Долорес и Трент Винстед прожили вместе 64 года. Они были вместе, когда Трент проходил службу в Корее, когда родились их двое детей, трое внуков и восемь правнуков. Они жили буквально душа в душу. Их жизнь пусть и не была сказочной, но их отношения и правда были волшебными и чрезвычайно теплыми и искренними. И даже когда пришло время уходить из жизни, пара так и не смогла разлучиться друг с другом.

Долорес и Трент Винстед (Dolores, Trent Winstead) начали встречаться незадолго до того, как Трента призвали в армию и отправили на войну в Корею. Парень регулярно писал ей долгие письма, рассказывая, как он "ужасно рад получить весточку от нее". Ему так сильно хотелось, чтобы Долорес стала его женой, что он сделал ей предложение, когда та чистила зубы - ведь разве можно сказать "нет" с зубной щеткой во рту? Трент не хотел рисковать.

Они были совершенно не похожи: Долорес была спокойной женщиной, ей нравилось быть дома и готовить еду. Трент же всегда был в движении, полон идей, он регулярно проводил свое свободное время вне дома за игрой в гольф или на рыбалке. Он работал на заводе, она преподавала литературу. Когда они оба вышли на пенсию, парочка часто проводила вечера вместе дома за просмотром вечерних новостей, по воскресеньям посещая церковь. Он обращался к ней "мама" или по ее среднему имени Айлин, целовал ее, когда она того не ждала, и танцевал с ней на праздниках. "Это звучит просто, но это так мило," - рассказывает их дочь Шерил. - "Они любили друг друга, и с каждым днем их любовь была все сильнее."

Трент был одним из тех, кто предпочитает не ходить по врачам, а самостоятельно справляться со всеми недугами. "Все будет в порядке," - говорил он. Но в этот раз он чувствовал себя так плохо, что дочка все-таки смогла уговорить его обратиться в больницу. Там выяснилось, что почкам Трента срочно нужен диализ, однако он, в свою очередь, сильно ослабил его сердце. Дети старались оградить Долорес от плохих прогнозов, но она и так видела, что ее мужу становится все хуже и хуже.

Долорес проводила все дни рядом со своим мужем, даже ночуя в палате реанимации. Она так переживала за Трента, что в итоге в одну ночь тоже почувствовала себя плохо, ее начало тошнить. Однако уходить от мужа она наотрез отказалась. Так она и заснула, держа его за руку. Она уже засыпала в этой позе не раз, поэтому никто ничего не заподозрил, лишь когда ее дочь попыталась разбудить маму - и не смогла, забили тревогу. У Долорес, которая еще несколько дней до этого была совершенно здорова, случилось кровоизлияние в мозг.

Врачи не могли объяснить, как такое могло случиться так быстро и без каких-либо предпосылок. Дети попытались объяснить Тренту, что случилась трагедия, но он отказывался в это верить. Медсестра посадила его на коляску и отвезла к жене. Она все еще дышала, но мозг ее уже не подавал сигналы. Трент плакал, тряс жену за руку и говорил: "Проснись, Айлин." Он повернулся к детям и сказал сквозь слезы: "Попросите бога разбудить ее, пусть он сотворит чудо." "С кем же я теперь буду сидеть на диване и смотреть новости вечером," - печально добавил он.

Тем вечером Трент смог заснуть только на час. Когда он проснулся, он спросил: "Мама все еще дышит?" - "Да, папа, дышит," - ответила ему дочь. Наблюдая за ухудшающимся состоянием обоих супругов, персонал больницы решил поместить обоих пациентов в одной палате - хотя это и противоречило всем существующим правилам больницы. Так они и лежали рядом, держась за руки, когда Долорес внезапно перестала дышать.

Несколько долгих минут дети Трента и Долорес не решались сказать отцу о случившемся. В конце концов, сын Эдди подошел к папе и просто сказал: "Пап, она умерла." Трент поднял руки к лицу, будто бы посылая жене воздушный поцелуй. "Вы должны купить ей розовый гроб и розовое платье, это то, чего она хотела," - сказал Трент.

С этого момента детям оставалось только наблюдать, как состояние их отца стремительно ухудшается. И всего через несколько часов, сердце Трента остановилось. "Тогда я об этом не думала, но мне кажется, что у папы сердце буквально разбилось вдребезги от горя."

Долорес и Трент были похоронены рядом, Долорес в розовом гробу, Трент в голубом, так, как они и хотели. Даже смерть не смогла их разлучить, любящие сердца буквально не смогли жить друг без друга.

Не менее трогательна история отношений знаменитого русского поэта Сергея Есенина и Галины Бениславской - об этом вы можете прочитать в нашей статье

Крепка, как смерть, любовь.
(Песн. 8: 6)

Чтоб вместе быть и там

Святые Петр и Феврония присутствуют в моей жизни постоянно. И потому, что я сам, как семейный человек, непрестанно ощущаю на себе помощь этих удивительных покровителей супружества, и потому, что Господь сподобил меня, грешного, стать настоятелем . И просто потому, что их житие является для меня неиссякаемым источником для раздумий и новых тем.

Самым чудесным и символичным в их житии мне видится их кончина. «Повесть о Петре и Февронии Муромских», написанная священником Ермолаем-Еразмом, нередко подвергается критике со стороны всевозможных дотошных исследователей, но факт преставления супругов ко Господу в один день, по-моему, не оспаривает никто. Все источники, и «Повесть», и летописи единодушно говорят, что святые умерли в один день и даже час.

Итак, «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Много раз мы слышали и читали это крылатое выражение. Но случается (правда, не очень часто), что эта фраза оказывается не окончанием красивой доброй сказки, рассказа о счастливой любви или пожеланием молодоженам на свадьбе, а реальностью, былью.

Давайте поразмышляем над этим. Думаю, почти каждый любящий, счастливый в семейной жизни женатый или замужний человек задумывался о том, как хорошо было бы не разлучаться после кончины ни на один день со своей половинкой. Как хотелось бы уйти в один день и один час для того, чтобы встретиться там, где «нет болезни, печали и воздыхания, но жизнь бесконечная». Каждый любящий не раз представлял себе, как тяжело будет расстаться с самым родным и близким тебе человеком. Думали об этом и Петр с Февронией, потому и молились, чтобы Господь взял их вместе, одновременно. Петр даже специально ждал Февронию, просил, чтобы она не медлила и поскорее закончила рукоделие, дабы уйти вдвоем.

Конечно, кончина, успение человека – это всегда большая тайна. Мы не выбираем, когда нам прийти в этот мир и когда его покинуть.

Но любой верующий понимает: земная жизнь – штука временная и достаточно краткая. Супругов, которые дожили до золотой свадьбы, мы чествуем как героев, до бриллиантовой свадьбы (60 лет) и прочих юбилеев доходят совсем немногие. Ну, хорошо, серебряная, золотая, еще какая-нибудь свадьба, «вырастили сына, построили дом, посадили дерево»… а дальше что? Наша земная семейная жизнь – лишь подготовка к вечной. В христианской семье мы собираемся для спасения и любви. Задача семьи как малой Церкви точно такая же, как и Церкви вселенской – вместе войти в Царство Бога Отца. Недаром апостол Павел говорит нам: «Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13: 8). Свойство настоящей любви – продолжаться вечно. И если люди прожили вместе в любви, радости и горе долгую жизнь, если они оба верили в Бога и спасали свои души, они, конечно, хотят встретиться в Царстве Небесном. Даже если уходят они с этой земли в разное время.

Самым трогательным для меня было венчание совсем пожилой пары – на пороге смерти одного из супругов

Свадьба, венчание – это всегда весьма радостное событие. И не только для жениха и невесты, но и для всех присутствующих. Приглашенный на венчание сопереживает счастью новобрачных, и от этого ему также становится радостно. В Евангелии от Иоанна сказано: «Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха» (Ин. 3: 29). Самым радостным, но и самым трогательным, пробирающим до слез венчанием для меня была не свадьба молодоженов, а венчание одной уже совсем пожилой пары. Потому что на этом венчании я соприкоснулся с вечностью, с той самой вечной любовью, которая «не перестает». Меня пригласили причастить умирающего от рака старичка. Он доживал свои последние дни, был очень слаб, ходить уже не мог, а только лежал и немного сидел. Его супруга тоже по немощи уже не выходила из дома. Ее я также исповедовал и приобщил Святых Тайн. Во время исповеди эта женщина поделилась со мной своею скорбью: она очень жалела, что не успела обвенчаться со своим любимым мужем, а теперь это уже поздно, он умирает. «Лучше поздно, чем никогда», – подумал я и взял на себя смелость повенчать престарелых супругов прямо на дому. Хотя, конечно, венчание положено совершать в храме, но, думаю, до храма тяжелобольной мужчина мог и не доехать. Радости венчающихся не было предела. Они плакали от умиления. Я тоже едва сдерживал слезы радости за них. Люди сохранили любовь и веру в земной жизни, и это венчание стало для них как бы благословением на жизнь вечную.

Не знаю, долго ли прожила эта бабушка после кончины супруга, – больше я ее не видел, – но она была уже спокойна за себя и за него и ждала встречи со своим любимым.

Но нередко случается, и, я думаю, многие из нас такое наблюдали, когда любящие супруги умирали почти одновременно, подобно Петру и Февронии. Или с очень небольшой разницей во времени. Бывает, уходит пожилой человек, а через весьма короткое время умирает его супруга или супруг. Как говорят в народе: «он ее позвал» или «она его позвала». Иногда это случается от большого горя: сердце не выдерживает такого тяжелого потрясения. Но часто в верующих семьях я наблюдал и другое. Теряя свою половинку, то есть часть себя, человек уже мало держался за земную жизнь. Он вроде как оставался еще жить с нами, земными, но уже смотрел в вечность, был уже наполовину гражданином жизни небесной. Он готовился в дорогу, к встрече с Богом и своим любимым человеком. При этом он умирал не от отчаяния и разрыва сердца, а, казалось бы, от вполне естественных причин.

Аксеновы и их храмы

Не так давно я был на поминках замечательного священника – протоиерея Виктора Аксенова. Отец Виктор и года не прожил после смерти своей супруги – горячо любимой им матушки Веры. И батюшка, и матушка были людьми удивительной доброты, скромности и смирения. Думаю, именно за их смирение Господь сподобил их прожить долгую, счастливую жизнь и расстаться лишь на малое время. Бог дал им только одного ребенка, послал не сразу, только через восемь лет совместной жизни. Но зато какого! Их сын Роман, с которым мы вместе учились в Московских духовных школах, стал священником, преподавателем семинарии, родил им шестерых внуков (трех мальчиков и трех девочек) и продолжил дело своего батюшки. Отец Роман до конца воссоздал тот храм, который начал реставрировать отец Виктор. Об этой церкви стоит сказать поподробнее.

Когда мы с Ромой Аксеновым еще учились в Московской духовной семинарии, все наши однокурсники уже знали, где будет служить будущий отец Роман, потому что его папа взялся восстанавливать храм вблизи их родной деревни. Эта церковь святителя Николая в селе Николо-Крутины была закрыта и разорена в советское время. Настоятелем храма был священномученик Николай Голышев. Он и крестил новорожденного Виктора Аксенова. Село Николо-Крутины и родная деревня отца Виктора Бережки – это практически одно большое поселение на окраине города Егорьевска. Оба этих населенных пункта тянутся вдоль дороги и почти не имеют четкой границы. Сердце отца Виктора каждый раз сжималось болью, когда он проходил мимо закрытого и поруганного храма. Мог ли он помыслить в то время, что ему предстоит восстанавливать эту родную для него церковь?!

В разных храмах проходил свое служение отец Виктор, но когда он стал благочинным Егорьевского округа, Никольский храм вернули Церкви. Потом его сын стал настоятелем этого храма и продолжил по преемству дело своего родителя. Мы знаем, что до революции духовенство на Руси было сословным: сын очень часто наследовал приход отца. В наше время это встречается крайне редко. Лично мне известен только один такой случай. Вообще более патриархальной, более традиционной семьи, чем большое семейство отца Виктора и матушки Веры, я не встречал. Я знал немало семей священников, где не один, а даже несколько сыновей шли по родительским стопам, но чтобы в семье был такой общинно-сословный уклад, как в семье Аксеновых, мне наблюдать больше не приходилось. Как говорится, «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Посудите сами. Почти вся жизнь отца Виктора и его семьи связана с одним домом и сельским храмом. Дом этот – простая деревенская изба, крашенная зеленой масляной краской, с окнами, глядящими на дорогу. В этом доме родился сам отец Виктор и его сын Роман. В этом же доме отец Виктор и его супруга мирно отошли ко Господу. Родители Виктора Аксенова были простыми церковными, благочестивыми людьми. Отец пел на клиросе в храме села Николо-Крутины. Когда храм закрыли, семья стала ходить в единственный действующий в Егорьевске храм – Алексиевскую церковь. И этот же храм стал последним местом служения протоиерея Виктора. Почти до самой смерти он был настоятелем Алексиевского храма.

Когда сын отца Виктора Роман женился, Аксеновы прирубили к родному дому просторную пристройку и стали жить все вместе – в одном доме, одной дружной семьей. Так часто делалось в старину: женился сын, и молодые начинали вести свое хозяйство, просто расширяя, достраивая родительский дом.

Сын восстановил храм, в который ходили еще его дед и отец. Он и его дети живут в доме, в котором родился и его отец. Вот оно, преемство поколений!

Думаю, что такие семьи, как семейство Аксеновых и подобные им, связывают нас с древней святой Русью. Не дают прерваться традициям, которые помогали нашим предкам создавать счастливые дружные семьи со времен святых Петра и Февронии и даже раньше. Ведь все беды современной российской семьи как раз из-за утраты традиций, разрыва с опытом предыдущих поколений. Задумаемся на минуту: сын восстановил храм, в который ходили еще его дед и отец. Он сам и его дети родились и живут в доме, в котором родился и его отец. Вот оно, преемство поколений! Ну разве это не чудо?

Последний раз я был в доме Аксеновых на сороковой день после смерти батюшки. Когда уже выходил из дома, то чисто инстинктивно остановился, как будто что-то забыл. Вспомнил, что обычно, расставаясь с отцом Романом, я заходил на половину отца Виктора, чтобы попрощаться с ним и с матушкой Верой. К горлу подступил комок. Теперь я уже не смогу этого сделать, но, если сподобит Господь, увидимся с ними уже там, в иной жизни.

Страстотерпец Николай II: «Судьба моей семьи – в руках Господа»

Кроме святых Петра и Февронии есть еще и другая святая чета, к семейному опыту которой мы постоянно обращаемся, на которую взираем как на икону счастливой христианской семьи. Это император Николай Александрович Романов и его супруга государыня Александра Федоровна. У этих двух святых супружеских пар вообще много общего. Оба семейства были счастливы в любви. И те, и другие были правителями и были любимы простым народом, но ненавидимы боярской верхушкой. И царя Николая, и князя Петра заставили уйти с престола, оставить правление. И оба сделали это добровольно.

Множество книг написано о венценосной семье, последних из династии Романовых, изданы и дневники государыни, и переписка царственных страстотерпцев, исполненная нежности и горячей любви друг к другу.

Временным правительством была назначена следственная комиссия, которая пыталась найти факты, обличающие царя и царицу в государственной измене. Такие факты, конечно, найдены не были. Когда один из членов комиссии спросил, почему еще не опубликована переписка царственной четы, ему ответили: «Если мы ее опубликуем, то народ будет поклоняться им как святым».

Не сомневаюсь, что святые Николай и Александра читали житие Петра и Февронии и хорошо его знали. Наверняка и государь, и царица неоднократно думали, мечтали: как хорошо бы было уйти так же, как эти святые, не разлучаясь ни на один день. И Господь даровал им такую кончину. Кончина эта была христианской, но ее никак не назовешь мирной. Это была смерть страдальческая, мученическая. Но главным для них было то, что они до конца остались со своей страной, разделив ее страдания, и не разлучились ни на день, ни на час друг с другом и с любимыми детьми.

Могла ли царская семья спастись, покинуть пределы России? Известно, что план спасения семьи последнего государя существовал. Монархически настроенная часть белого офицерства готовила операцию по спасению венценосной семьи. Но из-за плохой организации этому плану не суждено было осуществиться. Государь и государыня имели очень близких родственников среди правящих домов Европы. Достаточно вспомнить, что двоюродный брат Николая II, Георг V, был английским королем. Другой его кузен, Константин I, – королем Греции, а третий, Христиан Х, – королем Дании.

«Я не хотел бы уезжать из России. Слишком я ее люблю. Я лучше поеду в самый дальний конец Сибири…»

Известно, что новую революционную власть на тот момент никто из государств не считал легитимной. Большевистскую республику воспринимали как государство самопровозглашенное, незаконное. Можно было бы вступить в сделку с большевиками и за признание законности новообразованного государства некоторыми странами потребовать освобождения царской семьи с последующей эмиграцией за границу. Конечно, все это лишь гипотезы, очень смелые предположения. Сейчас можно бесконечно гадать: а что бы было, если… Но нам точно известно другое. Ни государь, ни его супруга не хотели покидать свою страну и ни с кем даже не пытались вести переговоры о своем спасении. Еще в 1906 году, во время Кронштадтского мятежа, Николай II сказал: «Я имею непоколебимую веру в то, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи – в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей». Находясь под арестом уже в Екатеринбурге, он говорил: «Я не хотел бы уезжать из России. Слишком я ее люблю. Я лучше поеду в самый дальний конец Сибири». А царица писала из заключения: «Как я люблю мою страну со всеми ее недостатками. Она мне все дороже и дороже, и я каждый день благодарю Господа за то, что Он позволил нам остаться здесь». Царская семья не мыслила себя друг без друга и без любимой страны.

Думаю, у царственных страстотерпцев было отчетливое предчувствие конца, уже близкого перехода в мир иной. Мир, где нет страданий, войн и революций. Как сложилась бы судьба семьи Романовых, если бы им все же удалось покинуть пределы России? Скорее всего, они бы проводили жизнь обычных русских эмигрантов, доживая свой век вдали от Родины, тоскуя по Отечеству, которое они потеряли. Великие княжны вышли бы замуж, цесаревич Алексий, возможно, тоже бы создал семью. Но Бог судил иначе. Он взял их вместе, как вместе, не разлучаясь, они шли по жизни. И мрачный подвал Ипатьевского дома стал для них дверью в жизнь вечную.

Была ли их земная жизнь долгой? Венценосная чета не дожила даже до серебряной свадьбы: на тот момент их браку было неполных 23 года. Конечно, это не так уж много, для супружеской пары это средний возраст.

Были ли они счастливы? Конечно. В их жизни были и любовь, и радость, и испытания, пройденные вместе. А главное – они всю жизнь вместе шли к Богу и не разлучились на этом пути до самого конца.

Они жили счастливо и умерли в один день.

«Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Эта фраза стала символом любви и верности. Так порой заканчиваются сказки, такова финальная фраза рассказа А. Грина «Сто верст по реке». Именно так закончили свою жизнь самые знаменитые влюбленные Руси - Петр и Феврония.
Но и в современном мире такая любовь ещё случается..
Трогательная история настоящей любви и верности произошла в селе Истомино Аксайского района. Социальные работники, наблюдавшие за пожилой парой, во время очередного рейда нашли бездыханные тела Павла и Анны Хмыз. Умершие старики лежали рядом на кровати и держались за руки.
После экспертизы выяснилось, что сердца влюбленых друг в друга на протяжении 60 лет перестали биться с разницей в пару часов. Первой умерла Анна Хмыз, ее супруг скончался к вечеру.

Анна Семеновна нигде не работала, муж просто запрещал ей трудиться и сам обеспечивал ее. На зарплату тракториста он одевал женщину, как королеву, - рассказала социальный работник отдела социального обслуживания на дому в хуторе Истомино Аксайского района Валентина Борисова. - Это была удивительная пара. Вначале ушла из жизни бабушка, а через несколько часов и дедушка. Когда мы вошли к ним в комнату, старики лежали рядышком, Павел Денисович смотрел на любимую. До последнего вздоха они были рядом друг с другом.
:
За долгую жизнь у Анны и Павла родилось четверо детей, шестеро внуков и восемь правнуков. Как рассказывают дети супругов Хмыз, решение пожениться влюбленные приняли спустя несколько месяцев после встречи. Едва увидев молодую Анну на заводе "Уралмаш", Павел с первого взгляда влюбился в нее.
С годами пошатнулось здоровье супругов, но не любовь. 8 лет назад Анна Семеновна упала и получила травму бедра. С тех пор женщина практически не вставала с кровати. Павел Денисович сам ухаживал за ней до последнего дня. Мужчина готовил для любимой еду, стирал, а когда его любимая хотела подышать воздухом, на руках выносил из дома во двор.
- Однажды к ним в дом ворвался грабитель. В этот момент папа работал в огороде, а мама находилась в доме. Разбойник потребовал деньги, а потом начал ее душить, - рассказала дочь Анны и Павла Елена Потачкина. - Но мама не проронила ни звука и молча отдала все вору: боялась, что, если на шум прибежит отец, преступник может покалечить его. Этого разбойника так и не поймали.

По словам священнослужителя Успенского храма в Аксайском районе, смерть в один день - огромная благодать для супругов. Такой участи достойны только те пары, которые прожили свою жизнь в любви и верности.
- Святые Петр и Феврония тоже умерли одновременно, - говорит отец Игорь. - Такую участь Господь посылает только избранным парам.

Крепка, как смерть, любовь.
(Песн. 8: 6 )

Чтоб вместе быть и там

Святые Петр и Феврония присутствуют в моей жизни постоянно. И потому, что я сам, как семейный человек, непрестанно ощущаю на себе помощь этих удивительных покровителей супружества, и потому, что Господь сподобил меня, грешного, стать настоятелем храма в честь благоверных князей Муромских. И просто потому, что их житие является для меня неиссякаемым источником для раздумий и новых тем.

Самым чудесным и символичным в их житии мне видится их кончина. «Повесть о Петре и Февронии Муромских», написанная священником Ермолаем-Еразмом, нередко подвергается критике со стороны всевозможных дотошных исследователей, но факт преставления супругов ко Господу в один день, по-моему, не оспаривает никто. Все источники, и «Повесть», и летописи единодушно говорят, что святые умерли в один день и даже час.

Итак, «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Много раз мы слышали и читали это крылатое выражение. Но случается (правда, не очень часто), что эта фраза оказывается не окончанием красивой доброй сказки, рассказа о счастливой любви или пожеланием молодоженам на свадьбе, а реальностью, былью.

Давайте поразмышляем над этим. Думаю, почти каждый любящий, счастливый в семейной жизни женатый или замужний человек задумывался о том, как хорошо было бы не разлучаться после кончины ни на один день со своей половинкой. Как хотелось бы уйти в один день и один час для того, чтобы встретиться там, где «нет болезни, печали и воздыхания, но жизнь бесконечная». Каждый любящий не раз представлял себе, как тяжело будет расстаться с самым родным и близким тебе человеком. Думали об этом и Петр с Февронией, потому и молились, чтобы Господь взял их вместе, одновременно. Петр даже специально ждал Февронию, просил, чтобы она не медлила и поскорее закончила рукоделие, дабы уйти вдвоем.

Конечно, кончина, успение человека – это всегда большая тайна. Мы не выбираем, когда нам прийти в этот мир и когда его покинуть.

Но любой верующий понимает: земная жизнь – штука временная и достаточно краткая. Супругов, которые дожили до золотой свадьбы, мы чествуем как героев, до бриллиантовой свадьбы (60 лет) и прочих юбилеев доходят совсем немногие. Ну, хорошо, серебряная, золотая, еще какая-нибудь свадьба, «вырастили сына, построили дом, посадили дерево»… а дальше что? Наша земная семейная жизнь – лишь подготовка к вечной. В христианской семье мы собираемся для спасения и любви. Задача семьи как малой Церкви точно такая же, как и Церкви вселенской – вместе войти в Царство Бога Отца. Недаром апостол Павел говорит нам: «Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13: 8 ). Свойство настоящей любви – продолжаться вечно. И если люди прожили вместе в любви, радости и горе долгую жизнь, если они оба верили в Бога и спасали свои души, они, конечно, хотят встретиться в Царстве Небесном. Даже если уходят они с этой земли в разное время.

Свадьба, венчание – это всегда весьма радостное событие. И не только для жениха и невесты, но и для всех присутствующих. Приглашенный на венчание сопереживает счастью новобрачных, и от этого ему также становится радостно. В Евангелии от Иоанна сказано: «Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха» (Ин. 3: 29 ). Самым радостным, но и самым трогательным, пробирающим до слез венчанием для меня была не свадьба молодоженов, а венчание одной уже совсем пожилой пары. Потому что на этом венчании я соприкоснулся с вечностью, с той самой вечной любовью, которая «не перестает». Меня пригласили причастить умирающего от рака старичка. Он доживал свои последние дни, был очень слаб, ходить уже не мог, а только лежал и немного сидел. Его супруга тоже по немощи уже не выходила из дома. Ее я также исповедовал и приобщил Святых Тайн. Во время исповеди эта женщина поделилась со мной своею скорбью: она очень жалела, что не успела обвенчаться со своим любимым мужем, а теперь это уже поздно, он умирает. «Лучше поздно, чем никогда», – подумал я и взял на себя смелость повенчать престарелых супругов прямо на дому. Хотя, конечно, венчание положено совершать в храме, но, думаю, до храма тяжелобольной мужчина мог и не доехать. Радости венчающихся не было предела. Они плакали от умиления. Я тоже едва сдерживал слезы радости за них. Люди сохранили любовь и веру в земной жизни, и это венчание стало для них как бы благословением на жизнь вечную.

Не знаю, долго ли прожила эта бабушка после кончины супруга, – больше я ее не видел, – но она была уже спокойна за себя и за него и ждала встречи со своим любимым.

Но нередко случается, и, я думаю, многие из нас такое наблюдали, когда любящие супруги умирали почти одновременно, подобно Петру и Февронии. Или с очень небольшой разницей во времени. Бывает, уходит пожилой человек, а через весьма короткое время умирает его супруга или супруг. Как говорят в народе: «он ее позвал» или «она его позвала». Иногда это случается от большого горя: сердце не выдерживает такого тяжелого потрясения. Но часто в верующих семьях я наблюдал и другое. Теряя свою половинку, то есть часть себя, человек уже мало держался за земную жизнь. Он вроде как оставался еще жить с нами, земными, но уже смотрел в вечность, был уже наполовину гражданином жизни небесной. Он готовился в дорогу, к встрече с Богом и своим любимым человеком. При этом он умирал не от отчаяния и разрыва сердца, а, казалось бы, от вполне естественных причин.

Аксеновы и их храмы

Не так давно я был на поминках замечательного священника – протоиерея Виктора Аксенова. Отец Виктор и года не прожил после смерти своей супруги – горячо любимой им матушки Веры. И батюшка, и матушка были людьми удивительной доброты, скромности и смирения. Думаю, именно за их смирение Господь сподобил их прожить долгую, счастливую жизнь и расстаться лишь на малое время. Бог дал им только одного ребенка, послал не сразу, только через восемь лет совместной жизни. Но зато какого! Их сын Роман, с которым мы вместе учились в Московских духовных школах, стал священником, преподавателем семинарии, родил им шестерых внуков (трех мальчиков и трех девочек) и продолжил дело своего батюшки. Отец Роман до конца воссоздал тот храм, который начал реставрировать отец Виктор. Об этой церкви стоит сказать поподробнее.

Когда мы с Ромой Аксеновым еще учились в Московской духовной семинарии, все наши однокурсники уже знали, где будет служить будущий отец Роман, потому что его папа взялся восстанавливать храм вблизи их родной деревни. Эта церковь святителя Николая в селе Николо-Крутины была закрыта и разорена в советское время. Настоятелем храма был священномученик Николай Голышев. Он и крестил новорожденного Виктора Аксенова. Село Николо-Крутины и родная деревня отца Виктора Бережки – это практически одно большое поселение на окраине города Егорьевска. Оба этих населенных пункта тянутся вдоль дороги и почти не имеют четкой границы. Сердце отца Виктора каждый раз сжималось болью, когда он проходил мимо закрытого и поруганного храма. Мог ли он помыслить в то время, что ему предстоит восстанавливать эту родную для него церковь?!

В разных храмах проходил свое служение отец Виктор, но когда он стал благочинным Егорьевского округа, Никольский храм вернули Церкви. Потом его сын стал настоятелем этого храма и продолжил по преемству дело своего родителя. Мы знаем, что до революции духовенство на Руси было сословным: сын очень часто наследовал приход отца. В наше время это встречается крайне редко. Лично мне известен только один такой случай. Вообще более патриархальной, более традиционной семьи, чем большое семейство отца Виктора и матушки Веры, я не встречал. Я знал немало семей священников, где не один, а даже несколько сыновей шли по родительским стопам, но чтобы в семье был такой общинно-сословный уклад, как в семье Аксеновых, мне наблюдать больше не приходилось. Как говорится, «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Посудите сами. Почти вся жизнь отца Виктора и его семьи связана с одним домом и сельским храмом. Дом этот – простая деревенская изба, крашенная зеленой масляной краской, с окнами, глядящими на дорогу. В этом доме родился сам отец Виктор и его сын Роман. В этом же доме отец Виктор и его супруга мирно отошли ко Господу. Родители Виктора Аксенова были простыми церковными, благочестивыми людьми. Отец пел на клиросе в храме села Николо-Крутины. Когда храм закрыли, семья стала ходить в единственный действующий в Егорьевске храм – Алексиевскую церковь. И этот же храм стал последним местом служения протоиерея Виктора. Почти до самой смерти он был настоятелем Алексиевского храма.

Когда сын отца Виктора Роман женился, Аксеновы прирубили к родному дому просторную пристройку и стали жить все вместе – в одном доме, одной дружной семьей. Так часто делалось в старину: женился сын, и молодые начинали вести свое хозяйство, просто расширяя, достраивая родительский дом.

Сын восстановил храм, в который ходили еще его дед и отец. Он и его дети живут в доме, в котором родился и его отец. Вот оно, преемство поколений!

Думаю, что такие семьи, как семейство Аксеновых и подобные им, связывают нас с древней святой Русью. Не дают прерваться традициям, которые помогали нашим предкам создавать счастливые дружные семьи со времен святых Петра и Февронии и даже раньше. Ведь все беды современной российской семьи как раз из-за утраты традиций, разрыва с опытом предыдущих поколений. Задумаемся на минуту: сын восстановил храм, в который ходили еще его дед и отец. Он сам и его дети родились и живут в доме, в котором родился и его отец. Вот оно, преемство поколений! Ну разве это не чудо?

Последний раз я был в доме Аксеновых на сороковой день после смерти батюшки. Когда уже выходил из дома, то чисто инстинктивно остановился, как будто что-то забыл. Вспомнил, что обычно, расставаясь с отцом Романом, я заходил на половину отца Виктора, чтобы попрощаться с ним и с матушкой Верой. К горлу подступил комок. Теперь я уже не смогу этого сделать, но, если сподобит Господь, увидимся с ними уже там, в иной жизни.

Страстотерпец Николай II: «Судьба моей семьи – в руках Господа»

Кроме святых Петра и Февронии есть еще и другая святая чета, к семейному опыту которой мы постоянно обращаемся, на которую взираем как на икону счастливой христианской семьи. Это император Николай Александрович Романов и его супруга государыня Александра Федоровна. У этих двух святых супружеских пар вообще много общего. Оба семейства были счастливы в любви. И те, и другие были правителями и были любимы простым народом, но ненавидимы боярской верхушкой. И царя Николая, и князя Петра заставили уйти с престола, оставить правление. И оба сделали это добровольно.

Множество книг написано о венценосной семье, последних из династии Романовых, изданы и дневники государыни, и переписка царственных страстотерпцев, исполненная нежности и горячей любви друг к другу.

Временным правительством была назначена следственная комиссия, которая пыталась найти факты, обличающие царя и царицу в государственной измене. Такие факты, конечно, найдены не были. Когда один из членов комиссии спросил, почему еще не опубликована переписка царственной четы, ему ответили: «Если мы ее опубликуем, то народ будет поклоняться им как святым».

Не сомневаюсь, что святые Николай и Александра читали житие Петра и Февронии и хорошо его знали. Наверняка и государь, и царица неоднократно думали, мечтали: как хорошо бы было уйти так же, как эти святые, не разлучаясь ни на один день. И Господь даровал им такую кончину. Кончина эта была христианской, но ее никак не назовешь мирной. Это была смерть страдальческая, мученическая. Но главным для них было то, что они до конца остались со своей страной, разделив ее страдания, и не разлучились ни на день, ни на час друг с другом и с любимыми детьми.

Могла ли царская семья спастись, покинуть пределы России? Известно, что план спасения семьи последнего государя существовал. Монархически настроенная часть белого офицерства готовила операцию по спасению венценосной семьи. Но из-за плохой организации этому плану не суждено было осуществиться. Государь и государыня имели очень близких родственников среди правящих домов Европы. Достаточно вспомнить, что двоюродный брат Николая II, Георг V, был английским королем. Другой его кузен, Константин I, – королем Греции, а третий, Христиан Х, – королем Дании.

Известно, что новую революционную власть на тот момент никто из государств не считал легитимной. Большевистскую республику воспринимали как государство самопровозглашенное, незаконное. Можно было бы вступить в сделку с большевиками и за признание законности новообразованного государства некоторыми странами потребовать освобождения царской семьи с последующей эмиграцией за границу. Конечно, все это лишь гипотезы, очень смелые предположения. Сейчас можно бесконечно гадать: а что бы было, если… Но нам точно известно другое. Ни государь, ни его супруга не хотели покидать свою страну и ни с кем даже не пытались вести переговоры о своем спасении. Еще в 1906 году, во время Кронштадтского мятежа, Николай II сказал: «Я имею непоколебимую веру в то, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи – в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей». Находясь под арестом уже в Екатеринбурге, он говорил: «Я не хотел бы уезжать из России. Слишком я ее люблю. Я лучше поеду в самый дальний конец Сибири». А царица писала из заключения: «Как я люблю мою страну со всеми ее недостатками. Она мне все дороже и дороже, и я каждый день благодарю Господа за то, что Он позволил нам остаться здесь». Царская семья не мыслила себя друг без друга и без любимой страны.

Думаю, у царственных страстотерпцев было отчетливое предчувствие конца, уже близкого перехода в мир иной. Мир, где нет страданий, войн и революций. Как сложилась бы судьба семьи Романовых, если бы им все же удалось покинуть пределы России? Скорее всего, они бы проводили жизнь обычных русских эмигрантов, доживая свой век вдали от Родины, тоскуя по Отечеству, которое они потеряли. Великие княжны вышли бы замуж, цесаревич Алексий, возможно, тоже бы создал семью. Но Бог судил иначе. Он взял их вместе, как вместе, не разлучаясь, они шли по жизни. И мрачный подвал Ипатьевского дома стал для них дверью в жизнь вечную.

Была ли их земная жизнь долгой? Венценосная чета не дожила даже до серебряной свадьбы: на тот момент их браку было неполных 23 года. Конечно, это не так уж много, для супружеской пары это средний возраст.

Были ли они счастливы? Конечно. В их жизни были и любовь, и радость, и испытания, пройденные вместе. А главное – они всю жизнь вместе шли к Богу и не разлучились на этом пути до самого конца.

Они жили счастливо и умерли в один день.

Протоиерей Павел Гумеров

8 июля – день прославления русских православных святых, покровителей семьи и брака Петра и Февронии

В этот день возле раки с мощами Петра и Февронии, в храме Святой Троицы Свято-Троицкого монастыря города Мурома, собираются толпы паломников из самых разных мест православной России, чтобы почтить память святых, испросить молитвенной помощи в укреплении своей семьи - той самой ячейки, без которой нет ни общества, ни нации, ни государства. Этот день в России объявлен Днем семьи, любви и верности.

Благоверные супруги Петр и Феврония, как в сказке, жили долго и счастливо и умерли в один день, а именно, 25 июня (8 июля по новому стилю) 1228 года. Романтическая история их любви описана величайшим автором XVI века Ермолаем Еразмом в древнерусской «Повести о Петре и Февронии». Согласно «Повести», в Муроме жил князь Павел со своей женой, к которой начал прилетать змей-оборотень. Только князь за порог, как змей в образе ее благоверного мужа тут как тут. Княгиня узнала, что змею суждено умереть от руки младшего брата князя — Петра. В конце концов, именно Петр и убивает мечом давно почившего богатыря коварного соблазнителя своей невестки, но кровь дракона, брызнувшая на него, вызывает тяжелую болезнь — руки и лицо князя покрылись незаживающими язвами. Петр велит везти себя в Рязанскую землю, славящуюся лекарями. Там, зайдя в одну из горниц, слуги его и увидели эту девицу — сидит она за ткацким станком, а перед ней прыгает заяц. Назвалась Февронией. Сказала, что берется излечить князя, но при условии, что он возьмет ее в жены. Измученный князь соглашается.

Князь излечился, но попытался, было, пойти на попятную. Ну, как ему, знатному от рождения, жениться на простолюдинке? Но, увы, тело его снова покрывается язвами, он опять едет к этой чудной девушке, которая помогает ему еще раз. И теперь уже Петр не решается искушать свою судьбу. Так Феврония становится княгиней.

В дальнейшем сила любви Петра и Февронии не раз побеждала коварство и ненависть муромских бояр, не желавших видеть деревенскую девицу за княжеским столом.

Но удивительна и история смерти этой супружеской пары. В преклонных летах приняв монашеский постриг в разных монастырях с именами Давид и Евфросиния, они молили Бога, чтобы им умереть в один день, и завещали тела их положить в одном гробу, заранее приготовив гробницу из одного камня, с тонкой перегородкой. И вот, умирая, князь Петр посылает к жене сказать, чтобы она была готова покинуть этот мир вместе с ним. Феврония, занятая вышивкой, втыкает иглу в работу, аккуратно складывает ее, ложится и умирает вместе со своим мужем...

Сочтя погребение в одном гробе несовместимым с монашеским званием, их тела положили в разных обителях, но на следующий день они оказались вместе. Дважды их тела разносили по разным храмам, но дважды они чудесным образом оказывались рядом. Так и похоронили святых супругов в одном гробу. Князь Петр и простолюдинка Феврония, объединенные, вопреки сословным предрассудкам, великой любовью, остались верны друг другу не только до гроба, но и за гробом. И поныне они являются образцом христианского супружества и, согласно церковной традиции, своими молитвами низводят Небесное благословение на вступающих в брак.

Теперь вот поговаривают, что, мол, надо бы заменить День святого Валентина - праздник, пришедший к нам с Запада, нашим национальным праздником - днем Петра и Февронии. Думаю, что не получится. А если и получится, то не сразу. И не потому, что день святых Петра и Февронии приходится на Петровский пост, который не располагает к веселью, а, наоборот, призывает к сдержанности и самоограничению. Слишком разные праздники, как и сами святые. Валентин покровительствует всем влюбленным. Ну и что, что в этот день мужчина будет слать валентинки мужчине, а женщина - женщине, что жена станет поздравлять не мужа, а любовника, а муж, в свою очередь, любовницу. Конформистская религия Запада этому не противится. Любите, ребята, всех, кого не лень. Другое дело, Феврония. Она, как птица у гнезда, зорко стоит на страже чистоты супружеских отношений, не попуская никаких соблазнов. Когда при жизни некий мужчина засмотрелся на нее, она разгадала его помысел и мягко укорила:

Почерпни воду с одной и другой стороны лодки,- попросила, - и скажи, одинакова ли вода или одна слаще другой?

Одинакова, - ответил тот.

Так и естество женское одинаково. Почему же ты, позабыв свою жену, о чужой помышляешь?

А, каково? К святому же Валентину можно прийти и с просьбой любовных утех. К Петру и Февронии с подобными просьбами обратиться не сподобишься.

Сразу вспоминается притча, как княжеский повар, сопровождавший их в изгнании, готовя ужин, срубил два маленьких деревца и повесил на них котлы. А когда окончилась трапеза, княгиня благословила эти обрубочки словами: «Да будут они утром большими деревьями». Так и вышло. Этим чудом она хотела укрепить супруга, провидя их судьбу. А укрепила нас. Вот и приходим мы к Петру и Февронии не легкомысленными зайчиками-попрыгунчиками в период брачных игрищ, а этакими закопченными от жизненного, земного и грешного огня обрубочками: благослови снова стать кустистыми деревьями, преодолеть гордыню, самолюбование, победить похоть, восстановить мир и любовь в душе. Какие уж тут валентинки и поцелуйчики.

Поэтому, я думаю, эти два праздника еще долго будут существовать параллельно, и каждый из нас волен сам выбирать, к кому подходить под благословление. К святому Валентину - те, кто поклоняется культу плоти, тела, чувственности, к Петру и Февронии - кто исповедует чистоту отношений, верность и глубину чувств. Это, увы, не столь романтично: вместо того, чтобы делать подарки в форме сердечек или проводить вечера при свечах, идти в храмы и молиться, и просить кто помоложе - о большой любви, кто постарше - о семейном согласии.

Примерно через 300 лет после кончины, в XVI веке, Петр и Феврония были причислены Русской православной церковью к лику святых.

Специально для Столетия