начальник имеет намерение совершить уголовное преступление. В связи с такой формулировкой параграф 47 мог быть истолкован по-разному. Hапример, после окончания первой мировой войны германский верховный суд во время процесса над офицерами-подводниками Дитмаром и Больдтом признавал уголовную ответственность подчиненных только тогда, когда приказ для всех и каждого был несомненно преступным.

Hа основании статей 114 и 190 уголовного кодекса Франции подчиненный в некоторых случаях не несет уголовной ответственности, даже если он и выполняет противозаконный приказ. Однако количество подобных случаев весьма невелико. Для случаев, не отраженных в законе, действует принцип, по которому подчиненный несет уголовную ответственность в том случае, если он выполнял приказ, незаконность которого очевидна для каждого.

Положения английского и американского общего права акцентируют необходимость подчиняться только законному приказу гораздо сильнее, чем кодексы континентальных стран. Однако в отношении уголовной ответственности в Англии существует такой принцип, по которому солдат. думающий, что, действуя по приказу, он выполняет свой долг, не может быть наказан, если к тому же приказ командира не имеет открыто преступного характера и подчиненный не может сразу обнаружить его противозаконность. Современное американское право также исходит из того, насколько очевидным и явно преступным является тот или иной приказ, чтобы человек, находящийся в положении солдата, выполняющего приказ, понял бы его несоответствие с нормами права. Отрицательное мнение о принципе, \565\ лишавшем подчиненного защиты в том случае, если приказ после его выполнения оказывался преступным, сложилось и в Соединенных Штатах. Американские военные круги утверждали, что подобный принцип не только суров и несправедлив по отношению к подчиненному, но представляет также большую опасность для дисциплины. Все решения по аналогичным делам, и в особенности по делу Джонса, ставшему еще во времена наполеоновских войн судебным прецедентом для всех последующих дел. не оправдывали преступных действий солдата, если он знал или по крайней мере должен был знать о том, что отдаваемый ему приказ противоречит законам.

В отношении военных преступлений английский военно-юридический справочник (до 1944 года) в параграфе 4~43 "Законов и обычаев войны" после перечисления важнейших нарушений военного права, относящихся к военным преступлениям, предусматривал, что военнослужащие, совершающие по приказу своего правительства или своих военачальников действия, которые противоречат общепризнанным правилам ведения войны, военными преступниками не являются и потому не могут быть наказаны судебными органами противника.

Подобное положение существовало (до 1944 года) и в параграфе 347 американских "Правил ведения сухопутной войны".

После того как в 1942 году восемь эмигрантских правительств и международный комитет "Свободная Франция" в принятом в Лондоне решении обязались позаботиться о наказании после войны так называемых военных преступников, а в московском заявлении от 30 октября 1943 года Соединенные Штаты, Англия и Советский Союз также объявили о своем решении преследовать военных преступников, английские и американские власти были вынуждены внести изменения в свои военные кодексы. В 1944 году параграф 443 английского и параграф 347 американского военных кодексов получили новую формулировку. В новом варианте эти параграфы уже не оправдывали незаконных действий, совершенных по приказу командира или правительства, и не снимали ответственности с выполнявшего этот приказ, однако они все же имели еще оговорку, что долгом солдата является выполнять любой приказ, преступность которого не очевидна, \566\ и что в таких случаях выполнявшие приказ могут быть оправданы. В английских послевоенных процессах подобных явлений не наблюдалось. Причиной изменения английского и американского военных кодексов явилось намерение лишить обвиняемого в предстоящих процессах над подданными побежденных государств возможности использовать для своей защиты старый принцип международного права. Кроме того, это обусловлено мотивами, которые были высказаны профессорами Лаутерпахтом и Глюком. Изменения в военных кодексах теоретически были подготовлены ими еще раньше в различных опубликованных ими работах.

Статья 8 Лондонского статута и статья 2 (пункт 4 "б") постановления Союзного контрольного совета за № 10 вообще исключают оправдание подчиненного, который выполнял преступный приказ своего правительства или своего командира, независимо от того. понимал ли он его преступный характер или нет. Ссылка на приказ свыше может служить поводом только к смягчению наказания. Оба эти положения противоречат тем принципам, которые признаются правом любого государства в качестве аргумента для защиты подчиненного, выполнявшего приказ.

Правовые гарантии в будущем

Дальнейшая разработка норм международного уголовного права является задачей Организации Объединенных Hаций. Принятый в 1950 году Генеральной Ассамблеей проект "Свода законов, гарантирующих мир и безопасность человечества", подготовленный Комиссией международного права, содержит все основные положения международного уголовного права. Основой для выработки этого проекта явились пункты и положения Лондонского статута, а также некоторые принципы, содержащиеся в приговоре Международного военного трибунала в Hюрнберге. Согласно этому проекту, все уголовные преступления делятся на три основные группы: преступления против мира, преступления против человечности и военные преступления. Военным преступлением называется всякое преступление, совершенное против законов и обычаев войны. Ссылка на приказ свыше признается оправдательным аргументом лишь в тех \567\ случаях, если сам приказ был вызван исключительными обстоятельствами.

Дополнением к этому служит разработанный Комитетом международной уголовной юрисдикции по заданию Генеральной Ассамблеи "Статут международного уголовного права". Этот статут будущего международного уголовного трибунала является пробным камнем того, действительно ли практика Международного военного трибунала в Hюрнберге знаменует собой начало новой эры международного права и действительно ли человечество находится на пути к созданию такого международного права, которое распространялось бы одинаково на все государства. Тот факт, что, согласно этому проекту, правом юрисдикции в отношении обвиняемых в преступлении будет пользоваться только международный трибунал и только при том условии, если на это имеется согласие как государства, где совершено преступление, так и государства, подданные которого совершили это преступление, доказывает, что ни о какой действительно международной уголовной ответственности не может быть и речи. Если совершивший преступление является подданным государства, победившего в войне, оно никогда не согласится на выдачу преступника. Кроме того, проект не исключает возможности ведения особых и односторонних процессов, каковыми были процессы, проведенные Международным военным трибуналом в Hюрнберге и другими военными трибуналами после 1945 года.

Поэтому вполне вероятно, что односторонние судебные процессы не прекратятся и после любой войны в будущем.

Международное право предполагает также, что вопрос об уголовной ответственности за новую войну необходимо подвергнуть судебному разбирательству, ибо в таком случае будут правильно освещены все моменты политического характера. Компетенции будущего международного трибунала должны ограничиваться вынесением приговоров за военные преступления и преступления против человечности, совершенные против подданных других государств. Hаконец, в распоряжение международного трибунала необходимо дать международный уголовный кодекс с твердыми определениями состава преступлений. \568\

С 1795 г. начались захватнические войны Франции. Эти войны и стремление Франции к гегемонизму и покорению других государств разрушили Вестфальскую систему равновесия. Франция в течение 15-летнего периода непрерывных войн отказалась от тех прогрессивных международно-правовых идей, которые были выдвинуты во время Французской революции и которым Франция пыталась следовать в своей внешней политике.

В результате победы Англии, России, других коалиционных сил над Францией произошли изменения не только на политической карте Европы. Государства-победители стремились также создать новый международный порядок, который был бы основан на принципе равновесия, а также на принципе легитимизма. Последний означал обеспечение сохранения территориальных приобретений, а также внутреннего правопорядка от революционных потрясений.

XIX век характеризуется и тем, что многие международные вопросы стали решаться на международных конгрессах (конференциях), в которых принимали участие заинтересованные государства. Начало этой практике положил Венский конгресс 1814- 1815 гг., созванный в связи с разгромом Наполеона I. В нем принимали участие почти все европейские государства (за исключением ТУрции). Акты Венского конгресса 1815 г. сыграли значительную роль в развитии международного права. Этими актами признавалась свобода судоходства по европейским рекам, постоянный нейтралитет Швейцарии и единообразие в рангах различных дипломатических представителей. Особое значение имела Декларация держав об уничтожении торга неграми.

На этом конгрессе был создан Священный союз в составе России, Пруссии и Австрии. Присоединение к этому союзу Великобритании и Франции расширили его состав. Этот союз, в сущности, присвоил себе функции на основе принципа легитимности выступать гарантом территориальной стабильности в Европе, а также сохранения внутреннего правопорядка от революционных посягательств. Уже в 1821 г. во имя принципа легитимности войска Австрии вторглись в Неаполь и Сардинию, а войска Франции - в Испанию в 1823 г. в целях защиты королевской власти. Однако впоследствии, например, в связи с революционными выступлениями в Венгрии в 1848 г. ряд государств (в частности, Англия) выступают за признание принципа невмешательства.

Идеи французской революции в области прав человека, несомненно, оказали влияние на освобождение народов от иноземного господства. Так, борьба греческого народа за освобождение от турецкого владычества была поддержана европейскими государствами, в частности Россией. А в 1830 г. Греция была признана в качестве независимого государства. В 1831 г. признается отделение Бельгии от Голландии и образование бельгийского государства. Во второй половине XIX в. возникли такие национальные государства, как Болгария, Сербия, Черногория, Румыния.

Правовое положение иностранцев становится более обеспеченным, поскольку многие государства предоставляют им в некоторых отношениях такие же права, что и собственным гражданам. Возникает институт предоставления права убежища политическим мигрантам.

Колонизация территорий в Африке и связанные с ней спорные вопросы о принадлежности той или иной территории вызвали необходимость созыва в 1884 г. в Берлине конгресса. На этом конгрессе было решено, что право открытия «ничейной» территории не является достаточным правовым основанием для оккупации территории. Оккупация должна быть эффективной, т.е. государство должно осуществлять в отношении этой территории акты власти. Кроме того, об акте оккупации государство должно сообщить другим государствам (нотифицировать).

На этом конгрессе также была признана свобода судоходства по реке Конго.

В международном праве признавались такие способы территориальных изменений либо территориальных приобретений, как цессия в разнообразных формах и плебисцит. Так, в 1867 г. Россия уступила США Аляску, в 1863 г. Великобритания уступила Греции Ионические острова. В практике государств стало признаваться, что осуществляется уступка территории, но не населения. Поэтому населению уступаемой территории предоставляется право оптации гражданства.

Плебисциты проводились в 1858 г. в Румынии, в 1860 г. в Ницце и Савойе.

Международное морское право получает дальнейшее развитие. Государства не ставят под сомнение существование таких институтов международного морского права, как открытое море, территориальные воды, права государств в отношении этих пространств. Кроме того, появляется настоятельная потребность в регулировании отдельных видов пользования морскими пространствами. В частности, заключаются двусторонние и многосторонние договоры относительно рыболовства, добычи отдельных видов животных, например морских котиков, тюленей и др. В практике государств появляются притязания на исторические заливы и прилежащие зоны.

XIX век характеризуется и тем, что развитие экономики и связанный с ним научно-технический прогресс вызвал к жизни новые формы межгосударственного сотрудничества. Такими формами явились международные организации, которые назывались международными административными союзами. Были образованы Международный союз для измерения земли (1864 г.), Международный телеграфный союз (1865 г.), Всемирный почтовый союз (1874 г.), Международный комитет мер и весов (1875 г.), Международный союз для охраны промышленной собственности (1886 г.), Международный противоневольнический союз (1890 г.), Международный союз для публикации таможенных тарифов (1890 г.), Международный союз железнодорожных товарных сообщений (1890 г.).

Большое распространение получили договоры, число которых значительно увеличилось, их роль в регулировании международных отношений возрастала. Заключались не только мирные договоры или договоры, связанные с территориальными изменениями, но и договоры о торговле, мореплавании, по консульским вопросам, о взаимной судебной помощи, о выдаче (экстрадиции) преступников, о рыболовстве, по вопросам связи и транспорта и др.

Заключаются многосторонние договоры, например, по борьбе с пиратством, торговлей женщинами, распространением порнографических изданий и др.

Дм разрешения международных споров государства часто прибегали к международному арбитражу. Известны арбитражные решения споров: между Великобританией и США в 1870 г. по делу крейсера «Алабама»; между Англией и США в 1893 г. о промысле морских котиков в Беринговом море; в 1897 г. между Венесуэлой и Великобританией по спору о Британской Гвиане и др.

Для регламентации способов и средств ведения войны созываются международные конгрессы (конференции). Цель этих конференций - кодификация законов и обычаев войны. Так, в 1856 г. в Париже принимается Декларация о праве морской войны, которая, в сущности, подтверждает положения Декларации о вооруженном нейтралитете 1780 г., дополняя их новым положением о запрете каперства. В 1868 г. в Санкт-Петербурге заключается Декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль. Особое значение имели созванные по инициативе России в 1899 и 1907 гг. Первая и Вторая Гаагские конференции мира. На этих конференциях были приняты акты, относящиеся ктаким вопросам, как законы и обычаи сухопутной войны, законы и обычаи мо?осойвойны, порядок открытия военных действий, запрещение использовать снаряды с удушающими газами, а также легко разворачивающихся или сплющивающихся пуль, мирное разрешение международных споров, учреждение Постоянной палаты третейского суда, правила нейтралитета во время сухопутной и морской войны.

В 1909 г была принята Лондонская декларация о праве морской войны, которая кодифицировала обычаи морской войны.. касающиеся блокады и военной контрабанды. Нормы декларации соблюдались в Первой мировой войне и, отчасти, во Второй мировой войне.

Таким образом, происходило формирование классического международного права преимущественно как права европейских государств. Его субъектами признавались лишь так называемые цивилизованные государства (народы). В XVIII в. и особенно в XIX в. европейские государства заключали договоры с Турцией, Китаем, Японией, Сиамом и другими государствами. Однако эти последние государства не признавались субъектами классичес кого международного права, оно оставалось европейским по кругу участников. Только в 1856 г. Турция была признана равноправным участником «Европейского концерта». Признаком классического международного права было также то, что субъектами международного права были лишь государства. Другим его отличительным признаком являлось признание права на войну. Война считалась неотъемлемым правом государств, правомерным средством разрешения международных споров.

В XIX в. наука международного права окончательно сложилась. В науке продолжали существовать два основных направления - естественно-правовое и позитивно-правовое. В результате развития международно-правовой практики государств все большее распространение получало именно позитивное направление. Во многих странах появляются курсы международного права: в Великобритании - Р. Филлимора, Т. Твисса, У. Холла и др.; во Франции - Ж. Рейневаля, П. Прадье-Фодере и др.; в США - Г. Уитона, Дж. Кента, Т. Улси и др.; в Германии - Й. Клюбера, А. Гефтера, Ф. Гольцендорфа, Ф. Листа и др.; в Италии - П. Фиоре и др.; в Швейцарии - И. Блюнчли и т.д.

Разрабатывались и конкретные международно-правовые вопросы. Так, П. Манчини (Италия) в своей работе определил нацию как естественное общество людей, которые вследствие общей территории, происхождения, нравов и языка объединены общей культурой и общественным сознанием. Это определение оказывает до сих пор влияние на разработку понятия народов, национальных меньшинств и т.п.

Большое внимание вопросам международного права уделялось в России. Появляются общие курсы и учебники по международному праву, а также работы, посвященные отдельным его вопросам. Расцвет российской науки международного права падает на вторую половину XIX столетия. Появляется целая плеяда выдающихся юристов-международников. Среди них М. Н. Капустин, В. А. Неза- битовский, Л. А. Камаровский, И. И. Ивановский, Ф. Ф. Мартенс, М. А. Таубе, О. О. Эйхельман, В. Э. Грабарь, П. Е. Казанский, В. А. Овчинников и многие другие.

Еще по теме 2.5. Международное право в период с 1815 г. до окончания Первой мировой войны:

1. Глава 1. Международные отношения после окончания первой мировой войны
2. 1. ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА В США ОТ ПЕРВОЙ ДО ОКОНЧАНИЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
3. Дубровская Е.Ю. Материалы финляндских архивов по истории российской армии и флота периода Первой мировой войны
4. I. Международное валютное частное право после Второй мировой войны
5. 19.1 От начала Первой мировой войны до переписи населения 1926 года
6. 1. ИТОГИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА ВИЛЬСОНА
7. § 2. Социальное законодательство после первой мировой войны
8. 1. Возникновение и причины первой мировой войны. Крах II Интернационала
9. § 1. Социальное законодательство до конца первой мировой войны
10. Л.А. Булгакова Невенчанные солдатки: борьба за признание гражданских браков в годы Первой мировой войны

- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Акционерное право - Бюджетная система - Горное право‎ - Гражданский процесс - Гражданское право - Гражданское право зарубежных стран - Договорное право - Европейское право‎ - Жилищное право - Законы и кодексы - Избирательное право - Информационное право - Исполнительное производство - История политических учений - Коммерческое право - Конкурсное право - Конституционное право зарубежных стран -

Система исторически изменяющихся межгосударственных юридических принципов и норм, постепенно сложившаяся после 1919 г., именуется современным международным правом. На его формирование значительное влияние оказали Первая мировая война, события в России 1917 г., а также декреты советской власти в России, особенно Декрет о мире, объявивший войну преступлением против человечества.

Отсчет нового международного права следует вести от Версальского договора 1919 г. и создания Лиги Наций в.1919 г. Важной вехой в его развитии стал Парижский мирный договор 1928 г., запретивший войну как орудие национальной политики. Победа стран антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, юридические решения Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской и других международных конференций, Устав ООН (1945 г.) и Приговор Международного военного трибунала в Нюрнберге (1946 г.) завершили процесс создания основ нового исторического типа международного права.

Отличительными характеристиками данного типа международного права являются:

1) антивоенная направленность;

2) антиколониальная сущность;

3) значительный количественный рост договорных норм, «второе рождение» старых отраслей международного права (субъекты международного права, международно-правовая ответственность, морское право, право внешних сношений, право международных договоров и т. д.);

4) возникновение обусловленных научно-технической революцией новых отраслей (право международной безопасности, космическое, экономическое, экологическое право, право международных организаций, права человека и т. д.);

5) резкое расширение пространственной сферы действия международного права (весь земной шар, его суша и недра, Мировой океан, дно и недра, а также воздушное, космическое пространства и небесные тела).

Огромное значение для становления принципов и норм международного права имели внешнеполитические предложения и практика Советской России и СССР. Достаточно указать лишь на основные положения Декрета о мире - первого акта Советского государства. В нем Советская Россия предлагала «всем воюющим народам и их правительствам начать немедленные переговоры о справедливом и демократическом мире». Демократический мир определялся как мир ненасильственный, без агрессивных войн, аннексий и контрибуций. Под аннексией разумелось «всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединенная или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация. Независимо, наконец, от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живет». Агрессивная война объявлялась международным преступлением. Продолжать войну «из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества». Интересна позиция Советской России по отношению к старому международному праву. В заключительном слове В. И. Ленина по докладу о мире на II Всероссийском съезде Советов 8 ноября 1917 г. указывалось: «Мы отвергаем все пункты о грабежах и насилиях, но все пункты, где заключены условия добрососедские и соглашения экономические, мы разумно примем, мы их не можем отвергать». Таким образом, не все отвергалось в старом международном праве. Принципы и нормы, прогрессивные с точки зрения правосознания победившего пролетариата, объявлялись законом международной жизни. Одновременно делался призыв к добрососедским отношениям, провозглашалась идея мирного сосуществования государств независимо от их экономических, политических и социальных систем.

Положения Декрета о мире и практика молодого государства оказали значительное влияние на последующие международно-правовые документы. Так, Статут Лиги Наций 1919 года обязывал всех членов Лиги «уважать и сохранять против всякого внешнего нападения территориальную целостность и существующую политическую независимость всех членов Лиги». И далее, в ст. 16: «...если член Лиги прибегает к войне, в противность обязательствам, принятым в статьях 12, 13 или 15, то он... рассматривается как совершивший акт войны против всех других членов Лиги». Как мы здесь видим, Статут Лиги Наций ограничивал право государств-членов прибегать к войне. Однако юридического запрещения агрессивной войны не было.

Событием поистине эпохального значения явилось подписание пятнадцатью государствами 27 августа 1928 г. Парижского договора об отказе от войны в качестве орудия национальной политики. Этот договор, обычно именуемый Пактом Бриана-Келлога , предельно краток и категоричен. В ст. 1 Договора осуждалось обращение к войне для урегулирования международных споров и указывалось, что его участники «отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики». В ст. 2 говорилось, что «урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов... должно всегда изыскиваться только в мирных средствах». Таким образом, война была юридически запрещена. Идея противоправности агрессивной войны, провозглашенная в Декрете о мире, получила закрепление в международном праве.

Положения Парижского договора получили свое подтверждение в Приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге. В нем, в частности, отмечалось, что «война для разрешения международных противоречий, предпринятая в качестве инструмента национальной политики, с очевидностью включает агрессивную войну». И далее: «...такая война является беззаконной в соответствии с международным правом». Отношение международного права к войне получило свое законченное оформление в Декларации о принципах международного права 1970 г. В ней провозглашалось: «Агрессивная война является преступлением против мира, которое влечет ответственность по международному праву».

Постепенно международное право вобрало в себя идею права народов и наций на самоопределение. Первоначально эта идея была оформлена в мирных договорах Советской России с Прибалтийскими государствами и странами Востока. В частности, ст. 14 Договора между Россией и Турцией 1921 г. гласила, что «обе договаривающиеся стороны... признают... за народами права на свободу и независимость, а равным образом их право на избрание формы правления, согласно их желаниям».

Важным шагом к юридическому оформлению данного принципа была Декларация об освобождённой Европе, принятая в феврале 1945 г. в Ялте. В ней указывалось на «право народов свободно устанавливать по их собственному усмотрению общественный строй и форму правления в своих странах». На принцип равноправия и самоопределения народов ссылается ст. 1 Устава ООН. Данному принципу посвящена Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам от 14 декабря 1960 г., одобренная XV сессией Генеральной Ассамблеи ООН по инициативе СССР. В ней констатировалось, что «все народы имеют право на самоопределение, в силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие». Право всех народов на самоопределение закреплено в ст. 1 обоих Пактов о правах человека 1966 г., Декларации о принципах международного права 1970 г., ст.8 Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. и в ряде других документов.

Вместе с тем влияние событий 1917 г. в России, идей и практики Советского государства не стоит идеализировать. Помимо безусловно мощного оздоравливающего положительного заряда Октябрьская революция повлекла за собой раскол мира на антагонистические общественно-экономические системы с неизбежной борьбой и столкновениями между ними. Международно-правовая практика СССР также не была во всем последовательно прогрессивна. Вспомним пресловутый советско-германский Пакт о ненападении от 23 августа 1939 г. (Пакт Молотова - Риббентропа) и особенно секретные материалы к нему. Действия СССР на международной арене также не всегда содействовали прогрессивному развитию международного права («освободительные походы» Красной Армии 1939-1940 гг., война с Финляндией 1939-1940 гг., ввод советских войск в Венгрию (1956 г.), в Чехословакию (1968 г.), выполнение Вооруженными Силами СССР «интернационального долга» в Афганистане (1979-1989 гг.) и т. д.

Это вызывало негативную реакцию со стороны международной общественности. Так, в 1940 г. за развязывание войны с Финляндией СССР был исключен из Лиги Наций, а начиная с 1980 г. сессии Генеральной Ассамблеи ООН вплоть до 1988 г. с завидным постоянством принимали резолюции, осуждавшие СССР за ввод его войск в Афганистан.

ХХ век интересен чрезвычайно быстрым развитием международного права. Особенно этим отличается период после окончания Второй мировой войны. Произошла договорная кодификация ряда отраслей международного права: воздушное право (Чикагская конвенция о международной гражданской авиации 1944 г.); право внешних сношений (Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 г.); право международных договоров (Конвенция о праве международных договоров 1969 г.); морское право (Конвенция ООН по морскому праву 1982 г.), космическое право (Договор по космосу 1967 г.). Серией международных договоров (Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах1963 г., Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 г., Конвенция о запрещении бактериологического оружия 1972 г., советско-американские соглашения в области ограничения и сокращения ракетно-ядерных вооружений в 70-80-е годы и т.д.) В короткие сроки была создана такая отрасль международного права, как право международной безопасности. В 70-е годы сформировалось право окружающей среды (Конвенция ЮНЕСКО об охране всемирного культурного и природного наследия 1972 г. и др.).

Новеллой международного права данного периода явилось формирование отдельной отрасли - уважения права человека. После Второй мировой войны был принят ряд международных документов (Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. и др.), которые и создали костяк данной отрасли. Вопросы регулирования прав человека перестали быть прерогативами только национального законодательства государств.

Вторая половина ХХ в. - время научно-технической революции, время бурного проникновения человека в ранее неизведанные пространства (дно на океанических глубинах, Антарктика, континентальный шельф, высотные слои атмосферы, космос, небесные тела и т. д.). Международное право стало не только все земным, поскольку охватывает все государства и народы земного шара, все континенты, острова и океаны, все то, что лежит над земной поверхностью и под нею, но и всемирным, поскольку начинает регулировать вопросы, выходящие за пределы планеты Земля. Государства заключили соглашения, регулирующие их деятельность в ранее не используемых пространствах (Договор об Антарктике 1959 г., Договор по космосу 1967 г., Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия 1971 г., Соглашение о деятельности государств на Луне 1979 г., Венская конвенция по защите озонового слоя 1985 г. и т. д.).

Таким образом, сложилась система межгосударственных юридических норм, в значительной мере отличающихся от старого международного права. Старые демократические принципы сохранились, как-то: принципы суверенного равенства государств, не вмешательства во внутренние дела, добросовестного выполнения международных обязательств.

Появились новые важнейшие принципы международного права: неприменения силы и угрозы силой, равноправия и самоопределения народов, нерушимости границ, территориальной целостности государств, мирного разрешения споров, уважения прав человека, сотрудничества, ответственности государств за агрессию и другие международные преступления (геноцид, апартеид и др.), международной уголовной ответственности индивидов.

Основным содержанием рассматриваемой эпохи явились борьба и сотрудничество государств, принадлежащих к антагонистическим формациям - капиталистической и социалистической. После Второй мировой войны оно дополнилось взаимодействием с так называемым третьим миром. В него входило более 2/3 государств планеты. Большинство из них появилось в результате распада колониальной системы. Страны «третьего мира», или развивающиеся страны, не имея четко выраженной ориентации на ту или иную общественно-экономическую систему, значительно корректировали отношения государств двух систем и в целом способствовали прогрессивному развитию международного права.

На рубеже 80-90-х годов мир претерпел существенные изменения. Мягкие, «бархатные» революции в странах Восточной Европы, вхождение ГДР в ФРГ, серьезные социально-экономические преобразования в Китае, Вьетнаме, Монголии, прекращение существования СССР привели к распаду мировой социалистической системы. Соответственно с этими событиями плавно ушло в небытие отнесение группы стран (Эфиопии, Анголы, Мозамбика, Сирии и др.) к государствам социалистической ориентации. Просто им стало не на кого ориентироваться.

Создалась принципиально новая социально-экономическая и правовая ситуация на планете. Период борьбы («холодной» или «горячей» войны) и сотрудничества государств антагонистических систем постепенно перерастает в период партнерства, разумного соперничества, взаимовыгодного общения государств, все более сближающихся друг с другом по своему социально-экономическому и правовому облику. Слияние государств, их единение в ближайшем обозримом будущем вряд ли предвидится. Но и эпоха антагонизма, конфронтации, балансирования на грани мировой войны позади.

Новая, качественно иная социально-экономико-правовая обстановка в мире обусловливает необходимость определенной трансформации международного права. Каким же будет международное право? Ответ на данный вопрос даст третье тысячелетие.

Такое наименование договор получил по именам основных инициаторов его подписания: Бриан Аристид (1862-1932), министр иностранных дел Франции, и Келлог Фрэнк Биллингс (1856-1937), государственный секретарь США в 1925-1929 гг.

Предыдущая

С первых дней Второй мировой войны стало ясно, что довоенное международное право хоть и запрещало ведение агрессивной войны, но не предусматривало механизма ее предотвращения. Данное положение было изменено после нападения агрессоров на СССР, когда была образована антигитлеровская коалиция, которая уже в ходе войны стала создавать нормы и механизм их реализации.

Одним из первых документов в этой области была Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства . Она была принята в 1943 г. на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. В Декларации было сказано, что те германские офицеры, солдаты и члены нацистской партии, которые были ответственны за зверства, убийства и массовые казни, будут сосланы в те государства, в которых они совершали подобные действия для того, чтобы они были судимы и наказаны в соответствии с законом данного государства.

В Декларации не нашел решения вопрос о главных преступниках, преступления которых не связаны с тем или иным географическим местом и которые будут наказаны совместным решением правительств союзников. 8 августа 1945 г. было подписано соглашение между Великобританией, Францией, США и СССР , к которому позже присоединились Греция, Дания, Югославия, Голландия, Чехословакия, Польша, Эфиопия, Гондурас, Гаити, Венесуэла, Уругвай и др. Оно предусматривало учреждение Устава Международного военного трибунала.

Утверждению Устава Международного военного трибунала предшествовало решение Берлинской конференции 3 держав, в которым было закреплено положение о том, что военные преступники, и те, кто принимал участие в нацистских мероприятиях, должны быть арестованы и осуждены.

1 октября 1946 г. подобный суд состоялся в Нюрнберге, на нем был вынесен Приговор Международного военного трибунала. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г. Приговор был признан ООН. Таким образом, Генеральная Ассамблея подтверждает принципы международного права, признанные Уставом Нюрнбергского трибунала. На конференциях решались и другие вопросы, которые имеют международно‑правовое значение.

В 1943 г. была проведена Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании , где была принята Декларация о всеобщей безопасности. В данном документе выражалась необходимость в самый короткий срок образовать организацию для поддержания международного мира и безопасности.

Также на Московской конференции был принят документ «Основы нашей программы по вопросам экономического сотрудничества», который содержал в себе цели расширения международной торговли без дискриминации.

На Тегеранской конференции 28 ноября – 1 декабря 1943 г. была принята Декларация трех держав, которая признавала ответственность участников конференции и всех Объединенных Наций за создание такого мира на Земле, который бы получил одобрение у подавляющего числа жителей земного шара и который бы устранил бедность и войну на долгое время.

В Думбартон‑Оксе (США) с 21 по 29 августа 1944 г. происходили предварительные переговоры по вопросам учреждения международных организаций для поддержания мира и безопасности.

С 4 по 11 февраля 1945 г. проходила Крымская конференция. В Ялте руководители 3 держав объявили своей целью уничтожение германского милитаризма и нацизма. Особое место занимал вопрос ограничения правомочий Германии в отношении своих материальных ресурсов, а также обязать ее возместить ущерб союзным странам.

Большую роль в международном праве сыграла Постдамская конференция, ее решения и в настоящее время имеют колоссальное значение для международной политики и международного права.

Образование в 1945 году Организации Объединенных Наций положило начало современному международному праву. Хотя четкие границы между этапами развития международного права провести невозможно, поскольку образование норм международного права может быть охарактеризовано как постоянный процесс создания новых норм, изменения действующих и прекращения устаревших норм международного права, современное международное право существенным образом отличается от предыдущего. Прежде всего следует отметить, что современное международное право в значительной степени развивается под влиянием Организации Объединенных Наций.

Поскольку главной задачей международного сообщества является обеспечение международного мира и безопасности, основным средством для осуществления этой задачи выступает ООН. Несмотря на то что вооруженные конфликты так и не исчезли с лица земли, заслуги ООН в области поддержания мира значительны.

Современное международное право отличается по ряду признаков от классического.

Субъектами международного права признаются все государства, а не только цивилизованные, как это предусматривалось классическим международным правом. Современное международное право признало также, что его субъектами являются межгосударственные организации, хотя их правосубъектность является производной, вторичной и отличается существенным образом от правосубъектности государств.

Право государств на войну запрещено. Государства могут обращаться только к мирным средствам разрешения международных споров.

Если основным источником предыдущих международно-правовых систем являлись обычаи, то в современный период возросла роль международных договоров.

Осуществлена кодификация многих отраслей международного права, например дипломатического и консульского права, права международных договоров, международного морского права и др.

Ученые многих стран внесли вклад в развитие международно-правовой науки. В Советском Союзе ей уделялось значительное внимание. В послевоенный период появилась большая плеяда ученых, которые занимались различными проблемами международного права. Это М.М. Аваков, И.П. Блищенко, Р.Л. Бобров, B.C. Верещетин, Г.П. Задорожный, Г.В. Игнатенко, Ф.И. Кожевников, А.Л. Колодкин, И.И. Лукашук, А.А. Моджорян, СВ. Молодцов, Г.И. Морозов, В.К. Собакин, Г.Б. Старушенко, Г.И. Тункин, Н.А. Ушаков, Д.И. Фельдман, В.М. Шуршалов и многие другие. Их труды сыграли значительную роль в становлении отечественной науки международного права и оказали влияние на развитие международного права Международное право: учеб. для вузов /. отв. ред. Игнатенко Г.В., Тиунов О.И. - 4е изд.; перераб. и доп. М.: Норма, 2008. с. - 61..

Кодификация - это официальная систематизация дей­ствующих международно-правовых норм и разработка новых норм в соответствии с предметом регулирования с целью соз­дания внутренне согласованных крупных правовых актов или их комплексов.

Задачи кодификации:

а) приведение действующего меж­дународного права в соответствие с потребностями данного пе­риода развития общественных отношений; б) дополнение его новыми правовыми нормами, потребность в которых назрела;

в) исключение устаревших норм и устранение противоречий между отдельными нормами; г) объединение норм данной сфе­ры (отрасли, института) в системный нормативный комплекс.

Кодификация неизбежно сопровождается нормотворчеством, т. е. прогрессивным развитием международного права.

При кодификации учитываются практика реализации норм международного права, решения судебных и иных органов, ре­комендации науки, прогнозы в отношении тенденций развития международных отношений и международно-правового регу­лирования. Кодификация - один из способов совершенствова­ния международного права, обеспечения его эффективности.

Особое значение имеет кодификация для повышения эф­фективности обычных норм международного права посредст­вом их преобразования в договорные нормы.

Интересным при­мером кодификации является принятие Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. , в рамках которой объединены в единый согласованный документ действующие (не устаревшие на мо­мент подписания Конвенции) нормы Женевских конвенций по морскому праву 1958 г., получили договорное воплощение обыч­ные нормы, разработаны новые положения, посвященные ра­нее не урегулированным вопросам, - режим исключительной экономической зоны, режим Района (дна морей и океанов за пределами национальной юрисдикции) и его ресурсов, порядок морских научных исследований и т. д.

Кодификация норм международного права всегда осуще­ствляется на официальном уровне - либо государствами по­средством созыва специальных международных конференций, либо в рамках международных организаций.

Полномочия Генеральной Ассамблеи ООН по организации исследований и даче рекомендаций в целях поощрения про­грессивного развития международного права и его кодифика­ции (ст. 13 Устава ООН) осуществляются с помощью специаль­но создаваемых временных или постоянных органов. Особое место среди них занимает Комиссия международного права. Подготовленные ею проекты кодификационных актов либо одоб­ряются на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, либо для этой цели по решению Генеральной Ассамблеи созываются между­народные конференции. В рамках ООН были подготовлены та­кие кодификационные договоры, как Женевские конвенции по морскому праву, Венские конвенции о дипломатических сно­шениях, о консульских сношениях, о праве международных договоров и др.

Результатом кодификации является один или комплекс кодификационных актов, наиболее подходящей формой кото­рых является договор как явно выраженное соглашение (Же­невские конвенции о защите жертв войны, Венские конвенции о правопреемстве в отношении международных договоров и в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов, Конвенция ООН по морско­му праву и др.). Кодификационным актом может быть также акт международной организации (Декларация о принципах ме­ждународного права... 1970 г.).

47.Международное гуманитарное право: понятие, источники (Гаагские конвенции о законах и обычаях войны, Женевские конвенции о защите жертв войны). Принципы

Международное гуманитарное право в период вооруженных конфликтов – это система международно-правовых принципов и норм, регулирующих отношения между субъектами международного права в целях ограничения в процессе вооруженной борьбы применения жестоких методов и средств ее ведения, обеспечения защиты жертв войны, а также устанавливающих ответственность за их нарушение.

Основными источниками международного гуманитарного права являются следующие международно-правовые акты:

Петербургская декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль 1868 года;

Ряд конвенций и Декларация о воспрещении применять пули, разворачивающиеся или сплющивающиеся в человеческом теле, подписанные в Гааге в 1899 году;

Конвенция об освобождении в военное время госпитальных судов от портовых сборов, подписанная в Гааге 21 декабря 1904 года;

Гаагские конвенции об открытии военных действий, о законах и обычаях сухопутной войны, о положении неприятельских торговых судов при начале военных действий, об обращении торговых судов в суда военные, о постановке подводных, автоматически взрывающихся от соприкосновения мин, о бомбардировании морскими силами во время войны, о правах и обязанностях нейтральных держав в случае морской и сухопутной войны, декларация о запрещении метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров и другие 1907 года;

Декларация о праве морской войны, принятая в Лондоне 26 февраля 1909 года (хотя эта декларация и не была ратифицирована подписавшими ее государствами, она сохраняет свое значение, поскольку формулирует ряд общепризнанных принципов);

Женевский протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств 1925 года;

Правила о действиях подводных лодок по отношению к торговым судам в военное время, приложенные к протоколу, подписанному в Лондоне 6 ноября 1936 года;

Женевские конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 года (об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях; об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море; об обращении с военнопленными; о защите гражданского населения во время войны) и Дополнительные протоколы I и II к ним 1977 года, первый касается защиты от международных вооруженных конфликтов, второй относится к положению воюющих в немеждународных вооруженных конфликтах;

Гаагская конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта (Пакт Рериха) от 14 мая 1954 года:

Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении 1972 года;

Конвенция о запрещении или ограничении конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие, и четыре протокола к ней 1980 года и др. Названные международно-правовые акты составляют в основном так называемые правила ведения войны.

Принципы:

1. Принцип гуманизации вооружённых конфликтов

2. Ограничение воюющих в выборе методов и средств ведения войны

3. Международно-правовая защита жертв войны

4. Охрана гражданских объектов и культурных ценностей

5. Защита нейтральных государств

48.Характеристика принципа неприменения силы и угрозы силой. Право государств на самооборону.

Принцип не применения силы или угрозы силой .

Принцип не применения силы или угрозы силой появился в МП в период между двумя мировыми войнами, сначала как принцип запрещения агрессивной войны. Этот принцип заменил ранее существовавшее в МП право государства на войну (jus ad bellum), в соответствии с которым каждое государство могло прибегнуть к войне против другого государства в случае любого спора между ними.

Качественно новым этапом в развитии рассматриваемого принципа стало принятие Устава ООН, который не ограничился запрещением агрессивной войны, а провозгласил в п.4 ст.2 "Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций".

В уставе ООН нормативное содержание этого принципа, как и других принципов МП, не развернуто. Это было сделано в первую очередь в резолюции Генеральной Ассоциации ООН:

Декларация о принципах МП (1970 г.)

Определение агрессии (1974 г.)

Декларация об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях (1987 г.)

А также вклад в дальнейшее развитие принципа внес Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.) (раздел касающийся претворения в жизнь согласованных принципов).

Проанализировав эти документы, можно сделать вывод, что запрещаются:

1. любые действия, представляющие собой угрозу силой или ранее косвенное применение силы против другого государства;

2. применению силы или угрозы силой с целью нарушения существенных международных границ международных границ другого государства или для разрешения международных споров и вопросов, для нарушения международных демаркационных линий, включая линии перемещения;

3. Репрессиями с применением вооруженной силы; (repressaliae -удерживать, останавливать), в МП - принудительные меры, применяемые одним государством в ответ на неправомерные действия другого государства. К этим запрещенным действиям относятся, т.н. "мирная блокада",т.е. блокирование портов другого государства, осуществляемое вооруженными силами в мирное время;

4. Организация или поощрение организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наёмничество;

5. Организация, подстрекательство, оказание помощи или участие в актах гражданской войны или террористических актах в другом государстве или потворствование организационной деятельности в пределах собственных территорий, направленные на совершение таких актов, в т.числе когда упомянутые акты связаны с другой силой или ее применением;

6. Военная оккупация территории государства, являющаяся результатом применения силы в нарушении Устава ООН;

7. Приобретение территории другого государства в результате угрозы силой или его применения;

8. Насильственные действия лишающие народа права на самоопределение, свободу и незыблемость.

Устав ООН предусматривает лишь два случая правомерного применения вооруженной силы: в целях самообороны (ст.51) и по решения Совета Безопасности ООН в случае угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии (ст.39 и 42).

Кроме того, принцип не применения силы не распространяются на события, происходящие внутри государства, поскольку МП не регулирует внутригосударственные отношения.

Составной частью принципа не применения силы или угрозы силой является запрещение пропаганды войны, которое можно рассматривать и в качестве самостоятельной нормы. В соответствии с Декларациями 1970 и 1977 года, государства обязаны не допускать проведения своими органами пропаганды войны и принять меры к тому, чтобы на их территории не велась пропаганда войны частными лицами, организациями, общественно-политическими движениями и т.д.

Самооборона - это особый вид санкций, выражающихся в применении к правонарушителю вооруженных мер в соответствии с Уставом ООН в ответ на вооруженное нападение. С юридической точки зрения, институт самообороны в международном праве схож с институтом необходимой обороны в национальном законодательстве. В международном праве признано существование двух видов самообороны: необходимая оборона и самооборона от агрессии .

Необходимая оборона представляет собой отражение актов применения вооруженных сил, не являющихся актом агрессии (принудительные меры в отношении морских и воздушных судов, вторгшихся на территорию государства и т.д.). Подобные действия носят эпизодический, "разовый" характер и не преследуют цели развязывания войны.

Самооборона от агрессии - это отражение актов агрессии посредством вооруженной силы, применяемое в соответствии с обязательствами государств по международному праву и, прежде всего, по Уставу ООН. При этом ответные меры могут применяться с предельной степенью интенсивности; между потерпевшим государством и агрессором возникает состояние войны. Целями этого вида санкций является отражение вооруженного нападения, восстановление международного мира и обеспечение международной безопасности, обеспечение привлечения правонарушителя к ответственности.

Действия государств по самообороне ни в коей мере нельзя противопоставлять принудительным мерам, осуществляемым по решению Совета Безопасности ООН. Ст.51 Устава ООН устанавливает, что Устав не затрагивает неотъемлемого права на индивидуальную или коллективную самооборону до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности. При этом меры по Уставу ООН не отменяют и не заменяют действий по самообороне.

49.Характеристика принципа всеобщего уважения прав человека и свобод человека. Понятие и значение международных стандартов (универсальных, региональных) по правам человека