• Вступление

• Ограничение стратегических вооружений

• Политика ядерного сдерживания
• Ядерное оружие сегодня

5. Заключение

Преподаватель ОБЖ

Ковалев Александр Прокофьевич

СОШ № 2

г. Моздок

В трактате Сунь-Цзы «Искусство войны» сказано: «Правило ведения войны заключается в том, чтобы не полагаться на то, что противник не придет, а полагаться на то, с чем я могу его встретить; не полагаться на то, что он не нападет, а полагаться на то, что я сделаю нападение на себя невозможным для него... Поэтому тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает возможности поражения противника... и не дает ему управлять собой».

Заключение каждого очередного российско-американского договора, связанного со стратегическими наступательными вооружениями, активизирует дискуссию о роли и месте ядерного сдерживания при решении задач обеспечения национальной безопасности и стратегической стабильно­сти.

Последний - Пражский договор 2010 г. - не стал исключением.

Однако, в отличие от прошлых лет, в развернувшейся дискуссии речь пошла не только о количественных и качественных параметрах систем вооружений, но и принципиальных идейных положениях ядерной политики, в первую очередь - о сущности политики ядерного сдерживания, десятилетиями являвшейся основой сначала советско-американских, а затем и российско-американских отношений.

Теория сдерживания, как и сам термин «сдерживание», возникли в англосаксонской стратегической культуре еще в XIX веке.

В английском языке «сдерживание» обозначается двумя терминами: - удерживание оппонента в определенных территориальных границах и - воздействие посредством угрозы нанесения превентивного удара с целью удержать противника от совершения определенных действий или, напротив, принудить его к совершению таковых.

С появлением ядерного оружия и межконтинентальных средств его доставки, которые позволяли уничтожать стратегический потенциал любого противника (города, ключевые предприятия и транспортную инфраструктуру), и сразу после смерти президента Рузвельта в апреле 1945 г., в США возобладали силовые взгляды и начал формироваться механизм реализации стратегии сдерживания СССР угрозой уничтожения .

Уже 31 октября 1945 г. Объединенный комитет начальников штабов сформировал первый список из 20 городов на территории Советского Союза, выбранных как цели для атомной бомбардировки .

А в 1953 г . Пол Нитце, занимавший различные посты в правительстве при всех администрациях США от Трумэна до Рейгана, и ближайший советник президента Эйзенхауэра генерал Эндрю Гудпастер еще более милитаризовали эту стратегию и «вывели» ее за пределы Европы.

США была принята официальная стратегия ядерного сдерживания СССР и КНР от враждебных по отношению к США действий посредством угрозы нанесения ядерного удара по их стратегическому потенциалу - доктрина массированного возмездия, в которой сделан акцент на необходимость расширения ядерного арсенала.

Таким образом, в условиях нараставшей конфронтации сдерживание СССР стало ядер­ным.

В дальнейшем американская, впрочем, как и вся западная военная мысль, все шире стала рассматривать ядерное, или как тогда говорили – атомное оружие, в качестве средства ведения войны.

Была выдвинута идея «дифференцированного сдерживания», под которым подразумевалось использование атомного оружия малой разрушительной силы в менее крупных войнах, а большой разрушительной силы – только в глобальной войне.

Таким образом, фактически была признана возможность ограниченной ядерной войны в Европе или в зонах американских интересов, хотя сохранялось осознание неприемлемости глобального ядерного столкновения.

Подобное столкновение было возможно в те годы только с Советским Союзом. А поскольку сдерживание СССР явно не срабатывало, то в США возрастало стремление усиливать именно ядерный потенциал.

Ядерное оружие рассматривается просто как еще одно, только гораздо более мощное и разрушительное обычное средство ведения войны, позволяющее быстрее добиться победы путем гарантированного уничтожения противника, то такое понимание неизбежно приводит к гонке ядерных вооружений.

Именно подобная ситуация и сформировала двустороннюю советско-американскую политику ядерного сдерживания времен «холодной войны»,

В 70-х годах XX века Томас Саати предложил формальную модель сдерживания (устрашения) двух потенциальных противников с использованием стратегического ракетного оружия.

Логически оценив ущерб, который такое оружие может нанести противнику, он определил области устойчивости и неустойчивости сдерживания, позволяющие исследовать различные аспекты гонки стратегических вооружений.

Однако к началу 1970-х гг. - на пике «холодной войны», руководители США и СССР, пережив Карибский кризис и ряд других критических ситуаций, пришли к осознанию катастрофичности и бесперспективности гонки ядерных вооружений, к необходимости ограничения, а впоследствии и сокращения своих ядерных арсеналов.

В последние десятилетия, под влиянием как геополитических изменений, так и более глубокого понимания роли и места ядерного оружия в современной системе международных отношений произошла трансформация взглядов на стратегию ядерного сдерживания.

Отсутствие опыта реальной двусторонней ядерной войны (к которой, конечно, никак нельзя отнести американскую атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки) и невозможность провести «натурный эксперимент» для проверки указанных гипотез создает проблему формирования «внешнего дополнения», которое будет определять облик и функциональность системы ядерного сдерживания.

Речь идет прежде всего о политической ситуации в мире, исходя из которой и выстраивается вся система ядерного сдерживания.

Исчезновение фактора «холодной войны», разрушение биполярного мира, распад СССР и социалистического лагеря, изменение взглядов на роль и место ядерного оружия, а также значительное усиление боевых возможностей обычного оружия ВС США, появление новых концепций ведения военных действий и ряд других причин сделали вновь актуальной проблему поиска внешнего дополнения.

Еще большей злободневности этому процессу придают договоренности о сокращении стратегических наступательных вооружений и развертывания ПРО США, при которых достижение «катастрофических» ущербов невозможно.

Сегодня для проведения эффективной и действенной политики ядерного сдерживания необходимо наличие у каждой из сторон: общей, или, как минимум, сопоставимой системы ценностей, наличие у лидеров государства способности принять решение о создании и применении ядерного оружия и решимости для его реализации.

До тех пор, пока одна сторона не продемонстрирует достоверность своей угрозы, у другой стороны не появится стимулов делать то, что от нее требуется.

Таким образом, в современных условиях центральным элементом политики ядерного сдерживания становится не просто устрашение угрозой уничтожения, а в первую очередь - воздействие на поведение потенциальных агрессоров путем целенаправленного формирования их ожиданий относительно того, как мы будем себя вести.

Сегодня следует говорить не только о необходимости традиционного силового ядерного сдерживания, а о возникновении потребности в более широком - стратегическом сдерживании именно для внушения противоборствующей стороне, что достижение военно-политических целей насильственными методами невозможно из-за неприемлемых последствий.

Задача политики сдерживания заключается в обеспечении самостоятельного существования и дальнейшего развития государства в соответствии с его политическими, экономическими, историческими и культурными интересами.

Политика сдерживания должна сочетать различные средства ведения войны и обеспечить такое их использование, что­бы избежать ущерба для будущего мира - его безопасности и процветания.

Предлагаемый некоторыми отечественными экспертами отказ России от ядерного, а в современной ситуации - от единственно возможного для нашей страны варианта сдерживания угроз глобального масштаба в условиях победно шествующей по миру глобализации, не снимает настоятельную необходимость укрепления системы стратегического сдерживания в интересах сохранения ресурсов, территорий и рынков от «мягкого захвата» пусть уже не военными противниками, а политическими и экономическими конкурентами.

А ведь ущерб от такого захвата может быть не просто неприемлемым, а катастрофическим как для отдельных отраслей промышленности и регио­нов, так и для государства в целом. Он может привести к фактической потере способности проводить самостоятельную политику, то есть, по сути, утрате суверенитета.

Мир становится слишком мал для удовлетворения всех потребностей как старых, так и новых глобальных игроков.

Поэтому стратегическое сдерживание конкурентов как инструмент обеспечения условий собственного устойчивого развития и в XXI веке будет иметь решающее значение для каждого государства, желающего сохранить свой суверенитет и вести самостоятельную политику.

Все программы перехода к безъядерному миру, все предлагаемые шаги в этом направлении, перечень конкретных мероприятий, которые необходимо провести, выглядят пока достаточно схоластически. И это происходит потому, что они не решают сути проблемы.

А суть состоит в том, что в современном мире, как это ни прискорбно звучит, только ядерное оружие, являющееся крайним воплощением военной мощи, служит надежным гарантом безопасности любого государства.

Ведь сегодня, в период глобальных цивилизационных изменений, нет ответа на основной вопрос, без которого говорить о перспективах ядерного разоружения вряд ли имеет смысл: чем же в настоящее время и в будущем является ядерное оружие - всего лишь самым грозным воплощением военной мощи уходящей эпохи или прототипом и основой оружия будущего века?

Исчерпали ли себя военные способы разрешения межгосударственных конфликтов, и если нет, то останется ли ядерное оружие, а следовательно, и ядерное сдерживание эффективным способом разрешения противоречий и защиты национальных интересов?

Уйдет ли силовое сдерживание противников и конкурентов из арсенала внешнеполитических средств?

Нет разговора о реальных, а не выдуманных роли и месте ядерного оружия в XXI в. О значении военной силы.

Америка стремится ограничить возможные реакции России на глобальные события, включая дестабилизирующие процессы в военно-политической сфере. Технически это ограничение может вводиться путем втягивания России в систему международных договоров, направляющих процессы в российской военно-технической сфере в нужное русло. Сокращение российского ТЯО для США особенно важно; именно заявления российской стороны о развертывании потенциальных носителей тактических ядерных средств не раз были главной частью реакции на намерения развернуть системы ПРО в Европе.

Лишить Россию ТЯО - значит, заранее лишить её того средства обороны, которое позволяет держать на дистанции государства, гораздо более "модернизированные", нежели сама Россия. Именно поэтому полностью безъядерный мир - это исключительно в интересах Соединенных Штатов.

Домашнее задание

§ 13 стр.63-69

«Независимое военное обозрение» №2. 2005г.

ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ КАК ЗАЛОГ СТАБИЛЬНОСТИ

Под предлогом неопределенности событий в мире США придерживаются концепции применения ЯО первыми

Основной козырь стратегических ядерных сил России - "Тополь-М". Фото из каталога "Оружие России

Развернувшийся в последние годы сложный процесс глобализации и "перестройки" мироустройства наряду с некоторыми позитивными сдвигами внушает серьезные опасения, что и монополярная, и многополярная системы в обозримом будущем вряд ли смогут обеспечить столь желанную стабильность в мире. В этих условиях сохраняется и даже подспудно усиливается роль ядерной политики, в первую очередь США и России, которые унаследовали от холодной войны огромные арсеналы ядерного оружия и устоявшиеся взгляды на его роль и значение в системе международной безопасности.

КОНЦЕПЦИЯ СДЕРЖИВАНИЯ

Начало некоторым позитивным изменениям в сфере взаимоотношений двух государств на политическом уровне было положено Кэмп-Дэвидской встречей лидеров России и США в 1992 г. Уже тогда они провозгласили отказ от рассмотрения друг друга в качестве потенциальных противников, заявили об установлении дружбы и партнерства; о принятии мер по осуществлению сокращений ядерных арсеналов, воспрещению распространения ОМУ и новейших военных технологий, о борьбе с терроризмом и наркомафией, об активном содействии свободной торговле и экономическому сотрудничеству; о стремлении к объединению государств на основе партнерства против общих опасностей, угрожающих миру. Однако, как мы видим сегодня, до претворения в жизнь этих благих намерений - "дистанция огромного размера".

В условиях переходного периода к складывающейся системе мироустройства особенно актуальным становится поддержание стратегической стабильности в отношениях между двумя ядерными супердержавами - Россией и США. Стратегическая стабильность базируется на концепции ядерного сдерживания, в основе которой находится модель взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ), обеспечивающая разгром агрессора в любых условиях развязывания им войны: "кто стреляет первым, тот умирает вторым". Многолетний опыт противостояния двух стран показал, что при отсутствии системы коллективной безопасности на устойчивость военно-стратегической стабильности оказывают негативное воздействие как весьма высокий уровень военного противостояния, так и чрезмерно низкий, который может сложиться в результате проводимых сокращений вооруженных сил сторон. Это означает, что объективно существует некоторый оптимальный уровень, обеспечивающий требуемый запас устойчивости системы.

Прошло более десяти лет со времени провозглашения Декларации, и наиболее ощутимые изменения в отношениях России и США заметны на политическом уровне, что неоднократно подтверждалось декларативными заявлениями лидеров двух стран, сопровождающимися многочисленными заклинаниями о партнерстве и наступлении нового этапа в отношениях двух держав. Однако груз накопившихся проблем и противоречий между ними в различных областях оказался настолько велик, что для установления подлинного (не на словах, а на деле) партнерства потребуется еще немало усилий и времени, подтверждая старую истину: "Нельзя вечером лечь спать противниками, а утром проснуться союзниками". Парадокс сложившейся ситуации состоит в том, что, несмотря на многочисленные миролюбивые заверения, стратегические ядерные вооружения России и США по-прежнему нацелены друг на друга. По мнению политолога Алексея Арбатова, весь ход ядерной политики супердержав, проводимой ими в последние годы, свидетельствует, что обе страны, предпринимая значительные усилия по выполнению ст.6 ДНЯО, в практическом плане по существу не рассматривают идею полного ядерного разоружения как непременное условие международной безопасности в обозримом будущем.

Он подчеркивает, что ядерное оружие продолжает проявлять себя как важнейший фактор мировой политики, прежде всего вследствие присущих ЯО значительных достоинств, которыми не обладают никакие другие виды оружия и с которыми его обладатели не хотят расставаться. Это, в частности, нашло отражение в последних документах двух стран в военной области. В Военной доктрине РФ, утвержденной президентом страны, констатируется: "Ядерное оружие, которыми оснащены Вооруженные силы Российской Федерации, рассматриваются Российской Федерацией как фактор сдерживания агрессии, обеспечения безопасности Российской Федерации и ее союзников, поддержания международной стабильности и мира" ("НВО" # 15, 2000). При этом главным общим предназначением как стратегического, так и тактического ядерного оружия, является сдерживание в глобальном и в региональном масштабе. В то же время между этими видами оружия существуют определенные различия. Они особенно отчетливо проявляются в том случае, если сдерживание оказалось неэффективным: для СЯС главной задачей становится нанесение ответных ударов "возмездия" и деэскалация военных действий, а для тактического оружия - отражение широкомасштабной агрессии вооруженных сил.

Определенное негативное влияние на состояние примерного ядерного паритета России и США и, следовательно, на состояние стратегической стабильности, оказало осложнившееся в 1990-е гг. экономическое положение России, а также распространяемые преувеличенные слухи о предстоящем скором выходе из строя различных видов СНВ в результате их устаревания. В действительности будет проводиться плановое сокращение СНВ в соответствие с договорами, замена устаревших вооружений, у значительной части оружия после доработок продлят гарантийные сроки эксплуатации. Есть серьезная уверенность в том, что военно-политическое руководство России предпримет все необходимые меры для поддержания СНВ в пределах, установленных Договором СНП.

Несмотря на значительные сложности в ходе переговоров, в мае 2002 г. в Москве был подписан Договор СНП, в соответствии с которым Россия и США формируют состав и структуру СЯС в соответствии со своими планами и экономическими возможностями, с расчетом иметь к 2012 г. в боевом составе не более 1700-2200 оперативно-развернутых боезарядов. Весьма благоприятным моментом для России является возможность сохранения в боевом составе СЯС многозарядных ракет наземного базирования, полной ликвидации которых американская сторона настойчиво добивалась в ходе всех предыдущих переговоров. Наряду с общим позитивным характером Договора его основным недостатком является отсутствие системы контроля за его выполнением, а также возможность создания значительного "возвратного потенциала", в размерах которого США будут иметь многократное превосходство над Россией (4000 единиц у США против 550 у России).

В ходе выполнения договоров, по данным "Ежегодника СИПРИ-2003", в начале 2003 г. в составе СЯС России находилось 4852 боезаряда, в том числе 680 МБР (2916 боезарядов), 14 подводных ракетоносцев (232 ПУ с 1072 боезарядами), 79 тяжелых бомбардировщиков (864 крылатые ракеты). К потенциалу сдерживания (силы ответного удара) относят 342 мобильные ПУ наземного базирования "Тополь", а также часть подводных ракетоносцев, которые в случае обострения обстановки смогут скрытно выйти в районы боевого патрулирования. В мирное время в море постоянно находятся 1-2 субмарины. Приведенные цифры показывают, что в составе СЯС группировка МБР в настоящее время и в обозримом будущем является наиболее значительным компонентом потенциала сдерживания.

К началу 2003 г. в составе стратегических сил США находились 500 МБР "Минитмен" (1200 боезарядов) и 40 МХ "Пискипер" (400 единиц), 360 БРПЛ "Трайдент" (2680), 93 тяжелых бомбардировщика В-52 и 21 В-2 (1660). В общей сложности на стратегических носителях в полной боевой готовности находятся 5950 боезарядов. Очевидно, что основой потенциала стратегического сдерживания США являются подводные ракетоносцы. Не вызывает сомнений тот факт, что нынешние ядерные арсеналы России и США, несмотря на сокращения примерно вдвое по сравнению с 1991 г., обладают чрезмерной избыточностью и понимание этого открывает путь для дальнейших сокращений ядерного оружия.

По оценке ряда военных специалистов, поддержание баланса стратегических наступательных вооружений заключается в примерном равенстве не столько по количеству боезарядов, сколько по боевым возможностям ядерных сил сторон: по контрсиловому потенциалу, по способности вывода боевых средств из под удара (по эффективности ответно-встречных действий), по количеству доставляемых к целям боезарядов в условиях глубокого ответного удара (по потенциалу сдерживания). В то же время, по мере дальнейших сокращений СНВ ядерные страны приблизятся к рубежу, когда необходимым и достаточным условием стабильности явится равенство потенциалов ответного удара. Это, по существу, может рассматриваться как сдерживание на "минимальном" уровне, что является одной из наиболее значимых промежуточных целей на пути полного ядерного разоружения.

О долгосрочных планах США в отношении ядерного оружия свидетельствует содержание "Обзора ядерной политики", ставшего достоянием гласности в начале 2002 г. Администрация США полагает, что в настоящее время возрастает угроза ядерного конфликта, главной из причин которой является все большее распространение ОМУ и набирающий силу международный терроризм. В результате этого "традиционное сдерживание стало анахронизмом времен холодной войны, который малоэффективен в современных условиях и против современных угроз". Все содержание "Обзора" убеждает в том, что практически нет ни одной ситуации, в которой США не смогли бы использовать ядерное оружие. О роли, отводимой ядерному оружию, свидетельствуют также и планы дальнейшего развития СЯС, в соответствии с которыми США к 2012 г. будут иметь на вооружении 14 ПЛАРБ с ракетами "Трайдент", 500 МБР "Минитмен-3", 76 бомбардировщиков В-52Н и 21 - В-2 с общим количеством боезарядов около 2200 единиц. Предусмотрена широкая модернизация существующих СНВ и создание нового поколения вооружений: МБР - к 2020 г., БРПЛ - к 2030 г., ТБ - к 2040 г.

В концепции ядерного сдерживания, особенно в региональном масштабе, значительная роль отводится нестратегическому (тактическому) ядерному оружию. В соответствии с односторонними обязательствами США и СССР 1991-1992 гг. обе страны провели значительные сокращения ТЯО, которые, по оценкам экспертов, составляли в ту пору 10-12 тыс. и 15-18 тыс. единиц соответственно. В результате проведенных сокращений, по данным СИПРИ, к началу 2003 г. на вооружении армии США осталось 1120 тактических боезарядов, а у России - 3380. При этом следует учитывать, что часть тактического ядерного арсенала США, способного выполнять по отношению к России функцию сдерживания на стратегическом уровне, размещается на территории Европы. Оставление 120 тактических боезарядов на 12 авиабазах в шести странах НАТО, несмотря на их немногочисленность, создает условия, необходимые для сохранения там ядерной инфраструктуры, сертификации самолетов-носителей ЯО, проведения соответствующей подготовки летного состава для выполнения боевых задач с применением ядерного оружия.

При этом необходимо учитывать, что в соответствии с Уставом НАТО в случае войны американское ТЯО в Европе практически переходит в руки союзников США, что сразу же повышает вероятность его боевого использования. Принцип ядерного перераспределения был довольно откровенно сформулирован одним из членов Совета по национальной безопасности США в меморандуме, на ту пору (1964 г.) являвшемся секретным: "…неядерные партнеры НАТО во время войны в действительности становятся ядерными державами". На практике это означает, что, когда самолет с ядерными боеголовками выруливает на взлетную полосу, готовясь к взлету, контроль над ядерным оружием переходит к безъядерным государствам.

Опираясь на военную силу, США предпринимают настойчивые попытки обеспечить себе особое положение в мире, прочно занять лидирующее положение в системе международной безопасности, обеспечить подавляющее военное превосходство над любым потенциальным противником, который в будущем может бросить вызов Америке. Одним из проявлений подобного эгоцентризма является выход США из Договора по ПРО 1972 г. и начало развертывания системы противоракетной обороны. В ближайшее время эта система будет иметь довольно скромные боевые возможности по перехвату ракет и поэтому не окажет сколько-нибудь заметного воздействия на соотношение сил сторон (России и США), на состояние стратегической стабильности. Однако, по мере наращивания боевых возможностей системы ПРО, ее влияние на соотношение сил будет все заметнее, изменяя его в пользу США. Многочисленные заверения американских официальных лиц, что эта ПРО не будет направлена против России, а лишь против "стран-изгоев", вряд ли могут послужить серьезной гарантией этого.

КОНЦЕПЦИЯ ПРИМЕНЕНИЯ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ ПЕРВЫМИ

В отличие от предыдущего документа "Основных положений Военной доктрины" 1993 г. и от ранее декларированных в СССР обязательств не применять ядерное оружие первыми особое внимание специалистов привлекло содержащееся в Доктрине 2000 г. утверждение: "Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и/или ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях". Это явилось принципиально новым положением Доктрины о возможности использования ядерного оружия в условиях широкомасштабной агрессии противника с использованием обычных вооружений, т.е. применение его первыми.

При этом обращает на себя внимание, что в Доктрине отсутствует разделение ядерного оружия на стратегическое и тактическое. Такой подход не случаен, он обусловлен тем, что граница между ними весьма условна и с точки зрения боевого использования у них много общего, хотя и имеются существенные различия. Это обеспечивает определенную гибкость при его применении, предоставляя верховному командованию страны возможность выбора того или иного вида оружия, в зависимости от складывающейся обстановки.

Возможность использования ядерного оружия первыми в условиях широкомасштабной агрессии против России, когда она несет прямую угрозу для существования государства, определяется прежде всего глубокими изменениями геостратегической ситуации, особенно чувствительными для безопасности России и ее национальных интересов. Подобная агрессия может быть предпринята с широким использованием сухопутных войск, авиации, военно-морских сил. Учитывая наличие у России огромной территории, протяженности сухопутных и морских границ, нахождение мощных войсковых группировок вблизи нее, продолжающееся расширение НАТО, вооруженные силы которого превосходят примерно в четыре раза российские, содержание группировки в Европе американского ТЯО, демографическое давление и скрытые территориальные претензии со стороны некоторых государств, а также наличие на территории России огромных запасов сырьевых ресурсов, наряду с их постепенным истощением в традиционных регионах мира - все это определяет необходимость учитывать возможность появления военных угроз. Можно согласиться с утверждениями некоторых аналитиков, что вероятность крупномасштабного конфликта против нашей страны в настоящее время действительно весьма невелика, однако нужно иметь в виду чрезвычайно высокую цену, которую придется заплатить в случае его развязывания против неподготовленной к этому России.

В условиях ядерного противостояния СССР (России) и США сдерживание открыто базировалось и продолжает базироваться на угрозе применения СЯС, которые постоянно находятся в высокой степени боеготовности. В случае широкомасштабной агрессии против России с использованием обычных вооружений применение СЯС вряд ли будет целесообразным. Хотя в Доктрине не конкретизируются задачи, которые могут быть поставлены перед ядерными силами в этом случае, однако нет сомнений, что именно ТЯО предстоит выполнять основную задачу по разгрому вторгшегося противника. Поэтому с позиций сдерживания появляется необходимость четко обозначить для эвентуальных противников те пределы развития военно-политической ситуации, выход за которые влечет за собой реальную угрозу применения против них ядерного оружия.

Непригодность СЯС к отражению агрессии обычных вооруженных сил объясняется прежде всего тем, что боевые действия, особенно на первой стадии, будут вестись войсками вторжения на территории России или ее союзников. В этом случае нанесение ударов по вторгшемуся противнику стратегическими ядерными вооружениями с боезарядами мощностью в сотни килотонн неминуемо приведет к огромным потерям среди населения районов, подвергшихся нападению, большому экономическому и экологическому ущербу, серьезно осложнит российским войскам ведение боевых действий. Следует прямо признать, что в случае подобного развития военной ситуации у России нет других возможностей отражения агрессии, кроме использования в качестве последнего средства тактического ядерного оружия.

Известно, что для объективной оценки того или иного явления необходим соответствующий критерий, который позволит дать ответ на поставленный вопрос. В данном случае представляется целесообразным в качестве такого критерия для оценки вероятности применения ядерного оружия первыми использовать характер его влияния на основную функцию ЯО - сдерживание. Как будет влиять на эффективность сдерживания потенциального агрессора от нападения открытое заявление о возможности и готовности к применению против него ядерного оружия в случае развязывания им агрессии против России? Вряд ли есть сомнения в том, что проявленная решимость использовать ядерное оружие для отражения агрессии, в чем как раз должен быть убежден эвентуальный противник, будет усиливать сдерживающую функцию. Из этого следует, что сдерживание должно быть убедительным и подкрепляться реальными мерами, свидетельствующими о готовности ТЯО к боевому применению. В противном случае оно становится блефом и, наоборот, может спровоцировать агрессию.

Это довольно убедительно подтверждается в аналитическом докладе, подготовленном Советом по внешней и оборонной политике (Москва) и Центром стратегических и международных исследований (Вашингтон): "Любая ядерная держава, подвергшаяся нападению и стоящая перед угрозой полного поражения, может в определенный момент в качестве крайнего средства применить ядерное оружие первой. В любом случае чисто декларативная политика мало что значит или даже вводит в заблуждение. Важна именно подготовка к применению ядерного оружия первыми, отраженная в развертывании оружия, оперативных планах и учениях".

Анализ военно-стратегического положения России показывает, что в настоящее время и в обозримом будущем она гораздо более уязвима по сравнению с положением США, Англии, Франции, что, в свою очередь, осложняет процесс конкретизации состава множества факторов, в совокупности определяющих условия перехода к применению ядерного оружия. К таким факторам в военное время относятся: перспективы развития агрессии против России на ее национальной территории и территории ее союзников: потери личного состава, боевой техники и вооружения, нанесение противником ударов по объектам стратегических ядерных сил и системы государственного и военного управления, нанесение ударов по наиболее чувствительным объектам инфраструктуры страны, сосредоточение сил авиации и группировок кораблей на угрожаемых направлениях и т.п. Совокупность указанных факторов создает для противника возможность нанесения обычным оружием "неприемлемых потерь", подрывающих способность России к активному сопротивлению.

Очевидно, что в таких условиях для отражения агрессии, нейтрализации указанных факторов у России нет других действенных средств, кроме ядерного оружия, в большинстве случаев тактического, которое по своим боевым возможностям является главным сдерживающим средством отражения многоплановой агрессии. Это означает, что Генеральному штабу ВС РФ предстоит всесторонне оценить факт агрессии, ее характер и масштабы, степень угрозы, перспективы ее наращивания, для чего он должен обладать всеми современными компонентами информационно-разведывательной системы и на основе обработки полученной информации подготовить проект боевого приказа Верховного Главнокомандующего на применение ядерного оружия. Разумеется, различные варианты ведения боевых действий готовятся еще в мирное время на основе анализа состояния и перспектив развития военно-стратегической ситуации на различных театрах военных действий с учетом возможных показателей ущерба от каждого конкретного фактора и их совокупности.

О повышении в последнее время внимания военного руководства России к отражению агрессии с использованием для этого тактического ядерного оружия свидетельствуют, в частности, проведенные в июле 2004 г. российско-белорусские командно-штабные учения "Союзная безопасность-2004". В ходе них для отражения внезапного наступления превосходящих сил противника планировалось нанесение виртуальных ударов тактическим ядерным оружием. По мнению специалистов, такое развитие событий является характерным для применения ядерного оружия против войск вторгшегося противника. Об этом же свидетельствует повышенное внимание к созданию оперативно-тактического ракетного комплекса "Искандер", который способен доставить ядерный боезаряд на дальность до 280 км и который должен поступить в войска на замену аналогичного ОТРК "Ока", уничтоженного в ходе Договора о РСМД, благодаря безответственности и недальновидности тогдашнего политического руководства СССР.

Обращают на себя внимание различия в подходах к проблеме использования ядерного оружия первыми в России и США. По признанию Пентагона, для США подобная "широкомасштабная" угроза имеет специфический характер - это все менее контролируемый процесс распространения ядерного, химического и биологического оружия. В связи с этим в Доктрине национальной безопасности 2002 г. указывается: "…наши враги открыто объявили, что они ставят своей целью получение оружия массового уничтожения, и все указывает на то, что они упорно следуют этой цели…". Это привело к возрождению концепции "превентивной войны", в том числе с нанесением первыми ядерных ударов по обладателям ОМУ. Опыт Ирака свидетельствует, что обвинения в адрес той или иной страны в обладании ею ОМУ могут не соответствовать действительности, однако они дают карт-бланш для применения против нее военной силы.

Под предлогом неопределенности в развитии событий в мире лидеры США также утверждают о необходимости сохранения приверженности НАТО концепции применения ядерного оружия первыми. Ее сохранение считается залогом стабильности всей структуры европейской безопасности, а отказ от нее может-де привести к формированию самостоятельной европейской ядерной политики с усилением в ней роли Великобритании и Франции, а также с возможным обретением Германией ядерного статуса. Подобное развитие событий никоим образом не соответствует геополитическим интересам США, которые пришли в Европу "раз и навсегда". Хорошо известна попытка министра иностранных дел ФРГ Фишера внести в военную доктрину НАТО положение об отказе от концепции применения ядерного оружия первыми. Руководство альянса попросту отказалось всерьез обсуждать эту проблему, а со стороны США последовал резкий окрик, положивший конец этой инициативе. При этом следует напомнить, что ряд восточноевропейских стран, стремящихся к вступлению в НАТО, в качестве показателя своей преданности громогласно заявляли о готовности разместить на своей территории ядерное оружие. Учитывая геостратегическую ситуацию в Европе, нет сомнений, что основное предназначение американского ТЯО на континенте по-прежнему состоит в "сдерживании" России, хотя при существующей политической ситуации и соотношении сил сторон это абсолютно не имеет никаких оснований.

Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте

В июне 2014 года Пентагон провёл «штабные» учения – своего рода военную игру между Россией и НАТО. Сценарий военных учений состоял в том, что Россия оказывает давление на членов НАТО Эстонию и Латвию. Сможет ли НАТО защитить эти страны? «Результаты оказались удручающими», – пишет в Foreign Policy.

Даже если все войска США и НАТО, размещённые в Европе, будут переброшены на Балтику – в том числе 82-я воздушно-десантная дивизия, которая, как считается, будет готова выступить в течение 24 часов – США проиграют. «У нас просто нет таких сил в Европе», – объяснил один из высших чинов, генерал армии США. «Затем, дело ещё и в том, что у русских лучшие в мире ракеты земля-воздух, и они не боятся использовать тяжёлую артиллерию».

Победа России оказалась не первой и не единственной. Американцы проводили такие учения 16 раз, с различными сценариями, благоприятными для НАТО, и всегда с тем же выводом.

Русские оказывались просто непобедимы. На таком фоне поспешные турецкие действия, когда они сбили российский боевой самолёт, несут мрачную весть для НАТО. Поскольку Турция – член НАТО, то если русские ВКС вобьют в головы турок ясное понимание ситуации, по крайней мере в теории, все остальные члены возглавляемого США военного блока по договору обязаны прийти на помощь туркам.

Хотя шансов, что американцы рискнут Нью-Йорком ради Стамбула, меньше малого – что оставляет крайне нервную Турцию в положении сама по себе – никогда не стоит вычёркивать вероятность того, что горячие головы в НАТО захотят напасть на Россию. Обмен ядерными ударами безо всяких сомнений будет иметь катастрофические последствия для обеих сторон – и, вероятно, для всей планеты – но существуют определённые факторы, которые могут сместить ситуацию на полях сражений в пользу России.

Мегатонные возможности ядерного оружия

Судя по обмену данными между Москвой и Вашингтоном 1 октября 2014 года, у России 1643 развёрнутых стратегических боеголовки, а у США – 1642. Минимальная разница в количестве, но российские наземные стратегические силы обладают мощностью в тротиловом эквиваленте, которая на порядок превышает всё, что есть в распоряжении США.

Основное оружие сдерживания Москвы – мощные Р-36М «Сатана», одна может разрушить область размером с Нью-Йорк – не только город, но и штат. Чтобы осознать разрушительную силу атомной Р-36М «Сатана», стоит лишь взглянуть на ядерное оружие, которое США использовали для уничтожения японских городов Хиросима и Нагасаки в 1945 году. Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, была примитивным зарядом в 15 килотонн и за несколько секунд стерла город с населением 70 000 с лица земли. Р-36М «Сатана» по классификации НАТО SS-18 – несёт 10 боеголовок, каждая 750-1000 килотонн. Некоторые из этих ракет несут всего одну боеголовку в 20 000 килотонн – это 1333 Хиросимы.

В то же время 80% американского населения проживает на восточном и западном побережье, так что хорошо нацеленные ракеты могут уничтожить всю жизнь на этих густонаселённых прибрежных полосках. Население России составляет лишь половину американского, но оно разбросано по всей огромной территории, так что при ядерных бомбардировках множество людей смогут выжить и при первом, и при втором ударе.

И у России есть ещё козырь в рукаве – её флот сверхзвуковых бомбардировщиков «Туполев» Ту-160. Эти самолёты с максимальной скоростью больше 2М могут взлететь с хорошо защищённых авиабаз, расположенных в сердце России, пролететь над Северным полюсом, выпустить ядерные крылатые ракеты с безопасного расстояния над Атлантикой и вернуться домой, чтобы успеть посмотреть уничтожение по CNN. Это если CNN там еще будет. Ведь российский стратегический флот бомбардировщиков может в одиночку стереть с лица земли любой крупный город в США.

Именно потому, что американцы знают возможности ядерных сил России, они прилагали все усилия, чтобы уничтожить оружие Судного дня, вроде Р-36М «Сатана» с помощью переговоров об ограничении ядерных вооружений и ракет средней и малой дальности.

Тактические ядерный боеголовки

До использования стратегического ядерного оружия Россия могла бы нанести ущерб передовым базам НАТО тактическим – или фронтовым – ядерным оружием. Российская военная доктрина выделяет использование небольших ядерных средств в качестве элемента ведения Третьей мировой войны на начальной стадии конфликта с целью ошеломить и ввести в замешательство силы НАТО, повлияв на их способность думать и действовать адекватным образом.

После того как тактическая ядерная артиллерия истребит войска НАТО передового базирования, Россия могла бы нанести удар небольшими боеголовками с помощью крылатых ракет среднего радиуса действия, которые уничтожили бы следующую линию военных баз при ограниченном количестве жертв среди гражданского населения. В этот момент США столкнулись бы с опцией осуществить возмездие стратегическим оружием и натолкнуться на сокрушительный ответ Москвы. Наверняка этим вариантом не воспользовались бы.

Ведь ни один американский президент не будет рисковать даже одним-единственным городом США ради десятка европейских. Джон Ф. Кеннеди в 1962 году не рискнул именно по этой причине: потеря даже одного города – слишком высокая цена.

Состояние стратегических сил США

Насколько надёжно Стратегическое ядерное командование США? Если вы – американец, вы бы не были в этом уверены, прочитав, что президенты Джимми Картер и Билл Клинтон оба «по сообщениям, теряли пароли для запуска, которые должны быть у президентов в любое время; Клинтон – на месяцы, по словам бывшего председателя Объединённого комитета начальников штабов. А Картер – вроде бы отправил карточку с паролем вместе с костюмом в химчистку».

В любом конфликте – тем более при высоких ставках в ядерном противостоянии – моральный настрой, подготовка и дисциплина являются ключевыми факторами. Российские офицеры, принимающие решения когда и куда направить ядерные ракеты, имеют учёные степени и от них требуются решительные действия.

С другой стороны, американский персонал с такими же задачами охвачен алкоголизмом, депрессией и мошенничеством. Ничто не может скрыть кризис, охвативший стратегические силы США. В октябре 2013 года генерал-майор Майкл Кейри, отвечающий за 450 ядерных ракет, был уволен за пьянство во время визита в Россию. Несколькими днями ранее вице-адмирал Тим Гиардина, на котором лежит ответственность высокого уровня за ядерный арсенал страны, был освобожден от обязанностей после того как его поймали с поддельными игровыми фишками в казино в Айове.

Думаете, это пугающе?

Взгляните сюда. Генерал ВВС США, который проводил миссию по обеспечению ядерных сил для Стратегического командования США, был алкоголиком. Генерал Дэвид К. Урих держал в столе бутылку водки и постоянно пил на дежурстве так, что другой офицер сказал следователям, что «если у него не было бы алкоголя, то у него снесло бы крышу».

Среди ракетчиков США расползалась гниль, они мошенничали на проверках компетентности, подвергая опасности готовность американских МБР. Опять-таки в феврале 2014 года ВМС США рассказали, что проверяют утверждения, что моряки-контрактники мошенничали на проверках, касающихся ядерных реакторов подлодок и авианосцев.

Стратегические силы США тоже страдают от системной запущенности, с баз МБР в Северной Дакоте и Монтане сообщают о «протекающих крышах». Ракетчики, работающие во взрывобезопасных бункерах, расположенных в 60 футах ниже поверхности земли, вынуждены испражняться в вёдра и мочиться в кувшины, и забирать всё это с собой после 24 часов работы. Какова будет готовность этого персонала, когда им придётся реагировать на ракетные удары России – большой вопрос.

С другой стороны, российские стратегические силы считаются самыми элитными войсками. Качество российского персонала можно оценить по действиям подполковника российских стратегических сил Станислава Петрова. 26 сентября 1983 российская спутниковая система раннего предупреждения определила запуск пяти американских ядерных ракет. Напряжённость между Вашингтоном и Москвой, после того как был сбит южно-корейский самолет, была крайне высока, а у Петрова было всего несколько минут чтобы среагировать. При очень малой поступающей информации, он посчитал тревогу ложной, обосновавший так – «когда люди начинают Третью мировую войну, они не начнут её всего лишь пятью ракетами».

Вот это и есть высококвалифицированный персонал.

Когда вы находитесь прямо на прицеле вражеских ядерных ракет, зажатые в бункере в 60 футах ниже поверхности земли, то нервозность, бессонница и депрессия становятся частью вашей повседневной жизни. Неспособный с этим справиться, менее образованный персонал будет злоупотреблять алкоголем и наркотиками и даже демонстрировать преступное поведение. А с другой стороны – образованные и мотивированные офицеры сохранят хладнокровие даже в случае термоядерного поединка.

Ядерная война не обязательно включает быстрый обмен баллистическими ракетами. По словам автора книги «Страх войны: Россия и Америка на ядерной грани» Питера Винсента Прая, директора форума ядерной стратегии США, российские стратегические силы подготовлены «наносить упреждающие или ответные ядерные удары, пережить сокрушительный удар массированной ядерной атаки врага, провести последующие ядерные удары и контролировать военные действия в длительной ядерной войне, которая может тянуться недели или месяцы».

В подобном затянувшемся, мучительном сценарии российские специалисты по ядерным военным действиям явно обладают преимуществом.

Рефлексивное управление: абсолютное оружие

Дезинформация, камуфляж и военные хитрости – вот некоторые методы, которые могут повлиять на итоги войны. Русские подняли это древнее искусство на иной уровень с помощью теории «рефлексивного управления» (РУ).

Разработанное российскими военными стратегами в 1960-е, рефлексивное управление направлено на передачу противнику такой информации, которая повлияла бы на него так, чтобы он добровольно принимал решения, желательные для инициаторов действий. Это может быть использовано как против людей, так и против решений, принимаемых на основе компьютерных расчётов. Россия применяет это не только на стратегическом и тактическом уровнях в войне, но и в сфере геополитики.

Генерал-майор российской армии М. Д. Ионов был среди самых первых сторонников рефлексивного управления, следуя этой концепции с 1970-х. В статье 1995 года он отмечал, что цель рефлексивного управления состоит в том, чтобы вынудить врага принимать решения, которые приведут его к поражению, влияя или контролируя процесс принятия им решений.

Генерал Ионов считает это формой высокого искусства, основанной на необходимости глубокого знания человеческого мышления и психологии, военной истории, корней отдельного конфликта и возможностей конкурирующих боевых сил и средств.

Тимоти Л. Томас писал в Журнале славянских исследований:

«В войне, где применяется рефлексивное управление, сторона с самым высоким уровнем рефлексии (способная наилучшим образом сымитировать мышление другой стороны или предсказать ее поведение) обладает лучшими шансами на победу. Уровень рефлексии зависит от многих факторов, самые важные из них – аналитические способности, общая эрудиция и опыт и масштаб знаний о враге».

Если он успешно достигнут, то рефлексивное управление врагом даёт возможность влиять на его боевые планы, его видение ситуации и то, как он будет сражаться. Методы РУ разнообразны и включают камуфляж (на всех уровнях), дезинформацию, стимулирование, силовой шантаж и компрометацию различных официальных лиц и офицеров.

По словам Роберта К. Расмуссена из Центра международной морской безопасности, «именно такой тип применения рефлексивного управления изучал Владимир Путин в период первоначальной работы в 401-й Школе КГБ и во время карьеры офицера КГБ/ФСБ». Поскольку каждая битва сначала проводится мысленно ещё до первого выстрела, долгий опыт России в рефлексивном управлении был бы ключевым фактором в её борьбе с США за выживание.

Будем надеяться, что преимущество России в технологичности и мощности ядерного оружия сможет предотвратить Третью мировую войну, которая по масштабам разрушений и человеческих жертв сможет превзойти все войны человечества.

20 октября 2003 года
В прямом эфире «Эхо Москвы» Дэвид Холловей, профессор Стэнфордского университета, специалист по российской ядерной стратегии, автор книги «Сталин и бомба» и Владимир Дворкин, генерал-майор в отставке, специалист по нераспространению ядерного оружия Академии Военных Наук, а также Александр Гольц, зам.главного редактора «Еженедельного журнала»
Эфир ведет Матвей Ганапольский

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В эфире - программа «Ищем выход» в ее понедельничном формате, когда слушатели дискутируют с гостями, - переубедите их. Сначала я представлю наших гостей это Владимир Дворкин, генерал-майор в отставке, специалист по нераспространению ядерного оружия Академии военных наук, кроме всего прочего, один из авторов «Условий применения ядерного оружия, сформулированных в новой военной доктрине РФ».
В.ДВОРКИН: Это утверждают материалы «Еженедельного журнала» - я ничего не утверждаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда так скажу - ходят слухи, что В.Дворкин является одним из авторов, или непосредственно автором условий применения ядерного оружия, сформулированных в новой военной доктрине РФ. Так или нет, - это станет понятным из нашего разговора.
А.ГОЛЬЦ: Поскольку это было в тот период, когда я был просто военным обозревателем, я могу подтвердить, что Владимир Зиновьевич является одним из авторов военной доктрины.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А Владимир Зиновьевич как Госдеп США не подтверждает, но и не опровергает. И в студии у нас еще один специалист - Дэвид Холловей, профессор Стэнфордского университета, специалист по российской ядерной стратегии, автор книги «Сталин и бомба», Александр Гольц, зам.главного редактора «Еженедельного журнала», военный обозреватель.
Тема нашей передачи - ядерное оружие у государств - это во благо, или во зло? И сначала - позиция наших гостей на этот вопрос.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Я не могу сказать, что такое разрушительное оружие, как ядерное, во благо человечества. Потому что с ним всегда связан риск ядерной войны или ядерной катастрофы. Но в то же время мне кажется, что государства в течение многих лет учились управлять своими ядерными взаимоотношениями, и мне бы хотелось, чтобы у них не было ядерного оружия. Но в то же время мне кажется, что они ответственные государства, довольно ответственно организуют свою политику в этой области.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И все же, хотелось бы получить однозначный ответ на нынешнем этапе владение Россией, США ядерным оружием - это более хорошо, или более плохо?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: По-моему, более плохо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А как же Северная Корея? Это такое нехорошее государство, оно объявило, что у них есть ядерное оружие. Мы видели, как американцы напряглись, возможно, даже была бы интервенция в эту страну, трудно сказать. И тем не менее, раз Сев.Корея заявила, что у нее есть ядерное оружие не пошли в Сев.Корею. А как, наверное, хотелось.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Нет, я думаю, что здесь работает не ядерное сдерживание, а обычное. Потому что если бы США напали на Сев.Корею, тогда она могла бы ответить обычным оружием, и очень разрушительным против столицы Южной Кореи. Я думаю, что здесь было сдерживание не в ядерном оружии, а в обычном. Именно в этой ситуации.
В.ДВОРКИН: Здесь нет однозначного ответа, и не может быть. Ядерное оружие нельзя изобрести назад, оно есть. И ядерная материя чрезвычайно инерционна и устойчива. Для создания систем вооружений требуется несколько десятилетий, и то же самое для его ликвидации и утилизации. Поэтому надо приспосабливаться к его существованию. Ну и, кроме всего прочего, никто еще не доказал, что глобальных войн после окончания Второй мировой войны не было несмотря на то, что страны располагают ядерным оружием. Т.е. фактор сдерживания, я считаю, работает больше 50 лет уже.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он все-таки работает?
В.ДВОРКИН: Конечно, работает. Потому что после Первой до Второй мировой войны прошло всего 23 года. А теперь уже больше 50 лет никаких крупномасштабных войн глобального характера нет. И роль ядерного оружия в этих условиях отрицать нельзя. Другое дело, что само ядерное сдерживание должно трансформироваться. Но этого не происходит по тем причинам, о которых я сказал слишком оно инерционно, и ядерного сдерживания так или иначе должны придерживаться и официальные члены ядерного клуба, пять государств, и по декларации этого же сдерживания придерживаются Пакистан и Индия.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дэвид, фактор ядерного сдерживания существует, или вы его отрицаете?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Он существует, и существовал, конечно, во время «холодной войны», думаю, и сейчас существует между главными ядерными державами, но в другой форме. И я согласен, что сдерживание должно быть перестроено. Я думаю, что сейчас есть политические условия для этого, но, конечно, есть и большая инерция в этих программах и комплексах.
В.ДВОРКИН: Я бы только Сев.Корею вывел за скобки это отдельный разговор.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему же, Сев.Корея тут тоже важна. Дэвид говорит, что боялись обычного оружия, но все-таки, когда государство говорит, что у него есть ядерная бомба, - все-таки это было тормозом, - мой такой субъективный взгляд.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Я думаю, что в этом конфликте и Южная Корея является тормозом, потому что южнокорейцы не хотят войны с Сев.Кореей, потому что понимают, что они пострадают больше всех в такой войне. И было бы трудно для США начать войну, в которой их союз будет страдать гораздо больше.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: так можно ли сказать, что обладание ядерным оружием для стран сейчас, в эпоху терроризма, все-таки во благо?
В.ДВОРКИН: Я не могу сказать ни о негативных, ни о позитивных. Нет здесь возможности склониться в какую-то сторону это объективная реальность. Это как шторм и погода.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А человеческое отношение у вас есть?
В.ДВОРКИН: Я много лет был связан с ядерным оружием, и конечно считаю, что ядерные конфликты это абсурд, катастрофа, и надо делать все, чтобы снизить даже малейший риск любого ядерного конфликта.
А.ГОЛЬЦ: Я, безусловно, согласен с коллегами они сходятся в том, что ядерное оружие это некая данность. По-моему, интереснее задуматься вот о чем - буквально 5-6 лет назад казалось, что эпоха жесткого противостояния закончилась, и в задачу государств входит постепенно разгрузить эту гору ядерного оружия не спеша, не торопясь, чтобы не вызвать какие-то неприятных последствий. Но проблема в том, что в последние год-полтора у нас происходит, я бы это назвал, ядерным ренессансом. Возьмите США принимают доктрину, которая предполагает превентивное использование ядерного оружия. Или, по крайней мере, некоторые специалисты полагают, что такая доктрина предполагает превентивное использование ядерного оружия.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, и Владимир Путин недавно отвечает тем же.
А.ГОЛЬЦ: В.Путин в основу своего заявления на совещании в Минобороны кладет декларацию, заявление о том, что у нас есть ракеты, - он их называет тяжелые, но Владимир Зиновьевич скажет они, по-моему, не совсем тяжелые, но все-таки каждая из них несет 6 боевых блоков, и их несколько десятков. И на этом концентрируется президент, говоря о способности противостоять военным вызовам. Вот это интересно вот этот ренессанс ядерного оружия одно дело, если нам это действительно осталось от прошлого, а другое дело, если мы по-прежнему рассматриваем это оружие не только как оружие политическое, а как военный инструмент. И в этом, по-моему, существует довольно серьезная опасность.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так ядерное оружие у государств благо или зло?
А.ГОЛЬЦ: Это зло для одних, и сомнительное благо для других. Проще сказать, это благо или нет для России? Если смотреть с точки зрения ближайший 5-10 лет это, скорее, благо, а если смотреть в дальней перспективе скорее вред.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что изменится в дальней перспективе?
А.ГОЛЬЦ: Понимаете, наши руководители привыкают, что к ним относятся как к великой державе именно потому, что они обладают ядерным оружием.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но это правда.
А.ГОЛЬЦ: Правда. Но есть две теории это или как игла для наркомана, или как спасательный круг для России обладание ядерным оружием. Так вот наши руководители, мне кажется, начиная с Ельцина, привыкли, что к ним всегда будут, вне зависимости от того, что они говорят и делают, будут относиться с величайшим пиететом, потому что они обладают ядерным оружием. И это может быть не благом, может быть во вред нашей стране, потому что это лишает стратегического видения - мы привыкли к тому, что мы великая держава.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Теперь отдаю вас на растерзание нашим слушателям. Но сначала несколько вопросов с пейджера: «Как по вашему мнению, могут ли в ближайшие годы в клуб ядерных держав вступить такие страны, как Германия, Япония, Бразилия, Новая Зеландия?», - спрашивает Сергей.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Мне трудно сказать. В некоторой степени это зависит от развития кризиса в Сев.Корее, и может быть, даже в Иране. Потому что если Сев.Корея создаст еще больше.. мы, правда. Не знаем, что у них есть..
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Могу ли я понять, что у Японии, Германии. Бразилии и Новой Зеландии есть ядерное оружие, но они не декларируют?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Нет, я так не думаю. Если имеется ввиду, что они могут создать и развивать очень может быть. Особенно Япония, по-моему. Если у Сев.Кореи будет ядерное оружие, тогда это будет угрозой для Японии..
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Наталья спрашивает: «С точки зрения ядерной безопасности надежнее в России или в США?»
В.ДВОРКИН: Думаю, что примерно одинаково. Когда у американцев были сомнения, они сюда прислали четырехзвездного генерала Хебигера, его допустили до наших ядерных объектов и он, выступая в США, сказал, что считает, что в России очень жесткая система контроля над ядерным оружием, и хотя имеются некоторые технологические отличия, тем не менее он считает, что эта система достаточно жесткая.
А.ГОЛЬЦ: Должен сказать, что в этой сфере американцы нам довольно неплохо помогают приблизительно тратя несколько сотен миллионов долларов в год, чтобы помочь нам укрепить нашу систему безопасности они поставляют и компьютеры, и огнетушители, и системы физической охраны так называемых ядерных объектов…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы без иронии это, Саша, говорите?
А.ГОЛЬЦ: Без всякой иронии. Я должен сказать, что генерал, ответственный в России за хранение ядерных боеприпасов. Генерал-лейтенант Волынкин, он совершенно искренне всякий раз, когда приходится, благодарит американцев за эту помощью.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А теперь включаем наш эфирный телефон.
МАКСИМ: Я сам вырос в Арзамасе-16, сейчас это называется город Саров, и жил там до 18 лет, это ядерный центр России. Родители у меня работали - отец занимался электроникой, мама была главным технологом по сборке. И я вам скажу, как раньше охранялся наш объект муха не пролетит. А сейчас, когда я приезжаю в город, из объекта сделали проходной двор.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Жаль только, что вы по радио рассказываете государственные секреты. Но раз вы не хотите ни с кем спорить, спасибо за сообщение думаю, компетентные органы примут во внимание. Следующий звонок.
ВЛАДИМИР: Я все-таки считаю, что ядерное оружие в данный момент работает во благо сколько было нападок и угроз на Сев.Корею, но как только они заявили, что у них есть ядерное оружие, американцев как бы поставили на место. И у меня есть такое впечатление, что если бы на данный момент у нас не было бы ядерного оружия, я думаю, что по нам бы давно начали шарахать примитивные удары, и прочее.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Я уже выразил свою точку зрению по сдерживанию в Сев.Корее, но я согласен.. я не сторонник сегодняшней американской политики, потому что мне кажется, что она даже стимулирует и может стимулировать развитие ядерного оружия в разных странах. Потому что государства могут придти к выводу, что да, действительно, ядерное оружие нужно для сдерживания. Потому что без такого оружия США или другие государства будут вмешиваться в их дела. Так что я считаю, что.. хотя я, конечно, старался ответить на вопрос односторонне о ядерном оружие во благо или во зло, но, конечно, это довольно противоречивая ситуация. Но я не считаю, что в Сев.Корее ядерное оружие играет главную роль в сдерживании.
ВЛАДИМИР: Я не согласен. Мне кажется, что в Сев.Корее только разговоры о ядерном оружии и сдерживают. Если бы Ирак в свое время что-то запустил, и была бы какая-то информация, думаю, они бы туда тоже не полезли.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Благодарю вас. Следующий звонок.
ВАЛЕНТИН: Я бы хотел, чтобы Дэвид прокомментировал то, что я скажу в одном из американских фильмов был такой момент, что многие люди, работающие на таких объектах, отказались выполнить приказ о запуске ядерных ракет, не захотели начать войну насколько реальна такая ситуация? Возможно такое в Америке или у нас?
А.ГОЛЬЦ: На самом деле рассказывают, что наши офицеры однажды проявили некую выдержку, когда вдруг пошел сигнал о том, что происходит некое нападение это была некая ошибка, и они, проявив выдержку установили, что все-таки никакого ракетного нападения не было.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Послушаем тогда еще звонок.
АНДРЕЙ: Хотел бы задать вопрос по поводу инспекций, которые МАГАТЭ сейчас часто проводят в Иране, и по поводу обеспокоенности в Сев.Корее. А почему не проводят проверки в Израиле с 68 года, или в ЮАР? Это же страны, которые тоже обладают, или скрывают, что обладают, или подошли достаточно близко к обладанию ядерным оружием. И никто почему-то об этом не беспокоится какой-то выборочный подход.
В.ДВОРКИН: Инспекции проводятся только в тех государствах, которые являются членами Договора о нераспространении ядерного оружия, и только они согласились допускать к себе инспекции. Израиль не является членом этого договора о нераспространении ядерного оружия, Ирак это член этого договора. И идут просто сейчас дискуссии по поводу того, какова глубина должна быть инспекций в Иране. Иран уже практически согласен подписать дополнительный протокол к договору о нераспространении ядерного оружия, и в этом случае инспекции будут проводиться в любых местах, которые МАГАТЭ будет считать необходимыми. А Сев.Корея член этого договора, но заявила о выходе из этого договора, и сейчас этот вопрос решается в рамках Пекинской шестерки.
АНДРЕЙ: Как-то меня это не очень убеждает. Т.е. одни страны подойти к производству ядерного оружия. Реально могут там придти к власти люди, которые могут угрожать миру, но туда нельзя попасть инспекции, потому что они, видите ли, не члены. Это интересный подход. Кстати, вот о ЮАР вы ничего не сказали.
В.ДВОРКИН: Но есть международное право.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А Андрей прав. При чем тут международное право? Есть страны, которые понимают, что хорошо бы в случае чего, для сохранения местного режима, сказать, что у них есть атомная бомба.
В.ДВОРКИН: Да, конечно. По всем оценкам Израиль тоже имеет ядерное оружие. Но отношение всех ведущих стран к Израилю как к демократическому государству особое, и отличается, например, по отношению к тем государствам, где существуют тоталитарные режимы, где нет демократических режимов. Вот к ним относятся сейчас, прежде всего, Сев.Корея и Иран. И основные споры идут о том, каким образом не допустить превращения этих стран в ядерные державы. Потому что если они будут ядерными державами, то опасность возрастет многократно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Андрей, вас убедили?
АНДРЕЙ: Да не совсем. И у меня еще вопрос насчет возможности конфликта между Индией и Пакистаном, - я считаю, что в Пакистане не совсем демократический режим.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но это, к сожалению, не совсем тема нашей передачи. Спорим дальше.
АЛЕКСАНДР: Я не согласен с тем, что ядерное оружие является в краткосрочной перспективе благом для России. Это данность. А с другой стороны, другие военные технологии - высокоточное оружие, или показавшее опыт в Ираке высокотехнологичное оружие на сегодняшний день практически в загоне, мягко скажем.
А.ГОЛЬЦ: Мы не особенно спорим. Но штука в том, что высокоточное оружие России еще предстоит создать. Нам еще предстоит дойти до него. А ядерное оружие есть уже, и нас уже в краткосрочном плане воспринимают как великую державу благодаря тому, что оно у нас есть.
АЛЕКСАНДР: Не совсем согласен.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Господа, абсолютно однозначно, что ядерное оружие - фактор сдерживания. Даже если намекнуть об этом, особенно в век терроризма, после распада СССР, когда вы знаете, как говорят, половина ядерного оружия делась неизвестно, куда. Это, конечно, вранье, но повод для беспокойства есть - есть страны, которые занимаются разработкой ядерного оружия. Понятно, что лучше не лезть в страну, которая сказала, что у нее есть какая-то «грязная» бомба, или килограмм чего-то, что она в отместку рассыплет над Нью-Йорком. Однозначно, что это фактор сдерживания?
В.ДВОРКИН: Тут нужно только добавить, и сказать, что сдерживание бывает разное. Потому что если Сев. Корея станет ядерной страной, то это для нее фактор сдерживания с целью сохранения надолго своего диктаторского режима.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я об этом и говорю. Сейчас ядерное оружие стало фактором сохранения правящих кланов.
В.ДВОРКИН: Тоталитарных государств.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, правильно.
В.ДВОРКИН: Но для демократических государств это позитивный фактор, а для тоталитарных, - по отношению мирового сообщества к этому, - это негативный фактор.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Т.е. получается, что можно соврать, сказать, что у тебя ядерное оружие, и замечательно, - меньше войн. Так?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Конечно, можно сказать, что у тебя ядерное оружие. Но в конце концов политика должна быть убедительной. И если кто-то сомневается в том, что у тебя есть ядерное оружие.. это может не быть фактором сдерживания.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне кажется, что это как «кольт» или «Смит энд Вессон», который уровняли всех.
В.ДВОРКИН: Дэвид хотел сказать, что нет никаких доказательств для подтверждения того, что в Сев.Корее, например, есть ядерное оружие. Пока это можно рассматривать как шантаж. Покушение на шантаж негодными средствами.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Называйте это как угодно, - главное, войны нет. Откуда мы знаем, как бы поступила администрация Буша, если бы Сев.Корея не сказала, что у них есть ядерное оружие. Мы знаем две страны Кубу и Сев.Корею, с которыми американцам генетически хотелось бы рассчитаться.
В.ДВОРКИН: Только на Кубе совершенно ясно, что нет ядерного оружия, но никто с ней не рассчитывается силовыми методами.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: И в Сев.Корее есть другие факторы сдерживания.
А.ГОЛЬЦ: Должен сказать, говоря о сдерживании у Дэвида есть замечательная история про то, как американцы в начале 60-х обратились к Хрущеву с просьбой поучаствовать в умиротворении китайцев.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Эта история чуть позже. Сейчас послушаем слушателя.
ИГОРЬ: Я бы возразил А.Гольцу, и хотел бы сказать, что обладание ядерным оружием для России и в дальнейшем может быть благом, если воспринимать Россию как вменяемую страну, а я ее так и воспринимаю. Потому что наличие ядерного оружия исключает военное давление в глобальном масштабе. Достаточно вспомнить интервью одного американского генерала, когда журналисты задали ему вопрос, почему США бомбят Сербию, и не бомбят Россию, хотя ситуация в Чечне такая же. Генерал ответил вы что, хотите чтобы мы начали войну с ядерной державой? И представьте себе, если бы у нас не было ядерного оружия. И понимаете, главная опасность заключается не в том, есть ядерное оружие, или нет, а в том, кто им управляет. Опасность заключается в том, что оно расползается, и этот процесс будет ускоряться, потому что технологию остановить невозможно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Саша, есть, что возразить?
А.ГОЛЬЦ: Да. По-моему, это сказал не американский генерал, а английский генерал Майкл Джексон, когда от него потребовали атаковать наших десантников, захвативших аэропорт в Слатине ситуация немножко другая. И он действительно сказал я не хочу начинать атомную войну с ядерной державой из-за этого Косова. Но я по-прежнему говорю - да, я надеюсь, что в России и через 30, 40 лет будут вменяемые правительства. Но то, что у нас есть ядерное оружие, то, что мы по этой контрамарке оказались за столом клуба ядерных держав, на мой взгляд, порождает у наших руководителей излишние иллюзии. Порождает некоторую уверенность, что это обладание априори навсегда оставляет нас в клубе не ядерных, а великих держав.
ИГОРЬ: А какие у вас основания так полагать? Насколько я понимаю, все наше руководство и политическое, и экономическое, основной упор делает на экономическое развитие все прекрасно понимают, что если Россия не будет сильна экономически, мы просто не в состоянии будет содержать ядерное оружие. Я и говорю, что это вопрос вменяемости.
А.ГОЛЬЦ: Да нет, это вопрос еще и иллюзий.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Извините, здесь я вынужден перебить вас, и задать вопрос нашим слушателям. Вопрос простой - является ли ядерное оружие в настоящее время фактором сдерживания без исторической ретроспективы и перспективы. Если да - 995-81-21, если нет - 995-81-22.
А.ГОЛЬЦ: У России есть много разных угроз, много разных проблем у нашей армии, как вам известно. И, к вопросу о том, всегда ли мы адекватно оцениваем ситуацию - у Владимира Владимировича, человека абсолютно адекватного, абсолютно вменяемого, вдруг как черт из табакерки вылетело напоминание гражданам, генералам, что у нас есть эти тяжелые ракеты.. полутяжелые.. которые предназначены, в общем-то, только для одной цели они предназначены для того, чтобы в случае чего нанести ответный удар по США.
ИГОРЬ: Не обязательно. Почему вы так считаете? Ракеты есть у Франции. Англии. Вы понимаете, что с военной точки зрения и французский и английский арсенал в старые советские времена не шел ни в какие сравнения с американским.
А.ГОЛЬЦ: Да и сейчас не идет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы извините меня, но у нас уже есть итоги голосования. Как вы думаете, как проголосовали наши слушатели, является ли ядерное оружие фактором сдерживания?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Я думаю, что они считают, что является фактором сдерживания.
В.ДВОРКИН: Думаю, что большинство считает, что является.
А.ГОЛЬЦ: Согласен.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Проголосовало 825 человек, «да» - 79%, «нет» 21%. Идем дальше.
ОЛЬГА: Дело в том, что я с согласна с Дэвидом, что ядерное оружие плохо в целом для мира. Распространение его разрастается, каждая страна пытается его создать, что действительно является фактором сдерживания. И страны не воюют между собой не потому, что не хотят, а потому, что все боятся ядерной войны. Величие страны определяется не наличием ядерного оружия, это гораздо более широкое понятие. С нами вынуждены считаться потому, что мы имеем ядерное оружие. Но с другой стороны это дает нам шанс войти в Восьмерку, может быть, наладить какие-то политические контракты в мире. Т.е. это не наличие высоких технологий, не развитие страны экономическое, а вот так вот..
В.ДВОРКИН: Я думаю, что у Ольги достаточно твердая, пацифистская в хорошем смысле позиция, и вместе с тем я должен сказать, что ответ на эту позицию должен быть дифференцированным. Я еще раз хочу подчеркнуть объективная реальность существования в странах официального ядерного клуба многих тысяч ядерных боезарядов и сотен ракет. Хорошо это, или плохо, можно рассматривать только в историческом контексте - еще раз хочу подчеркнуть, что длительный период отсутствия войн мирового масштаба, мировых войн, в значительной мере заслуга ядерного оружия. Очень хорошо, мне кажется, сказал Игорь, он сказал главное, кто управляет ядерным оружием, т.е. у кого находится ядерный чемоданчик. Если ядерный чемоданчик находится у руководства демократической страны, вменяемой, как тут говорили я ничего плохого в этом не вижу. Тем более, что не избавиться от ядерного оружия в ближайшую тройку-пятерку десятков лет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы выбрали не того оппонента, Ольга. Это Дэвид говорит, что ядерное оружие плохо.
ОЛЬГА: Я тоже говорю, что плохо. Должно сдерживать не ядерное оружие, а нечто другое. И шанс того, что оно не попадет в руки невменяемых.. тоже мы не знаем, оно ведь может попасть в руки невменяемых людей..
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что другое должно сдерживать, на ваш взгляд?
ОЛЬГА: Я не знаю, какие-то более или менее мирные процессы, переговоры.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мирные процессы не сдерживают. Вы же знаете в жизни только угроза, ощущение того, что твой противник может ответить адекватно, а может быть даже и сильнее, и является сдерживанием в противостоянии в любом.
В.ДВОРКИН: Должен сказать, что Ольга говорит о таком миропорядке, к которому все стремятся. Но достичь его предстоит, мне кажется, еще не скоро.
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Вы говорите о том, что ядерное оружие является фактором сдерживания. Конечно, можно так сказать о мировой войне. Но у нас очень много в мире войн сейчас. И я не считаю, что, скажем, распространение ядерного оружия на другие страны могло бы стать фактором сдерживания таких войн. Я не знаю, сколько сегодня в мире войн 30, 40, может быть, многие это гражданские или внутренние войны. Так что сказать, что конечно, политические руководители принимают во внимание то, что существует ядерное оружие, и именно поэтому они более осторожны. Но в то же самое время.. будем надеяться, что мировой войны не будет, но есть очень много других войн.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну вот, например, Индия и Пакистан по сути, две ядерные державы. Я понимаю, что их конфликт не доходит до швыряния ядерных устройств, потому что они соседи. Это хоть и серьезный, но кукольный конфликт как, например, наш конфликт с Украиной, который был в первые годы перестройки. Мы соседи, что нам конфликтовать, понятно, что никуда друг от друга не денемся. Или, например, Россия и Грузия, которые могут орать друг на друга сколько угодно, но опять же, не растащат государства в разные стороны. Но если говорить о серьезном конфликте держав, которые находятся по две стороны глобуса, или державы, которые разделены некоторым территориальным буфером, - то тогда, мне кажется, ядерная война может быть.
В.ДВОРКИН: Я бы не стал сравнивать конфликты и отношения России и Украины, и России и Грузии с отношениями Индии и Пакистана. Там исторические противоречия, которые на протяжении многих лет сопровождались локальными конфликтами. Но после того, как у них, у одной и другой страны, появилось ядерное оружие, - вы заметили, что эти конфликтны приняли крайне низкую активность, без угрозы эскалации. Вот с этим фактором приходится считаться.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть вы считаете, что ядерное оружие здесь как фактор сдерживания..
В.ДВОРКИН: Я просто хочу сказать, что здесь приходится считаться с этим обстоятельством.
А.ГОЛЬЦ: Очень коротко одновременно возросла опасность, что, скажем, пакистанское ядерное оружие может оказаться в руках у каких-нибудь экстремистов. Пакистанцы стали даже у одного из ученых, который создавал это оружие, обнаружили у него связи с «Аль-Каидой» - вот ведь в чем проблема.
В.ДВОРКИН: Это совершенно правильная, тяжелая проблема. И вопросы взаимодействия Сев.Кореи и Пакистана всегда вызывали крайнюю обеспокоенность.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Слушаем звонок.
ВЛАДИМИР: Я бы обратился к Дэвиду скажите, а если бы американцы знали, что в Ираке есть ядерное оружие, вводили бы они туда свои войска?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Они считали.. наверное.. это не совсем ясно, но они считали, что у Ирака есть биологическое оружие и химическое. Они, конечно, не считали, что у них есть ядерное оружие.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И все-таки а если бы они знали, что есть?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Я думаю, что это не исключено, что они напали бы на Ирак.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Даже если бы реально было ядерное оружие?
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Даже если было бы одно, или два, или четыре ядерных оружия. Потому что здесь работает фактор сдерживания - американское ядерное оружие должно сдерживать Ирак вот в чем дело. И если они могли бы так рассчитать.. конечно, я не знаю, что они бы сделали, но если бы они считали, что, может быть у Ирака есть ядерное оружие, но мы им скажем, что если вы воспользуетесь этим оружием, тогда вы должны знать, что мы или своим оружием нападем на вас, или.. так что сдерживание это довольно, как мне кажется, не совсем простая концепция.
ВЛАДИМИР: Я не согласен. Но может быть ваши другие гости что-нибудь скажут по этому поводу?
В.ДВОРКИН: Саддам Хусейн уничтожил десятки тысяч своих соотечественников химическим оружием. Это общеизвестный факт. Это не помешало американцам, зная угрозы возможного применения химического оружия приступить к военной акции вместе с Великобритании. Но здесь нельзя ставить так условно вопрос было бы, или не было. Если бы ничего не делали с Ираком, то оно могло бы быть. А здесь стратегия должна была быть упреждающая, не надо ждать, пока появится у Ирака ядерное оружие. Я думаю, что ответа на этот вопрос прямого нет я не знаю, что бы делали бы США, если бы знали, что у Саддама Хусейна есть ядерное оружие.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но кажется, что они бы поступили так, как с Сев.Кореей они бы не рискнули..
В.ДВОРКИН: Я не знаю. Другое дело имея мощнейшее преимущество в высокоточных средствах, американцы могли бы нанести опережающий удар, который бы разрушил бы всю ядерную инфраструктуру Ирака, если бы она там была, уничтожил бы пусковые установки, если бы они там были с ядерным оружием, и складохранилища.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ответ понятен. Следующий звонок.
АНДРЕЙ: У меня такое замечание все собеседники говорили о том, что ядерное оружие могут иметь только демократические страны. И у меня тут первое замечание - до сих пор применила ядерное оружие пока единственная страна, самая демократическая страна в мире, США, - об этом почему-то все забывают. И второе замечание
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подождите, давайте разберемся с первым замечанием. Серьезное замечание.
В.ДВОРКИН: В этот период вообще не было такого понятия - ядерное сдерживание. Ядерное оружие рассматривалось как оружие поля боя. Так рассматривали и в Советском Союзе на начальных этапах, и в США, и во всех государствах, которые хотели приобрести ядерное оружие. Так что этот пример выпадает из контекста обсуждения ядерного сдерживания.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Андрей, ваш пример выпадает
АНДРЕЙ: Да нет, я имел ввиду совсем другое. Я имел ввиду, что именно демократическая страна применила ядерное оружие здесь же важен моральный фактор применить не применить. И второе замечание кто думал, предположим, в 1930 г., что будет через десять лет в Германии? Тоже демократическим путем к власти пришел абсолютно тоталитарный режим. Мы сейчас застрахованы от такой ситуации, предположим, в тех же самых США? Я думаю, что никто не может дать такой гарантии.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы имеете ввиду, что лет через 10 там будет фашистское государство?
АНДРЕЙ: Мы не можем сказать, что мы полностью это не допускаем. Ну, не обязательно США.. Израиль, Англия..
Д.ХОЛЛОВЕЙ: Вообще я считаю, что есть элемент неуверенности. И если мы скажем, что хорошо, - демократическое государство может иметь ядерное оружие, и конечно, лет через 10-20 это государство может стать другим. Я не говорю сейчас о США или России, но вообще я согласен, что политические перемены могут привести к риску войны, - если у государств есть ядерное оружие.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И что, Андрей?
АНДРЕЙ: А теперь я бы сказал немножко по существу вопроса. Мы немного заблуждаемся о ядерном оружии в данный момент это уже не совсем оружие, - как сказал Владимир Зиновьевич, это вообще не оружие, это некоторая дубина, которая висит на стене, и которую мы в нужный момент можем снять. Самая сильная страна мира, США, или Англия, Франция для решения военных задач не нуждаются в атомном оружии, у них есть для этого более современные средства поражения. А ядерное оружие это сейчас средство защиты слабого в кавычках, - т.е. страна, которая смогла создать ядерное оружие для этого, конечно, нужны определенные ресурсы различного характера, но противостоять, предположим, сильной, высокотехнологичной армии, как США или как можно противостоять полутора миллиардному Китаю, - это же невозможно. Какую сухопутную армию мы можем противопоставить?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спрашиваю у гостей - все согласны с этой точкой зрения? Андрей молчание. А молчание знак согласия.
В.ДВОРКИН: Есть тут, конечно, особенности.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но не принципиальные возражения.
В.ДВОРКИН: Тут долгий разговор.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А у нас осталось не так много времени. Поэтому следующий звонок.
ОЛЕГ БОРИСОВИЧ: Я хочу спросить ядерное оружие годится для сдерживания только именно ядерных государств, или нет? Например, - товарищу Махатхиру с его антисемитскими заявлениями можно популярно объяснить, что с ним будет, если он попробует свои идеи реализовать? И разочек продемонстрировать это в действии? Мне представляется это совершенно необходимым и обязательным для так называемых цивилизованных государств, включая США и Россию.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Есть какие-нибудь соображения про товарища Махатхиру, - как ему пригрозить атомной бомбой?
А.ГОЛЬЦ: Я должен сказать, что неожиданно Олег Борисович совершенно точно согласен с американской новой стратегической концепцией, которая в самой Америке нашла много критиков. Как раз американцы говорят о том, что в необходимых случаях, когда они будут испытывать угрозу своей безопасности, и будут подозревать, что кто-то обладает ядерным оружием, - они допускают возможность нанесения превентивного ядерного удара.
ОЛЕГ БОРИСОВИЧ: Но я-то говорю не только о ядерном оружии. Вот есть маленький Израиль, который запросто может полтора миллиарда мусульман стереть с лица земли. Следует ли гарантировать его безопасность? Гарантировать всеми средствами, которые пока есть только у цивилизованных стран? Позаботившись хотя бы только о себе таким способом?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте вернемся к исходному вопросу что наши гости думают по поводу того, что можно угрожать не ядерным державам? Мне кажется кто хочет, тот угрожает, кто не хочет тот не угрожает.
В.ДВОРКИН: Ситуация такова, что нет таких не ядерных государств в глобальном измерении, которые могли бы угрожать ядерным государствам. Если спуститься на региональный уровень, то Израиль оправдывает свое ядерное оружие, - хотя официально он это не делает, но есть косвенные заявления, - только тем, что ему как раз противостоит многосотмиллионный мусульманский мир, который предполагает бороться с Израилем. В этом плане, наверное, ядерное оружие рассматривается в Израиле, безусловно, как оружие сдерживания.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну и, наверное, последний звонок.
ГРИГОРИЙ: А недавняя история с Югославией, когда целая команда демократических стран собралась и подвергла гуманитарному бомбометанию одну страну по, в общем-то, достаточно надуманному предлогу. По-моему, это не совсем ваш тезис подтверждает.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но они же не атомную бомбу бросили. Это была, как бы вы ни называли это агрессией или не агрессией, - это была обычная война обычным оружием.
ГРИГОРИЙ: Но, тем не менее, существует подозрение, что даже для самых демократических стран путь к войне ядерной может быть не таким уж невозможным.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но это ваше подозрение?
ГРИГОРИЙ: Естественно, мое если я его высказываю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тезис довольно интересный. Как ни странно, мы вышли на разговор, что понятие демократическая и не демократическая страна это, в общем, дело субъективное. Какой, на ваш взгляд, должен быть критерий не использования ядерного оружия? Можно ли гарантировать, что, например, США, или Россия, или любая демократическая страна, - если мы ее так называем, - не использует ядерное оружие? По-моему, такого критерия нет.
В.ДВОРКИН: Критерии применения ядерного оружия установлены доктринами. США, при всей мощи и преобладании высокоточного обычного оружия, все-таки ядерное оружие рассматривают в качестве одного из столпов своей национальной безопасности. Это первое. Второе - демократические или не демократические государства? Дэвид высказал одну очень верную мысль он имел ввиду, вообще говоря, неопределенность и непредсказуемость развития вообще военной политической обстановки. Конечно, возможны трансформации нельзя теоретически исключать возможность трансформации государства демократического в недемократическое. И в этом теоретическом случае, безусловно, ядерное оружие будет злом в руках такого государства. Но все международные режимы, все меры и договоры о нераспространении ядерного оружия и режим нераспространения ракетных технологий, - все они сыграли свою значительную роль и будут играть впредь большую роль. Хотя у многих специалистов складывается впечатление, что от жесткости соблюдения этих режимов нужно переходить к стратегии контрраспространения. И в этом случае нельзя исключать силовых акций, - типа тех, например, превентивных, которые провели США и Великобритания в Ираке.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Т.е. вы допускаете возможность некоей интервенции в страну, которая называет себя ядерной?
В.ДВОРКИН: Я допускаю интервенцию в страну, которая считает себя ядерной, - хотя, может быть, она еще не подтвердила еще своего ядерного статуса, но стала, считает себя ядерной страной. Но это все, конечно, должно быть сделано при консолидированном мнении мирового сообщества.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо вам большое за этот разговор. Наверное, все-таки можно сказать, что двояко это присутствие в арсеналах ядерного оружия. Потому что, безусловно, являясь фактором сдерживания.. вот вопроса терроризма я сознательно сегодня не касался, потому что это вообще такая размытая история может, оно у них есть, а может и нет.. все равно остается какая-то неоднозначная ситуация.
А.ГОЛЬЦ: Один из коллег Дэвида в Стэнфордском университете как-то сказал: «Когда мы касаемся ядерного оружия - это одни сплошные двойные стандарты». Мы никогда не уйдем от того, что есть один страны, которые, в общем-то, могут иметь ядерное оружие, и другие, которые ни в коем случае не могут. Мы никуда не уйдем от того, что к одним относятся.. кто получил ядерное оружие, - одним образом, а к другим - по другому. Здесь нет универсальности.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, но здесь важно «плохой мальчик хороший мальчик». Может быть, ввести такую доминанту устойчивая демократия, а не просто «демократические страны». Страны устойчивой демократии, к коим относятся, например. США вот это может быть критерий? Но это повод для дальнейшего разговора. Спасибо большое.

Сергей БРЕЗКУН

Однако по-прежнему верным остается и тезис о приоритетной роли ядерных вооружений в системе обеспечения военной безопасности России. Другое дело, что эта роль будет выполняться тогда, когда мы имеем: 1) верные концептуальные взгляды на проблему; 2) ясно заявленную политическую волю руководства и 3) такие ядерные вооружения, которые способны обеспечить режим ядерного сдерживания, то есть исключить агрессию против России.

Говоря о воле, имею в виду не бряцание атомной бомбой, а линию, которая исходит исключительно из интересов ядерной мощи России. Пока же в ядерной сфере – если отбросить покровы патриотической риторики – реально господствует стремление не ссориться с Западом и США любой ценой. И проявляется это в сохраняющейся готовности России минимизировать российские ядерные вооружения. А ведь не раз уже говорилось, что для нас важно не столько то, что есть «у них», сколько то, что останется у нас после «их» гипотетического первого обезоруживающего удара.

Пределы разумного сокращения ракетно-ядерных вооружений России с позиций гарантированного исключения агрессии давно достигнуты. Требуется, напротив, разумное наращивание ядерных вооружений.

Увы, до сих пор в России такой взгляд не стал повсеместным.

ЯДЕРНОЕ СДЕРЖИВАНИЕ – ИДЕЯ СТАЛИНА И БЕРИИ

Пытается, например, внести некие неопределенности во вполне ясные вопросы Алексей Арбатов – наиболее, пожалуй, представительная фигура той части российского экспертного сообщества, которая ориентирована на безудержное стремление понравиться Америке и Западу и которая безоглядно, вопреки очевидности, призывает Россию к лояльному партнерству с Западом. Подобные эксперты хорошо знакомы с идеями с заокеанского «плеча», но плохо знают (или сознательно искажают?) собственную политическую историю.

Например, Алексей Арбатов утверждает, что «ядерное сдерживание – это изобретение политологов начала 1950-х гг. (в первую очередь американских авторов Бернарда Броуди и Генри Киссинджера)».

Да, если иметь в виду термин, то приоритет здесь за США. Но если иметь в виду системную суть, то сдерживающую роль ядерного оружия (ЯО) как гаранта мира хорошо осознали уже Иосиф Сталин и куратор советского Атомного проекта Лаврентий Берия. Почти неизвестен тот факт, что в начале 1950-х гг. Берия, явно с ведома Сталина, отдал распоряжение о подготовке к открытой публикации сборника по истории овладения атомной энергией в СССР.

Последняя версия чернового варианта с пометками Берии датирована 15 июня 1953 г., и там, в частности, говорилось: «После того, как в 1945 году Соединенными Штатами Америки были изготовлены и испытаны первые экземпляры атомных бомб, агрессивные деятели США возмечтали о завоевании с помощью нового оружия господства над миром… Атомная истерия сопровождалась широкой пропагандой неизбежности атомной войны и непобедимости в этой войне США. Над народами мира нависла непосредственная угроза новой, невиданной по своим разрушительным последствиям атомной войны. Интересы сохранения мира вынудили Советский Союз создать атомное оружие».

Так смотрели на проблему Сталин и Берия, и это был вполне современный взгляд на сдерживающую роль ЯО.

Дальше было сказано еще определеннее: «В Советском Союзе задолго до войны к атомной проблеме имелся глубокий интерес, как имеется интерес ко всему новому, передовому, ко всем достижениям науки и техники... Не будь угрозы атомного нападения и необходимости создать надежную защиту социалистического государства – все силы ученых и техников были бы направлены на использование атомной энергии для развития мирных отраслей народного хозяйства страны. В СССР атомная бомба создавалась как средство защиты, как гарантия дальнейшего мирного развития страны... Советскому Союзу необходимо было срочно создать свою атомную бомбу и отвести тем самым нависшую угрозу новой мировой войны».

Как видим, основополагающие подходы России к роли и значению ее ядерных вооружений были сформулированы уже в начале 1950-х гг., и это были подходы миролюбивой ядерной державы. Для России – в отличие от США – ЯО с самого начала было средством не обеспечения собственного мирового диктата, а средством защиты от чужого диктата. И абсолютно неправомерно переносить характерные черты доядерной эпохи на ядерную эпоху, заявляя, что армии-де всегда предназначались для применения в войнах, и ядерное оружие в этом смысле не исключение.

В том-то и дело, что исключение! В доядерную эпоху не только писали на пушках: «Последний довод короля», но из этих пушек стреляли. Пушки с сакраментальной надписью не сдержали ни одной агрессии – в отличие от ядерного оружия России. Именно после появления на мировой военно-политической арене советского ядерного оружия ситуация изменилась в корне: и сама Россия впервые в своей истории получила абсолютную гарантию исключения внешней агрессии против нее, и весь мир в целом получил гарантию от глобальной войны.

ЯДЕРНОЕ СДЕРЖИВАНИЕ РАВНОСИЛЬНО МИРУ

Есть мнение (и верное мнение!), что ядерное сдерживание – это политика мирного времени. Если агрессию сдержать не удалось, и началась война, значит, ядерное сдерживание обеспечено не было. Однако инструментом ядерного сдерживания являются конкретные системы оружия, стоящие на вооружении.

Соответственно, у многих (даже в среде офицеров РВСН) возникает вопрос – отечественные системы ядерного оружия нескольких поколений создавались и были приняты на вооружение для целей сдерживания или они создавались и развертывались для выполнения конкретных боевых задач и поражения определенных целей согласно оперативным планам ведения ядерной войны?

При всей кажущейся каверзности вопроса ответ прост и очевиден.

Ядерное оружие гарантирует безопасность России от внешней агрессии…

Да, перед советскими и российскими системами ЯО стоят конкретные боевые задачи по поражению конкретных целей в рамках разработанных планов ответного удара. Но если эти планы опираются на такие СЯС России, которые обеспечивают глубокий ответный удар с нанесением неприемлемого ущерба агрессору, то реальная агрессия будет гарантированно исключена. Войны не будет, и это – результат ядерного сдерживания потенциального агрессора.

Так, в задачу командира боевого расчета РВСН непосредственно не входит обеспечение ядерного сдерживания. От него требуется грамотная эксплуатация вверенной ему матчасти и поддержание ее в постоянной готовности к немедленному выполнению боевой задачи. Однако в системном смысле командир боевого расчета РВСН и его подчиненные являются личностным элементом системы ядерного сдерживания. И их деятельность в мирное время является, в том числе, выполнением главной системной задачи РВСН: за счет способности к ответному удару сохранять мирный режим при любых условиях, то есть осуществлять ядерное сдерживание гипотетической войны.

Даже такая специфическая система ЯО, как советская супер-бомба мощностью в 58 Мт, испытанная в 1961 г., создавалась не для того, чтобы вести войну, а для острастки, то есть для снижения угрозы войны. И уж тем более не для запугивания и не для военных действий создавал Советский Союз «королевскую» МБР Р-7 – это был ответ на сеть военно-воздушных баз США, окруживших Россию. Исключительно для целей сдерживания, а не для подготовки к ведению войны, развертывала Россия и МБР типа Р-36 и т.д.

Поэтому нет никакого «фундаментального» парадокса ядерного оружия, о котором порой толкуют. Тот же Алексей Арбатов усматривает парадокс в том, что ЯО «теоретически создается и содержится для сдерживания, но практически всегда служит конкретным задачам ведения войны», однако само такое утверждение в части ЯО России ошибочно.

Даже так называемое «нестратегическое» российское ЯО имеет системную задачу не ведения войны, а обеспечения регионального сдерживания.

Кое-кто утверждает, что концепция российского первого удара для предотвращения поражения в обычной войне своей страны или ее союзников якобы подрывает режим сдерживания.

Но здесь недопустимо впадать в абстракции, здесь все конкретно. Есть первый ядерный удар ядерного агрессора, есть неядерная агрессия ядерного или неядерного агрессора и есть первый ядерный удар по силам неядерной агрессии или по территории неядерного агрессора.

Концепция первого не спровоцированного ядерного удара как акта агрессии была и остается основой ядерной стратегии США.

Иное дело – концепция первого ядерного удара жертвы агрессии как ответного акта сворачивания начавшейся против нее неядерной агрессии. Такая концепция никак не может подорвать режим сдерживания агрессии – как ядерной, так и неядерной. Стратегические подходы России действительно допускают первый ядерный удар, но лишь как ответ на уже начавшуюся неядерную агрессию. В условиях непреходящей агрессивности НАТО и резкого дисбаланса по обычным вооружениям только такой подход России и обеспечивает сдерживание реальной региональной войны.

Другое дело, что России давно пора официально принять концепцию демонстрационного ядерного удара малой мощности по территории регионального агрессора (агрессоров) в целях деэскалации региональной агрессии.

Поэтому никак нельзя согласиться с заявлениями о том, что задачи ЯО России на региональном уровне сдерживания якобы «делают ядерную войну более вероятной» и «подрывают ядерное сдерживание».

Нет и никакого дуализма ядерного сдерживания – если рассматривать вопрос в разрезе «стабильность – нестабильность». Только полностью не понимая сути дела (или сознательно мутя воду), можно заявлять, что ядерное сдерживание якобы «диалектически содержит в себе семена собственного срыва и тем самым служит запалом развязывания ядерной войны», что режим ядерного сдерживания является не только инструментом предотвращения войны, но и одновременно «спусковым крючком ее развязывания»…

Конечно, ядерное сдерживание двуедино постольку, поскольку ядерные вооружения, на которых базируется ядерное сдерживание, являются не только военно-политическим, но и военно-техническим инструментом сдерживания. Однако, повторю, ядерные вооружения – во всяком случае, ЯВ России, – это инструмент исключения, а не ведения войны. Поскольку они реально существуют в военной сфере, они должны обладать всем комплексом качеств, которые обеспечивают эффективность реальных систем ЯО при их гипотетическом боевом применении. Но чем более высокими будут чисто военные характеристики наших ракетно-ядерных вооружений, тем более прочным будет режим исключения войны против России.

Вот в чем дуализм ЯО, а заодно и его «парадокс», но парадокс кажущийся, ибо он, вне сомнений, диалектичен в рамках всех трех основных законов диалектики.

ПОКА ЕСТЬ ОРУЖИЕ, ДОБРУ НУЖЕН КУЛАК

С позиций вышесказанного ясна и полная несостоятельность тезиса о том, что сдерживание якобы стало анахронизмом, средством «от наименее вероятных опасностей, к которым относятся преднамеренное ядерное нападение или широкомасштабная агрессия с использованием обычных вооружений».

Ядерная или неядерная агрессия против России потому и относится по сей день к наименее вероятным для нас опасностям, что Россия имеет эффективный ядерный оружейный статус, сдерживающий угрозу агрессии против нее.

Соответственно, режим ядерного сдерживания для РФ не только не устарел, но становится все более актуальным и приоритетным фактором безопасности России. А вот если Россия минимизирует свое ЯО до уровней, делающих сдерживание проблематичным, то агрессия против нас (вплоть до преднамеренного ядерного нападения) станет наиболее вероятной внешней опасностью.

Часто выдвигается тезис о том, что ЯО СССР не сдержало-де страну от развала, а поэтому и для РФ оно не так уж и важно. Но, во-первых, ЯО СССР, как и ЯО РФ, было призвано обеспечивать внешнюю стабильность и безопасность, и эту функцию оно выполняло. Во-вторых, именно ядерный статус Советского Союза, вне сомнений, сгладил процессы развала и не позволил им зайти так далеко, как этого хотелось бы их инициаторам.

Недопустимо и «подверстывать» проблемы ядерного сдерживания к проблемам распространения ЯО, международного терроризма, этнических и религиозных конфликтов, потоков наркотиков, трансграничной преступности и т.д. Какое отношение ко всему этому имеет режим ядерного сдерживания внешней агрессии против РФ?

Можно сказать и так: ООН фактически бессильна против всех упомянутых выше угроз. Так что, ООН – тоже анахронизм, и ее пора отправить в архив истории?

К тому же для России заменой режима ядерного сдерживания может быть лишь режим односторонней ядерной капитуляции, то есть полного или почти полного ядерного разоружения.

И что тогда с нами будет?

Определенные круги в России и в мире усиленно пропагандируют идею «глобального ноля», ссылаясь на VI статью ДНЯО. При этом, с последовательностью адмирала Нельсона, порой прикладывавшего подзорную трубу к выбитому глазу, представители этих кругов игнорируют тот факт, что в статье VI каждый участник «обязуется в духе доброй воли» вести переговоры не только о ядерном разоружении, но и «о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем».

Почему ссылающиеся на VI статью ДНЯО как основу для ядерного разоружения не предлагают обсудить идею полного отказа от обычного вооружения, где ликвидация ЯО стала бы не начальным, а завершающим этапом процесса? Отношение тех или иных стран и кругов к такой идее является отличной «лакмусовой бумажкой» для оценки их истинных намерений. Скажем, современная Америка и Запад – основной источник угроз миру и стабильности, ибо они не мыслят себе мировой политики без силового диктата. А силовой диктат невозможен без развитых обычных вооружений, реально участвующих в акциях силового подавления противников.

Как часто в последние два десятилетия приходилось слышать, что с начала 1990-х гг. холодная война ушла-де «безвозвратно в прошлое», что в отношениях России и США «преобладает сотрудничество, а не соперничество».

Был бы признателен за хотя бы два-три конкретных примера такого сотрудничества Соединенных Штатов с РФ, которое было бы взаимовыгодно. Однако просил бы не включать в перечень соглашения по контролю над ядерными и обычными вооружениями. Все соглашения по СНВ (особенно СНВ-2) были для России невыгодны, не говоря уже о тех договоренностях, которые привели к подавляющему превосходству НАТО по обычным вооружениям.

Не более обоснована и приверженность ряда российских экспертов идее некой «совместной» ПРО США и России. НПРО США – один из элементов двуединой системы безнаказанного первого удара США по средствам ответного удара РФ. Силы ВКО РФ – это элемент системы сдерживания за счет повышения выживаемости средств ответного удара РФ в случае первого удара США.

При этом правомерно ли сравнивать масштабные и все возрастающие работы США в сфере реальной НПРО и бумажные дискуссии о том, что из себя должна представлять ВКО РФ (хотя ясно, что приоритетной должна стать защита стартов МБР)? Что же до факта переговоров о совместном развитии систем ПРО, то он доказывает одно – полную системную некомпетентность тех, кто эти переговоры с российской стороны проталкивал.

А много ли стоит мысль о якобы целесообразности постепенного упразднения «взаимного» ядерного сдерживания? И это – на фоне непреходящей агрессивности Запада, сдержать которую можно лишь за счет разумного массирования ракетно-ядерных вооружений России.

Если что в сфере военно-политических отношений России и Запада и устарело, так это слово «взаимное» применительно к ядерному сдерживанию. Ранее США хоть как-то могли обосновывать свои опасения насчет первого удара СССР, но опасаться первого агрессивного удара РФ могут лишь отъявленные лицемеры или политические параноики.

Америке нет нужды сдерживать Россию. Зато России, увы, необходимо сдерживать Америку. В таком заявлении нет стремления к конфронтации – никто из нормально мыслящих граждан России не истосковался по «черно-белому» миру холодной войны. Зато многие истосковались по ситуации, когда наша Родина была первоклассной индустриальной державой с развитыми наукой, техникой, культурой, с прочными социальными гарантиями для любого желающего трудиться на благо общества, с уверенностью в мирном будущем.

Не мешало бы вернуть и то время, когда Россия была могучим фактором глобальной стабильности и была способна сворачивать возникшие конфликты одним лишь своим словом – как это было в период тройственной агрессии Израиля, Франции и Англии против Египта в 1956 г. Россия никогда не была сторонницей конфронтации, зато она нередко была миротворицей. В рамках этой своей исторической миссии Россия впервые в мире выдвинула саму идею всеобщего разоружения – еще в конце XIX века, а последний раз поставила перед ООН вопрос о созыве Всемирной конференции по разоружению с участием всех государств в сентябре 1971 г. Негоже нам это забывать.

Да, в сфере вооружений (и только ли в ней) миру действительно крайне необходим некий «глобальный ноль». Но этот «ноль» должен означать исключение из жизни мирового сообщества вооруженных конфликтов, неравноправного продуктообмена, культа насилия, разрушения традиционных ценностей, диктата сильных по отношению к слабым…

Соответственно, разумной планетарной парадигмой в сфере вооружений является идея всеобщего разоружения. Однако начинать надо как раз с тех вооружений, которые реально используются в разных частях земного шара в десятках вооруженных конфликтов различного масштаба и которые – в отличие от ядерных вооружений – уже после Второй мировой войны унесли жизни миллионов людей.

Однако этого не хочет сам Запад. Источник конфронтации он, и в этих условиях Россия обязана быть сильной по принципу: «Добро должно быть с кулаками».

ПЕРМАНЕНТНАЯ ХОЛОДНАЯ ВОЙНА – СТИЛЬ ЗАПАДА

Считается, что холодная война ведет отсчет от фултонской речи Черчилля. Черчилль действительно должен по праву считаться прародителем холодной войны, но – по другой причине. Сразу же после закончившейся «горячей» войны, Черчилль, с ведома Трумэна, сохранил в Норвегии 400 тысяч немецких солдат – как фактор угрозы России.

25 июля 1945 г. делегация СССР на Потсдамской конференции была вынуждена направить делегации Великобритании памятную записку, где говорилось: «Советское правительство получило сведения, что в отношении германских войск, находящихся на территории Норвегии, не применен полностью режим капитуляции... Сообщают, что германские войска, расположенные в районе между городами Мо и Тронхейм в количестве около 260 тысяч человек и в районе Тромсо – 140 тысяч человек, имеют при себе свое вооружение и боевую технику. Личный состав этих войск не интернирован и пользуется свободой передвижения».

Вот что надо брать за точку отсчета холодной войны! С тех пор Запад, утратив возможность угрожать ядерной России «горячей» войной, вел и по сей день ведет против России перманентную холодную войну. Это – не мнение, а историческая реальность. Возможно, кто-то не желает ее признавать, однако факты – упрямая вещь. А их за 70 лет ведения Западом холодной войны против России накопилось порядком.

Пуск американской противоракеты. Чем меньше останется у России ракет ответного удара, тем проще будет перехватить их американским системам ПРО.

Причем, чем умереннее ведет себя Россия, тем более нагло действует Запад, и ситуация на Украине лишний раз подтверждает верность такого вывода.

Считается, что «украинский кризис» застал всех врасплох, однако это абсолютно не так – честные, граждански состоятельные эксперты давно видели всю опасность разъединения Украины и России. Скажем, 4 апреля 1997 г. Государственная Дума РФ Постановлением №1295-II ГД приняла подготовленное автором этой статьи «Обращение Государственной Думы к народам, президентам и правительствам Российской Федерации и Украины и Верховному Совету Украины», которое начиналось со слов: «Мы, депутаты Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, обращаемся к Вам в пору смятения умов и душ народов, во времена, когда легко обрываются вековые связи и сложно восстанавливается то, во имя чего наши предки пролили немало пота, слез и крови!

Последние годы убедили многих в трагичности совершенных ошибок, приведших к распаду государственного единства наших народов. Думаем, недалек час, когда каждый из нас поймет, что единственно созидательным выходом может быть новое объединение наших государств».

Обращение было принято 254 голосами при 1 воздержавшемся и 29 голосах «против». Причем только депутат Алексей Арбатов активно протестовал против принятия этого обращения. Иными словами, он был среди тех, кто своей позицией подготавливал нынешний украинский кризис.

Ужасающие реальности нынешней бандеризованной Украины полностью опровергают и миф о якобы имевшем место быть после 1991 г. сотрудничестве России и Запада в сфере безопасности. Поощрение сепаратизма и подрывной работы в пределах российского геополитического пространства. Прием в НАТО прибалтов и стран – бывших участниц ОВД. Бомбежки Сербии и Ливии. Вмешательство в дела Украины… Это что – акты сотрудничества?

Подлинное сотрудничество действительно велось, но между Западом и СССР в рамках Совещания по сотрудничеству и безопасности в Европе (СБСЕ), и вершиной его стали Хельсинские соглашения 1975 г., растоптанные Западом с начала 1990-х гг. Нынешняя ОБСЕ по сравнению с СБСЕ – фактор раздора и диктата, а не сотрудничества.

При этом сама идея общеевропейского совещания как механизма достижения взаимопонимания была выдвинута в 1966 г. в Бухаресте Политическим консультативным комитетом ОВД.

Неужели мы забыли и об этом?

Опасным мифом является и утверждение о том, что возникший к середине 1980-х гг. на базе ядерного паритета между СССР и США миропорядок, был якобы балансированием на грани всеобщей гибели.

Напротив, к середине 1980-х гг. массированные ядерные вооружения СССР впервые в истории сделали войну против России фактически невероятной. Тем самым мировой конфликт гарантированно исключался, и отнюдь не ценой, как в том нередко уверяют, «огромных жертв и разрушительных материальных издержек». Что же до «геополитического соперничества», то такой подход был всегда свойствен в мировой политике не русским, а англосаксам – это вполне убедительно показал еще в начале ХХ века русский геополитик генерал Вандам.

Поэтому тревожиться об угрозе новой холодной войны не приходится – Запад ее никогда против России и не прекращал! И не прекратит до тех пор, пока Россия будет сохранять потенциал сдерживания. Неприятие сильной России – это стиль Запада и, прежде всего, Америки.

Обострение же мировой ситуации вызвано не действиями России, а ее частым бездействием, ее вялостью в отстаивании своих совершенно естественных прав, естественных тем более, что Америка то и дело возводит в ранг принадлежащих ей прав открытое беззаконие и провокацию.

ГДЕ ЖЕ ЛОГИКА?

Внимательный анализ позиции сторонников дальнейших сокращений ядерных вооружений на базе переговоров любой ценой выявляет их странную «логику». Раз за разом Россию призывают быть лояльной к Западу, однако не приводят ни одного существенного доказательства минимальной лояльности Запада к интересам России.

Учитывая это, ни о каком разоружении и, тем более «ядерном ноле», говорить не приходится. Тем не менее приоритетом для прозападных лоббистов является не укрепление эффективного ядерного статуса России за счет разумного наращивания и модернизации ядерного оружия, а новые переговоры и договоры о сокращении вооружений. Причем делаются совершенно неправомерные попытки протянуть линию преемственности между первыми переговорами 1972 г. по проблеме ядерных вооружений между СССР и США и переговорами по той же проблематике между США и РФ.

В действительности ни о какой системной преемственности «советских» договоренностей ОСВ-1, ОСВ-2 (и даже СНВ-1) и «постсоветских» договоренностей СНВ-2, СНП и СНВ-3 говорить не приходится. Эти две группы договоров – системные антагонисты.

Все «стратегические» договоренности советского периода основывались на идее строгого паритета, и их военно-технической базой было такое массирование советских СЯС, которое гарантированно исключало для США возможность безнаказанного обезоруживающего первого удара по средствам ответного удара СССР. Ту тысячу только межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с тысячами боевых блоков (ББ), которые имел Советский Союз к середине 1980-х гг., не была бы способна перехватить даже самая развитая НПРО.

А ведь ситуацию дополнительно стабилизировали еще и десятки советских РПКСН с их тысячами ББ на БРПЛ. Превентивно выбить такое количество лодок или перехватить ББ БРПЛ тоже было Америке не под силу.

Потому Америка и взяла курс на минимизацию ЯО России, что лишь такая минимизация дает в перспективе шанс на безнаказанный обезоруживающий удар и устранение (если не физическое, так системное) России из сферы мировой политики как одного из ведущих ее субъектов. В итоге все постсоветские договоры оказались результатом опасных уступок РФ в пользу концепций США. Особенно зримо это проявилось в трансформации преамбул договоров. Ранее в преамбулах оговаривалась незыблемость Договора ПРО-72, а сегодня этого нет, ибо Америка вышла из ПРО-72.

Вспоминаю, как на самых первых думских слушаниях по СНВ-2 в августе 1995 г. представители МО РФ с генеральскими и адмиральскими погонами заявляли, что если США выйдут из ПРО-72, от СНВ-2 надо будет отказываться.

США вышли из ПРО-72, но вместо того, чтобы адекватно оценить этот факт, Россия заключила с Америкой концептуально ущербный пражский Договор СНВ-3, где лишь невнятно оговорено «наличие взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями». При этом линия на необходимую Америке минимизацию российских СЯС, и особенно РВСН, была в СНВ-3 продолжена.

Теперь же предлагают пойти по пути уступок еще дальше, пересматривая такие элементы, как строгий количественный паритет; жесткое ограничение систем ПРО; отказ от учета нестратегических ядерных вооружений и стратегических систем в неядерном оснащении. Предлагают и вывод за скобки ядерных потенциалов третьих держав. Но почему-то не указывают, кто должен пересматривать те или иные концептуальные подходы – Россия или Америка? Скажем, принцип строгого количественного паритета разумен, и на его базе следует продвигаться к схожим структурам СЯС сторон и к реализации идеи нахождения ЯО на национальной территории, к чему не готовы как раз США.

Жесткое ограничение систем ПРО исключительно системами ПРО ракетных стартов тоже необходимо, как и учет крылатых ракет морского базирования США, учет стратегических систем в неядерном оснащении, учет ядерных потенциалов третьих держав, чему противится опять-таки Америка. Она не идет на отказ от НПРО, на сворачивание уже развернутых систем НПРО, на включение в баланс ЯО Англии и Франции – союзниц США по НАТО.

Так кто и что должен пересматривать в концептуальных подходах?

Если вспомнить, что равноправный и стабилизирующий принцип строгого количественного и качественного паритета всегда был основой советской позиции, то пересматривать его, судя по всему, предлагают России, как и принцип неприемлемости для РФ широкомасштабной НПРО США.

При этом максимальная минимизация РВСН опасна для России и желательна для США двояким образом. С одной стороны, минимизация числа российских МБР облегчает Америке задачу уничтожения наших средств ответного удара в первом обезоруживающем ударе. С другой стороны, чем меньше останется у России ракет ответного удара, тем проще будет перехватить их полностью (или почти полностью) широкомасштабной эшелонированной НПРО США, расчетная «емкость» которой давно определена в 200 стойких (то есть – явно российских) боевых блоков.

США могут пойти на якобы минимизацию своего ЯО, в том числе и потому, что оно ориентировано на первый удар, а это сразу дает Америке подавляющее численное преимущество над Россией. Ведь даже при формальном равенстве ударных сил первый удар обеспечивает агрессору как минимум двойной или даже тройной перевес. Заплатить же ценой нескольких пропущенных американской НПРО российских ББ ответного удара за необратимый вывод России из числа мировых держав – вполне приемлемый для мировой элиты и элиты США вариант. Это хорошо иллюстрируется нью-йоркскими башнями, обрушенными в сентябре 2001 г. с ведома и по заказу элиты.

Паритетный баланс стратегических ядерных вооружений – если не количественный, то качественный, системный – это краеугольный камень в фундаменте внешней безопасности России. Так не вернее ли будет пересмотреть свои позиции Америке?

Что же до учета нестратегических ядерных вооружений, то и здесь концептуально все ясно. Для США – это оружие войны «на экспорт» (оценка не моя, а генерала В. Белоуса), и с точки зрения стратегической стабильности оно для США избыточно.

Для России же ЯО континентального и субконтинентального классов (прежде всего РСД типа «Пионер») является важнейшим инструментом регионального сдерживания и региональной стабильности, и поэтому включение его в переговорную «обойму» если и допустимо, то лишь на базе заявленного выше подхода. То есть признания Америкой избыточности континентальных систем для нее и необходимости их для РФ.

ГДЕ ВЫХОД?

Говоря о конструктивных подходах к проблеме, придется вначале опять обратиться к прошлому. Однажды, выступая в печати, все тот же академик Арбатов бросил снисходительную реплику: «Складывается впечатление, что новое поколение российских политиков и специалистов верит, будто история начинается с них, а прошлого они не знают или не придают ему значения. Между тем почти полувековая летопись переговоров двух держав по стратегическим вооружениям свидетельствует: стороны периодически менялись местами как в проявлении интереса к этой проблеме в целом, так и в отношении к ограничению конкретных систем оружия».

Однако верно ли помнит прошлое сам Алексей Арбатов? Выше уже было сказано, что абсолютно неправомерно рассматривать почти полувековую летопись переговоров двух держав по стратегическим вооружениям как целостный процесс, преемственный со стороны России. Со стороны США – да, преемственность обеспечивалась и обеспечивается, ибо целью Америки всегда было обретение стратегического превосходства вначале над СССР, сейчас – над РФ. Но если во времена СССР военно-политические подходы и военно-технические меры СССР раз за разом опрокидывали такие намерения США, то нынешняя Россия то и дело желаниям Америки подыгрывает. Во всяком случае – подыгрывала до самого последнего времени, да и сейчас от подобной линии не свободна.

В чем же здесь преемственность?

История переговоров двух держав свидетельствует, что Советский Союз всегда был заинтересован в снижении напряженности противостояния – даже тогда, когда был обеспечен прочный паритет, и всегда был готов идти на переговоры. А вот США начинали проявлять интерес к проблеме ограничения и сокращения вооружений только после того, как убеждались, что их расчет на обеспечение превосходства не оправдывается, что и было в советские времена.

Как вариант, Америка готова вести переговоры тогда, когда рассчитывает в их результате добиться превосходства, как это имело место быть в период после 1991 г.

Априори ясно одно – чем более эффективно и масштабно Россия будет укреплять, развивать и наращивать свой потенциал ответного удара, тем более США будут настаивать на переговорах – с целью пресечь восстановление Россией ее ракетно-ядерной мощи.

Приходится слышать, что в обозримом будущем следует ожидать лишь сокращения уровней стратегических ядерных сил России ниже потолков московского договора 2010 г. А ведь объективно – то есть в силу политических реальностей – обусловлен обратный вариант с выходом на уровни более высокие. Во всяком случае, именно эту цель должна ставить перед собой Россия. И эта цель объективно достижима – если, конечно, не считать систему истощающего Россию олигархата «священной коровой».

Можно, конечно, ядерные вооружения России и США сокращать и дальше, если бы новый договор, о котором говорят как об СНВ-4, базировался на трех китах:

1. Предварительное сворачивание Америкой уже развернутых систем НПРО и заключение нового договора по ПРО, позволяющего сторонам создавать и разворачивать лишь ПРО ракетных стартов.

2. Ограничение базирования ЯО сторон национальной территорией и континентальным шельфом при минимизации ударных средств ПЛО США и НАТО с сохранением лишь средств контроля водной среды.

3. Дальнейшая минимизация ЯО России и Америки при минимизации ЯО Англии и Франции как союзниц США по НАТО и не наращивании ЯО Китаем.

Только такой концептуальный подход укрепляет мир и стратегическую стабильность. А дальнейшие сокращения российского ядерного оружия на существующей концептуальной базе обеспечивают Америке возможность или реального обезоруживающего удара по СЯС РФ или нового атомного шантажа.

Подобная перспектива вполне возможна, если Россия не реализует программу восстановления такого качественного и количественного облика своих СЯС, которые и впредь обеспечат режим эффективного ядерного сдерживания (точнее – ядерной стабильности). Такой режим обеспечивается лишь при сохранении возможности глубокого ответного удара по агрессору в любой ситуации.

Да, это потребует сил и средств, однако не надо пугать общество перспективами «начавшейся экономической стагнации», «спада и растущего бюджетного дефицита»… Безусловно, при сохранении режима безудержного олигархата Россия не будет в состоянии обеспечить режим ядерного сдерживания. Однако из такой констатации логично сделать вполне определенные общественные и государственные выводы.

Наконец, последнее.

Никак нельзя согласиться с раздающимися сетованиями относительно якобы чрезмерной номенклатуры российских МБР. Она и должна быть более широкой, чем у США, ибо МБР и БРПЛ США – это, по сути, оружие первого удара, в отличие от ЯО России, которое должно быть более разнообразным. К тому же для нас и спектр угроз намного шире, чем для США.

Ядерные вооружения РФ существуют не в вакууме. Их роль в обеспечении безопасности страны определяется тем, насколько стратегический баланс России состоятелен по сравнению с балансом США и других ядерных держав. Если он состоятелен, то ядерное сдерживание обеспечивается. А, как уже было сказано, обеспечение режима ядерного сдерживания равносильно для России миру.

Сергей Тарасович БРЕЗКУН – профессор Академии военных наук, член-корреспондент Академии геополитических проблем