Ягода, Генрих Григорьевич (настоящее имя – Иегуда Енох Гершевич, 7 (19) ноября 1891, Рыбинск Ярославской губернии - 15 марта 1938 года, Москва) – один из крупнейших руководителей советских карательных органов: ЧК , ОГПУ и НКВД .
Родился в семье еврейского ремесленника (печатника-гравера) Гершона Фишелевича Иегуды. Вскоре после рождения Еноха семья Иегуды переехала из Рыбинска в Нижний Новгород, где жили её близкие родные, Свердловы. Будущий вождь большевизма Яков Свердлов и Енох-Генрих Иегуда-Ягода были троюродными братьями. Впоследствии Енох женился на племяннице Якова, Иде Авербах, сестре известного советского литератора Леопольда Авербаха.
Подобно Свердловым, семья Иегуд имела революционные и уголовные связи. В 1904 году у неё на квартире укрывалась подпольная типография Нижегородского комитета РСДРП(б) . В декабре 1905, во время декабрьского вооруженного восстания в Сормове , погиб старший брат Еноха, 15-летний Михаил.
Сам Енох Ягода в молодости был теснее связан не с социал-демократами, а с анархистами -коммунистами, принимая участие и в разработке планов банковских грабежей.
Летом 1912 переехавший в Москву Ягода был задержан там за контакты с революционерами. Его выслали на два года в Симбирск, однако уже в следующем году амнистировали в связи с 300-летием дома Романовых. Чтобы получить право поселиться в Петербурге (вне «черты оседлости »), Ягода формально перешёл из иудаизма в православие.
Генрих Ягода в 1912. Карточка Охранного отделенияи
В предреволюционные годы Енох-Генрих познакомился с Максимом Горьким , имевшим тесное общение с семьёй Свердловых. (Ещё в 1902 писатель усыновил старшего брата Якова Свердлова, Зиновия.) Ягода стал отходить от анархизма и сближаться с большевиками (см. статью Большевики и евреи). После Октябрьской революции благодаря протекции Якова Свердлова он начал делать быструю коммунистическую карьеру. Уже в 1920 Ягода стал членом Президиума ЧК, а в сентябре 1923 – вторым заместителем председателя ОГПУ.
В июле 1926 умер Феликс Дзержинский . Во главе ОГПУ стал больной Вячеслав Менжинский . Фактическим же руководителем главного карательного органа большевиков сделался более молодой и здоровый Ягода, который оказал сильное содействие возвышающемуся Сталину в борьбе с «объединённой оппозицией» Троцкого , Зиновьева и Каменева . В октябре 1927 ОГПУ разогнало оппозиционные демонстрации в честь 10-летия «Великого Октября».
Величайшие злодеи мира Нарком НКВД Ягода Енох Гершенович. Фильм
С 1930 Ягода являлся кандидатом в члены ЦК ВКП(б) , с 1934 – членом ЦК. Во время коллективизации (самой жестокой волны сталинского террора) он беспощадно подавлял крестьянские восстания и выселял «кулаков » в Сибирь. Ягода активнейшим образом участвовал в создании ГУЛАГа . Он руководил почти бесполезным, но поглотившим многие тысячи зэковских жизней строительством Беломорканала (за что в августе 1933 получил орден Ленина) и даже носил титул «первого инициатора, организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера». На последнем шлюзе Беломорканала была воздвигнута тридцатиметровая пятиконечная звезда с огромным бронзовым бюстом Ягоды внутри.
В июле 1934 г. ОГПУ было преобразовано в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) и вошло в более обширную новую структуру – НКВД СССР. Ягода одновременно возглавил и НКВД, и ГУГБ.
В 1930-е годы он ещё теснее сблизился с вернувшимся в СССР из-за границы Горьким. Ягода стал другом его семьи и любовником Надежды Пешковой («Тимоши») – жены сына Горького, Максима.
Генрих Ягода и Максим Горький. Фото 1935
С середины 1930-х годов репрессии Сталина начали всё шире затрагивать не только простое население СССР, но и высшую коммунистическую олигархию. Отец Народов явно шёл к созданию чисто абсолютистского режима личной власти, и это не нравилось многим из его ближайших соратников. К числу таких скрытых оппозиционеров (которые действовали отнюдь не из «либеральных» побуждений, а по мотивам личной выгоды) относился и Ягода. В 1934-1936 он по настоянию Сталина участвовал в организации судов по сомнительным делам об убийстве Кирова , «Кремлёвском заговоре », в устроении процесса против Зиновьева и Каменева . Однако против партийной верхушки Ягода действовал крайне неохотно, и Сталину это было известно.
В сентябре 1936 года Ягода был снят с поста наркома внутренних дел, который занял вместо него главный «герой» Большого Террора Н. Ежов . Ягоду назначили наркомом связи, но в январе следующего года сняли и с этого поста. Он был исключён из партии, в марте 1937 арестован, обвинён в связях с Троцким, Бухариным и Рыковым , в убийстве Горького. При обыске в доме Ягоды было найдено множество порнографических предметов, женской одежды и даже резиновый фаллос.
Он стал одним из главных подсудимых на «Процессе право-троцкистского блока » (1938). На этом судилище Ягода признал себя виновным частично. Во время своей речи он обращался к Сталину с просьбой о помиловании, говоря так, как будто Вождь присутствует в зале и слышит его слова. А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ » полагает, что Сталин действительно наблюдал за процессом из скрытой комнаты, и Ягода знал об этом.
15 марта 1938 Ягода был расстрелян. В апреле 2015 Верховный суд России отказался реабилитировать его, сославшись на совершённые им многочисленные преступления.
Казнь Генриха Григорьевича Ягоды
Казнь Генриха Григорьевича Ягоды
Великий соблазн был у авторов настоящего труда объединить многих видных деятелей советской власти под рубрикой «Жертвы сталинских репрессий». Тогда в эту рубрику могли бы войти два десятка миллионов человек обоего пола, любого возраста, безвинно брошенных в тюрьмы и концлагеря, казненных без вины и закопанных невесть где.
Однако авторы полагают, что казни «красных командармов» и «участников троцкистско-зиновьевского заговора» сами по себе имеют глубокий нравственный смысл, ибо наказанными советской властью и коммунистической партией оказались собственно те, которые эту власть и партию строили и воспевали, которые убивали, жгли и насиловали во имя торжества этой власти и партии.
И если казни этих «товарищей» в обшем-то понятны, то гибель таких ловких царедворцев, какими были Ежов и Ягода, заставляет нас задуматься. Генрих Григорьевич Ягода (1891–1938) был профессиональным палачом. С 1920 года он стал членом президиума ВЧК, с 1924 года - заместителем председателя ОГПУ. Под его руководством строились величайшие объекты эпохи, на которых использовался рабский труд десятков миллионов заключенных, и создавалась бесчеловечная машина планомерного ареста и уничтожения людей с тем, чтобы к необходимому сроку на место погибших от непосильного труда встали новые тысячи заключенных.
В 1935 году ему первому в стране присвоили специальное звание генерального комиссара государственной безопасности, приравненное к воинскому званию Маршала Советского Союза. В 1936 году его назначили наркомом внутренних дел СССР. Еще более тешило самолюбие определение «железный нарком», которое прочно утвердилось за Ягодой. Выше и важнее этого поста в советской иерархии был только пост генсека. Имя Ягоды было присвоено Высшей пограничной школе, мосту через реку Тунгуска, а также Болшевской трудовой коммуне НКВД.
Тогда же он получил квартиру в Кремле, что в неофициальной иерархии поощрений свидетельствовало о высшей степени отличия. Уже поговаривали о вероятном избрании его в состав Политбюро. В ожидании этого события генеральный комиссар государственной безопасности спешил украсить фасад возглавляемого им ведомства, придать ему еще больше величия и блеска. Это стремление подчас приобретало гротескные формы. «Легкомыслие, проявляемое Ягодой в эти месяцы, доходило до смешного, - вспоминал один из его подчиненных. - Он увлекся переодеванием сотрудников НКВД в новую форму с золотыми и серебряными галунами и одновременно работал над уставом, регламентирующим правила поведения и этикета энкаведистов.
Только что введя в своем ведомстве новую форму, он не успокоился на этом и решил ввести суперформу для высших чинов НКВД: белый габардиновый китель с золотым шитьем, голубые брюки и лакированные ботинки. Поскольку лакированная кожа в СССР не изготовлялась, Ягода приказал выписать ее из-за границы. Главным украшением этой суперформы должен был стать небольшой позолоченный кортик наподобие того, какой носили до революции офицеры военно-морского флота».
Генрих Ягода распорядился, чтобы смена караулов происходила на виду у публики, под музыку, как это было принято в царской лейб-гвардии. Была сформирована особая курсантская рота, куда подбирали парней двухметрового роста и богатырской силы.
Ягода стал изучать царские уставы и, подражая им, издал ряд приказов, относившихся к правилам поведения сотрудников и взаимоотношениям между подчиненными и вышестоящими.
Генрих Ягода наслаждался властью, как гурман изысканными яствами. Положение казалось как никогда прочным, ничто не предвещало опасности. По свидетельству А. Орлова, работавшего в то время в аппарате наркома, «Ягода не только не предвидел, что произойдет с ним в ближайшее время, напротив, он никогда не чувствовал себя так уверенно, как тогда, летом 1936 года… Не знаю, как себя чувствовали в подобных ситуациях старые лисы Фуше или Макиавелли. Предвидели ли они грозу, которая сгущалась над их головами, чтобы смести их через немногие месяцы? Зато мне хорошо известно, что Ягода, встречавшийся со Сталиным каждый день, не мог прочесть в его глазах ничего такого, что давало бы основание для тревоги».
И уж тем более не мог обласканный нарком предположить скорой перемены в своей судьбе, когда Сталин отправился на летний отдых в Сочи. Фактическим заместителем Сталина по партии в Москве на этот раз оставался Лазарь Каганович - давний недоброжелатель слишком уж быстро выдвигающегося наркома. Но и это обстоятельство едва ли могло привести Ягоду в смятение, ведь серьезные кадровые вопросы до возвращения генсека в столицу никогда ранее не решались. Однако на этот раз все было иначе. Вечером 25 сентября 1936 года Кагановичу принесли телеграмму, адресованную ему и другим членам Политбюро. Телеграмма была подписана Сталиным и Ждановым. В ней говорилось:
«Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей Наркомвнудела. Замом Ежова в Наркомвнуделе можно оставить Агранова». Каганович тут же познакомил с содержанием телеграммы других членов Политбюро. Решение последовало незамедлительно. Ягоду отстранили от руководства НКВД и назначили наркомом связи.
Генрих Ягода был потрясен. И не только потому, что новая его должность по объему властных полномочий и месту в государственной иерархии не шла ни в какое сравнение с предыдущей. И даже не потому, что это означало конец надеждам на политическую карьеру (нарком связи - совсем не та должность, с которой позволительно мечтать о членстве в Политбюро). Более всего Генриха Ягоду озадачил тот факт, что на новом посту ему предстояло сменить Алексея Ивановича Рыкова. Это было скверным предзнаменованием. Ведь опальный Рыков в свое время стал наркомом связи после многих лет работы на высших партийных и государственных постах, в том числе члена Политбюро и председателя Совнаркома СССР. Но и руководящее место в Наркомате связи оказалось для Рыкова лишь кратковременной остановкой на пути дальнейшего падения. Его имя уже прозвучало на процессе шестнадцати обвиняемых во главе с Зиновьевым и Каменевым. 29 января 1937 года ЦИК СССР принял решение о переводе генерального комиссара государственной безопасности Г. Г. Ягоды в запас. Это был второй удар, означавший отрешение от власти.
3 апреля 1937 года за ним пришли люди в форме, которую некогда сам же Ягода и ввел своим приказом, предъявили ордер на арест, вежливо предложили пройти в машину. Узкое, нервное лицо Ягоды дернулось как от удара. Быть может, как никто другой, бывший руководитель НКВД почувствовал: жизнь кончена. Оттуда, куда его сейчас повезут, выхода уже не было. По иронии судьбы, именно он приложил столько стараний, чтобы ни один, оказавшийся там, уже никогда не вырвался на свободу. И вот теперь ему самому предстояло пройти этот путь обреченных. Нет и теперь уже, видимо, никогда не будет бесспорных свидетельств событий, происходивших в камере, куда поместили Генриха Ягоду. Есть лишь воспоминания А. Орлова, бывшего сотрудника НКВД, за абсолютную достоверность которых, впрочем, поручиться нельзя. Однако и игнорировать их тоже не стоит, поскольку в целом они соответствуют сведениям о характере и поведении Ягоды. «Ягода был так потрясен арестом, что напоминал укрощенного зверя, который никак не может привыкнуть к клетке. Он безостановочно мерил шагами пол своей камеры, потерял способность спать и не мог есть. Когда же новому наркому внутренних дел Ежову донесли, что Ягода разговаривает сам с собой, тот встревожился и послал к нему врача».
Далее Орлов сообщает о том, что Ежов подослал в камеру к Ягоде начальника иностранного отдела НКВД Слуцкого. Последний был одним из немногих бывших сотрудников Ягоды, которые к тому времени еще не были арестованы Ежовым. Ягода обрадовался приходу Слуцкого - с ним его связывали многолетние не только служебные, но и дружеские отношения.
Видимо, именно на это обстоятельство и рассчитывал Ежов. И не ошибся.
Слуцкий, по словам Орлова, обладал способностью имитировать любое человеческое чувство, но на этот раз, похоже, действительно сочувствовал Ягоде и даже прослезился, не забывая, впрочем, фиксировать каждое слово арестованного для передачи Ежову. Ягода же, конечно, понимал, чго Слуцкий явился не по своей воле. Вместе с тем для подследственного было очевидным и другое: Слуцкий, сам опасавшийся за свое будущее, чувствовал бы себя значительно увереннее, если бы его начальником по-прежнему оставался дружески расположенный к нему Ягода, а не мрачный мизантроп Ежов.
Этот психологический нюанс во многом определил характер встреч и бесед Слуцкого с Ягодой. Как-то вечером, когда Слуцкий уже собирался уходить, Ягода вдруг произнес:
«Можешь написать в своем докладе Ежову, что я говорю: „Наверное, все-таки Бог существует!"
„Что такое?" - с наигранным удивлением переспросил Слуцкий, несколько растерявшись от проницательности арестованного.
„Очень просто, - пояснил Ягода. - От Сталина я не заслужил ничего, кроме благодарности за верную службу; от Бога я должен был заслужить самое суровое наказание за то, что тысячу раз нарушал его заповеди. Теперь погляди, где я нахожусь, и суди сам: есть Бог или нет…"
По официальной версии, в апреле 1937 года Генрих Ягода был привлечен к ответственности ввиду „обнаруженных должностных преступлений уголовного характера". На предварительном следствии бывшему руководителю НКВД предъявили множество обвинений - от контрреволюционной троцкистской деятельности до шпионажа в пользу иностранного государства. Обвинили его и в организации так называемых „медицинских убийств" Горького, Куйбышева, Менжинского и других. Бывшему наркому инкриминировали и покушение на жизнь секретаря ЦК Николая Ежова. Фабула поражала воображение непосвященных: согласно материалам дела, нарком внутренних дел Ягода опрыскивал стены и портьеры кабинета своего преемника сильнейшим ядом, испаряющимся при комнатной температуре (!)… Скорее всего, последнее преступление появилось в системе предъявленных Ягоде обвинений не без помощи и старания самого Ежова. Тот уже давно метил в наркомовское кресло.
Неожиданно в ходе следствия всплыло имя Максима Горького и его семьи, и это обстоятельство, нам кажется, проливает свет на внезапную опалу царедворца. В частности, появилось обвинение Ягоды в отравлении сына М. Горького - М. Пешкова. Хотя дело было не в нем, а в его жене - Надежде Пешковой.
Из различных источников получено достаточно свидетельств того, что Ягода оказывал недвусмысленные знаки внимания жене Максима Пешкова Надежде. Как сообщил много лет спустя после описываемых событий А. Рыбин, бывший сотрудник личной охраны Сталина, „Ягода в это время по ряду причин стал избегать встреч со Сталиным, в том числе из-за своих близких отношений с Н. Пешковой (женой сына М. Горького). Мне не раз приходилось сопровождать его на дачу к Горькому, в Горки-10, на дни рождения Н. Пешковой. Она нередко и сама приезжала на службу к Ягоде. Если бы об этих отношениях узнал Сталин, то он бы, что называется, стер Ягоду в порошок из-за того, что тот разлагает семью Горького".
В этом контексте становится более понятным следующий фрагмент протокола судебного заседания.
„Подсудимый Буланов, - обращается Вышинский к бывшему секретарю Ягоды, - а умерщвление Максима Пешкова - это тоже дело рук Ягоды?" „Конечно".
„Подсудимый Ягода, что вы скажете на этот счет?" - требует объяснений прокурор. „Признавая свое участие в болезни Пешкова, я ходатайствую перед судом весь этот вопрос перенести на закрытое заседание".
Некоторые исследователи полагают, что в этом проявилось своеобразное благородство Ягоды по отношению к женщине, имя которой неизбежно было бы замарано при публичном обсуждении этого вопроса.
Однако нам кажется, что тут Ягода решил „поторговаться" с судьями: по какому, собственно, обвинению его судят - за политический заговор или за аморалку? Вполне возможно, что и сам Сталин велел судьям не обнародовать „грязное белье" семьи великого пролетарского писателя. Так или иначе, больше это обвинение не поднималось. Хотя, как нам кажется, Генрих Ягода поплатился жизнью именно за то, что влез в интимную жизнь кремлевской верхушки. Сталин, разумеется, узнал о романе Ягоды с одной из первых дам государства и, разумеется, „стер его в порошок".
После перерыва на вечернем заседании 8 марта Ягода выглядел уже полностью сломленным. Запинаясь, он читал свои показания с листа, который дрожал в его руках. По свидетельству очевидцев, „читал так, словно видел текст в первый раз". На этом заседании подсудимый признался и в связях с „право-троцкистским блоком", и в так называемом „кремлевском заговоре" с Енукидзе, и в организации убийства Кирова, Куйбышева, Горького. Вопреки своим показаниям на предыдущем судебном заседании он принял на себя ответственность и за убийство Менжинского.
И лишь в отношении смерти Максима Пешкова по-прежнему стоял на своем. В некоторых случаях Ягода достаточно логично и последовательно опровергал выводы обвинения. Это относится, в частности, к обвинению в шпионаже. „Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки". Нельзя не признать, что в этом аргументе бывшего руководителя НКВД есть немалая доля здравого смысла.
В попытках инкриминировать подсудимому как можно больше преступлений Вышинскому подчас изменяла присущая ему логичность мышления. Так, на процессе он обвинил еврея Ягоду в связях с немецкими фашистами в то время, когда Германия уже покрылась сетью концентрационных лагерей по уничтожению еврейского населения. Но Вышинский, видимо, и сам почувствовал абсурдность такого обвинения. Во всяком случае, в дальнейшем он не стал развивать эту тему.
В последнем слове Ягода свою вину признал, однако при этом заявил, что никогда не входил в состав руководства „правотроцкистского блока". По словам подсудимого, его лишь ставили в известность о решениях центра и требовали неукоснительного их исполнения.
Завершая свое последнее в жизни выступление, Ягода произнес знаменательную фразу:
„Граждане судьи! Я был руководителем величайших строек - каналов. Сейчас эти каналы являются украшением нашей эпохи. Я не смею просить пойти работать туда хотя бы в качестве исполняющего самые тяжелые работы…" Но даже там места ему не было. На рассвете 13 марта 1938 года суд огласил приговор. Подсудимый Генрих Ягода признавался виновным, приговаривался к высшей мере наказания и подлежал расстрелу.
Последней попыткой ухватиться за соломинку было прошение о помиловании, в котором Ягода писал: „Вина моя перед родиной велика. Не искупить ее в какой-либо мере. Тяжело умереть. Перед всем народом и партией стою на коленях и прошу помиловать меня, сохранив мне жизнь".
Президиум Верховного Совета СССР прошение отклонил. Приговор был приведен в исполнение в подвале того же большого дома на Лубянке, где осужденный некогда чувствовал себя полновластным хозяином…
| 2-й Народный комиссар связи СССР |
Рыбинск, Ярославская губерния, Российская империя
Лубянка, Москва , СССР
Ге́нрих Григо́рьевич Яго́да (наст. имя - Енон Гершонович (или Енох Гершенович ) Иегуда ; 7 (20) ноября 1891 года, Рыбинск - 15 марта 1938 года, Москва) - советский государственный и политический деятель, один из главных руководителей советских органов госбезопасности (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД), нарком внутренних дел СССР (1934-1936).
Ранние годы
Во внутрипартийной борьбе поддержал И. В. Сталина. Руководил разгромом антисталинских демонстраций в октябре 1927 года. Один из организаторов раскулачивания. Руководил подавлением восстаний недовольных раскулачиванием крестьян в Поволжье, Украине, Средней Азии, Казахстане, Кавказе и др. При подавлении использовал самые жестокие методы (массовые расстрелы, депортации в концлагеря целых селений).
С начала 1930-х зам. председателя ОГПУ. Ягода фактически возглавлял это учреждение из-за болезни В. Р. Менжинского.
Глава НКВД
В июле 1934 г. был образован НКВД СССР. И новый наркомат, и Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) возглавил Ягода.
Под руководством Ягоды был учреждён ГУЛАГ и увеличилась сеть советских исправительно-трудовых лагерей, началось строительство Беломоро-Балтийского канала силами заключённых. К освещению этой стройки Ягода и руководство ГУЛАГа привлекли видных писателей во главе с Максимом Горьким.
Он официально носил титул «первого инициатора, организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера». В честь заслуг Ягоды по организации лагерных строек был даже воздвигнут специальный памятник на последнем шлюзе Беломорско-Балтийского канала в виде тридцатиметровой пятиконечной звезды, внутри которой находился гигантский бронзовый бюст Ягоды.
Активно участвовал в организации судебных процессов над «убийцами» С. М. Кирова, "«Кремлёвского дела» и др.
В 1935 году Ягоде первому было присвоено звание «Генеральный комиссар госбезопасности». В августе 1936 состоялся показательный Первый Московский процесс против Каменева и Зиновьева . Лично участвовал в их расстреле. В сентябре 1936 года снят с поста наркома внутренних дел и назначен наркомом связи. В апреле 1937 снят и с этого поста, исключён из ВКП(б).
Арест
5 апреля 1937 г. арестован НКВД «ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений».
Опросом членов ЦК ВКП(б) от 31.03 - 01.04.37 года
О Ягоде. Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК ВКП(б):
Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений Наркома связи Г. Г. Ягоды, совершённых в бытность его Наркомом внутренних дел, считать необходимым исключение его из партии и ЦК и санкционировать на его арест.
При обыске у Ягоды, согласно протоколу, были найдены фильмы, открытки, фотографии порнографического характера , резиновый искусственный половой член (страпон) , троцкистская литература и др. Также две расплющенные пули, которыми были убиты Зиновьев и Каменев, с надписями. Всё это забрал к себе новый нарком НКВД Н. И. Ежов, оно было изъято при его аресте. Первоначально Ягоду обвинили в совершении «антигосударственных и уголовных преступлений», затем ещё обвинили в «связях с Троцким , Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина и Ежова, подготовке государственного переворота и интервенции». Против Ягоды выступили его главные сподвижники Я. С. Агранов , Л. М. Заковский, С. Г. Фирин, С. Ф. Реденс, Ф. И. Эйхманс, З. Б. Кацнельсон, И. М. Леплевский и др.
В письме А. Х. Артузова к Н. И. Ежову в 1937 году дается оценка Ягоде, как человека ограниченного, не достойного по всем параметрам тех постов, которые он занимал в ОГПУ. По характеру, по интеллектуальной силе, по культуре, по образованию, по знанию марксизма Ягода - антипод В. Р. Менжинского.
Б. И. Гудзь
Судебный процесс
В феврале 1938 Ягода предстал на Третьем Московском процессе как один из главных обвиняемых. На обвинение в шпионаже ответил: «Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки».
На рассвете 13 марта суд огласил приговор: подсудимый был признан виновным и приговаривался к расстрелу. Последней попыткой сохранить жизнь было прошение о помиловании, в котором Ягода писал: «Вина моя перед Родиной велика. Не искупить её в какой-либо мере. Тяжело умирать. Перед всем народом и партией стою на коленях и прошу помиловать меня, сохранив мне жизнь». Центральный Исполнительный Комитет СССР прошение отклонил. Расстрелян 15 марта в Лубянской тюрьме НКВД.
Среди прочих подсудимых он выделялся как минимум по трём признакам:
- Ягода расстрелян отдельно от прочих обвиняемых, нет документов о месте его захоронения.
- Ягода, единственный из осуждённых на этом процессе, не был реабилитирован ни при Хрущеве, ни позже. Причиной стало его участие в репрессиях.
- Некоторые обвинения, предъявленные Ягоде, например участие в убийстве Кирова, отравлении Максима Горького, возможно, соответствовали действительности.
Награды
Примечания
Литература
- Рейфилд Д. Сталин и его подручные / авторск. пер. с англ., расширенн. и доп. - М.: Новое литературное обозрение, 2008. - 576 с. - ISBN 978-5-86793-651-8 . - Гл. 5. Восхождение Ягоды (с. 221−267); гл. 6. Расправа со старой гвардией (с. 268−314).
Шаблон:Руководители органов ГБ СССР
| Министры (наркомы) внутренних дел России и СССР | ||
|---|---|---|
| Герб Российской империи Российская империя (1802-1917) | Кочубей Куракин Козодавлев Голицын Кочубей Кампенгаузен Ланской Закревский Блудов Строганов Перовский Бибиков Ланской Валуев Тимашев Маков Лорис-Меликов Игнатьев Толстой Иван Дурново Горемыкин Сипягин Плеве Святополк-Мирский Булыгин Пётр Дурново Столыпин Макаров Маклаков Щербатов Алексей Хвостов Штюрмер Александр Хвостов Протопопов | Российская Федерация (с 1991)Дунаев Ерин Куликов Степашин Рушайло Грызлов Нургалиев |
cs:Genrich Jagodaet:Genrihh Jagoda fa:گنریخ یاگودا fi:Genrih Jagodahu:Genrih Grigorjevics Jagodaja:ゲンリフ・ヤゴーダ ko:겐리흐 야고다 lt:Genrichas Jagoda nl:Genrich Jagoda pl:Gienrich Jagoda pt:Guenrikh Yagoda sv:Genrich Jagoda
Имя Генриха Ягоды у всех бывших советских граждан ассоциируется с именами главных преступников сталинской эпохи, настолько глубоко в сознание людей впиталась ржавчина клеветы вокруг этого имени. О наркоме внутренних дел Г. Ягоде написаны сотни статей, в которых повторяется одно и то же утверждение, что Ягода был одним из главных создателей машины террора, при этом ему сознательно приписываются жертвы самого страшного из тех лет - 1937 года.
Преодолеть многолетние наговоры нелегко, почти невозможно, однако когда-то следует разорвать паутину, сотканную сотнями людей вокруг имени этого человека. Автор солидного труда о первых 13-ти наркомах внутренних дел В. Некрасов в очерке о Ягоде приводит выдержки из некоторых источников, справедливо называя их тон «разнузданно-развязным», а попытки «представить Г.Г. Ягоду как политического проходимца и авантюриста» - «несостоятельными». «Ленин лично знал Ягоду, подписывал ему удостоверения об утверждении членом коллегии ВЧК и Наркома внешней торговли».
Г.Г. Ягодой было сделано немало полезного для упрочения Советской власти, укрепления органов ВЧК-ГПУ-ОГПУ». В характеристике заместителя председателя Реввоенсовета СССР в Президиум ЦИК в декабре 1927 года говорится: «Одним из активных работников и ближайших помощников т. Дзержинского по созданию ВЧК-ОГПУ был т. Ягода Генрих Григорьевич, проявивший в самое трудное время редкую энергию, распорядительность и самоотверженность в деле борьбы с контрреволюцией. Одновременно в качестве начальника Особого отдела т. Ягода имеет большие заслуги в деле организации и поднятии боеспособности Красной армии». За эту деятельность Ягода был награждён орденом Красного знамени.
В 1931-1932 годах Ягода принимал активное участие в строительстве Беломорско-Балтийского канала, за что был награждён орденом Ленина. После его завершения работает на строительстве канала Москва-Волга. В приказе от 27 апреля 1936 года Ягода призывал к «большевистской сплочённости, железной дисциплине среди чекистов и инженеров и организованности среди каналоармейцев».
28 октября 1935 года ЦИК и СНК СССР принимают решение передать в НКВД Управление шоссейных дорог и автомобильного транспорта (Гушоссдор) вместе с пятью автодорожными институтами, 30 техникумами и семью рабфаками. Уже в 1936 году начинаются изыскательские работы по составлению проектов и смет на строительство главных автомагистралей страны. Безусловно, это была созидательная, нужная государству деятельность. Некрасов вынужден признать, что «в условиях военной угрозы эта работа приобретала особое значение».
Существует много приказов Наркома внутренних дел, направленных «на укрепление законности», например, приказ «О нарушении местными органами НКВД постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года о порядке производства арестов». 31 мая 1936 года за подписью Ягоды издаётся приказ «Об осуждении работников тюрьмы г. Орла за нарушение революционной законности». Некрасов приводит цифры привлечённых к уголовной ответственности работников милиции: в 1935 году - 13 715 человек, в 1936 году - 4568 человек., речь идёт о привлечении к уголовной ответственности работников милиции, нарушивших известные постановления, а не о расстрелах невинных людей.
Далее Некрасов выступает в обычной роли обвинителей Ягоды, которых сам только что критиковал: «Именно при Ягоде и под его непосредственным руководством начались беспрецедентные процессы, - пишет многолетний работник органов безопасности эту заведомую ложь, - в результате которых были осуждены и расстреляны много неповинных людей»
Некрасов явно вводит читателей в заблуждение, утверждая, что Ягода и Сталин обещали Каменеву и Зиновьеву сохранит жизнь. Эта - явная ложь, Ягода к обещаниям Сталина не имел никакого отношения.
Имеется множество свидетельских материалов о том, что Ягода не соглашался со многими политическими решениями Сталина, возражал против преследования троцкистов и вообще был против проведения процесса по делу Каменева и Зиновьева.
При подготовке этого процесса Сталин отстранил Ягоду от ведения следствия - тем более, что Ягода был не согласен с вынесением смертного приговора старым большевикам. Ягоду даже обвиняли в том, что он «прикрывал» И.Н. Смирнова», одного из обвиняемых на первом московском процессе. Об этом пишет Р. Конквест. Следствием этих настроений и симпатий явилось фактическая замена его Ежовым ещё до смещения Ягоды с поста председателя НКВД, которое произошло почти сразу по окончании первого московского процесса, и перевод в наркомат связи.
Более решительно Сталин начал подминать под себя карательные органы только после смерти Ф. Дзержинского в июле 1926 года.
В клевете на Ягоду преуспел и Аркадий Ваксберг, который бездумно приписывает евреям преступления, которые они не совершали. Несмотря факт наличия огромного аппарата подавления инакомыслия, созданного Сталиным, Ваксберг особо выделяет имена нескольких евреев, которых обвиняет без достаточных на то оснований. Вот пример одного из подобных заявлений Ваксберга: «Из первых руководителей созданного почти сразу после переворота репрессивного аппарата, наводившего ужас на всю страну ещё в образе ВЧК, а потом ГПУ, а потом НКВД, и так далее, - из всех из них наиболее близким к Сталину и полностью работавшим «на него» оказался Генрих Ягода» . В приведённой фразе Ваксберга содержатся не только исторические неточности и ляпсусы, но пропущен ленинский период существования ВЧК в составе органов советской власти
Назначая Ягоду на должность председателя НКВД, Сталин присваивает ему звание генерал-комиссара госбезопасности, разрешает поселиться в Кремле. Очевидно, этими почестями дальновидный Сталин хотел усыпить бдительность тщеславного Ягоды, чтобы использовать его имя в качестве ширмы для своих преступлений. На самом деле, фактически сразу после назначения Ягоды на эту должность, Сталин отстраняет председателя НКВД от самых важных дел, поручая их ведение Ежову. Однако само назначение Ягоды на важный государственный пост послужило поводом для создания многослойной лжи против евреев, которым воспользовались антисемиты, чтобы уменьшить впечатление от преступлений русских энкаведэшников во главе с Ежовым.
Неслучайно, Сталин и Жданов присылают из Сочи телеграмму Молотову 25 сентября 1936 года: «Мы считаем абсолютно необходимым и спешным, чтобы тов. Ежов был бы назначен на пост Народного комиссара внутренних дел. Ягода определённо показал себя явно неспособным в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на четыре года. Это замечено всеми партийными работниками и большинством представителей НКВД». Комментируя текст телеграммы, Хрущёв сказал на 20-м съезде, что «с партийными работниками Сталин не встречался и поэтому мнение их знать не мог».
Эту телеграмму Сталин посылает ровно через месяц после приведения смертного приговора 16-ти участникам процесса, в том числе Зиновьеву и Каменеву. Ясно, что, по мнению душегуба, Ягода не справлялся со своими обязанностями и уже давно подлежал замене. Нет сомнений, что Ягода находился в опале уже достаточно долгое время и не имел отношения к подготовке процесса над троцкистско-зиновьевском блоком. Мнения большинства партийных работников, на которые ссылается хитрец, выражают желание самого Сталина. Уже на следующий день, 26 сентября 1936 года, Ягода был снят с должности начальника ОГПУ, 30 сентября 1936 года сдаёт дела Ежову и назначается на должность наркома связи. Ягода пробыл на посту наркома НКВД меньше двух лет. В этот период Сталин с помощью Ежова старается внедрить в обязанность НКВД внесудебное преследование людей, превращённых во врагов государства и партии. Уничтожению подвергаются отдельные личности, но массовый террор ещё не был организован. Ягода явно противодействовал его началу, об этом же пишет в телеграмме Сталин: «оказался неспособным».
Через четыре месяца после снятия Ягоды с должности председателя НКВД, постановлением ЦИК СССР от 29 января 1937 года бывший генеральный комиссар госбезопасности был переведён в запас. Уже к 31 марта 1937 года Ежов собрал досье на Ягоду, а Политбюро направляет всем членам ЦК ВКП следующее заявление: «Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягоды, совершённых в бытность им наркомом внутренних дел, а также после перехода его в наркомат связи, Политбюро ЦК ВКП(б) считает необходимым исключение его из партии и немедленный его арест. Политбюро ЦК ВКП доводит до сведения членов ЦК ВКП, что ввиду опасности оставления Ягоды на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным дать распоряжение о немедленном аресте Ягоды. Политбюро ЦК ВКП просит членов ЦК ВКП санкционировать исключение Ягоды из партии и его арест. По поручению Политбюро ЦК ВКП Сталин».
Ягода был арестован 4 апреля 1937 года, а в начале марта 1938 года предстал перед судом по сфабрикованному Сталиным «делу Антисоветского Право-троцкистского блока» на третьем московском процессе в январе 1938 года. Сталин использовал созданные им же слухи, чтобы таким способом оправдать предъявленные Ягоде обвинения на третьем московском процессе в 1938 году в отравлении своего начальника В. Менжинского М. Горького, сына писателя Максима, который в конце апреля всю ночь проспал на скамейке в пьяном виде, простудился и умер, В. Куйбышева и даже пытался отравить Н. Ежова.
Рассказывая свою биографию на суде в «последнем слове», Ягода сказал: «Вот в двух словах моя жизнь: я с 14-ти лет работал в подпольной типографии наборщиком. Это была первая подпольная типография в г. Нижнем Новгороде. 15-ти лет я был в боевой дружине во время Сормовского восстания. 16-17-ти лет я вступил в партию, об этом знает нижегородская организация. В 1911 году я был арестован и послан в ссылку. В 1913-1914 году вернулся в Ленинград, работал на Путиловском заводе, в больничной кассе по вопросам страхования, вместе с Крестинским. Потом фронт, где я был ранен. Революция 1917 года застает меня в Ленинграде, где я формирую отряды Красной гвардии. 1918 год - Южный и Восточный фронты»..
Ягода был расстрелян 15 марта 1938 года вместе с 16-ю другими обвиняемыми., были убиты 15 родственников из его семейства, в том числе жену Иду Альтшуллер, сестёр, их мужей, братьев, почти всех детей и даже престарелых родителей. Отцу Ягоды было 77 лет, матери - Марии Гавриловне - 73 года. Из пятерых детей случайно выжил младший сын Генрих, которому во время расстрела отца исполнилось 7 лет. Из всех расстрелянных и репрессированных родственников Ягоды была реабилитирована только сестра Розалия, которая умерла по дороге в Колыму в 1948 году после второго ареста. Другая сестра - Эсфирь была расстреляна 16 июня 1938 года.
Генрих Ягода родился в 1891 году в Рыбинске в семье гравёра. При рождении он носил имя Енох Иегуда, но позднее, когда он принял христианство, дабы жить за пределами черты оседлости, он русифицировал имя и превратился в Генриха Ягоду.
Своим феноменальным (для человека с его биографией и особым отсутствием талантов) восхождением он был обязан родственным связям. Отец Ягоды Гершон приходился двоюродным братом отцу знаменитого революционного семейства Михаилу Свердлову.
Через некоторое время после рождения Генриха его семья перебралась в Нижний Новгород, где Свердлов-старший держал гравёрную мастерскую, в которой печатал разного рода фальшивые документы, снабжая всю округу, благодаря чему и стал известен в революционных кругах. Гершон, помимо аналогичного ремесла, ещё и держал у себя дома подпольную типографию большевиков, что позднее позволяло Ягоде утверждать, что он ещё с подросткового возраста "фактически состоял" в партии, оказывая ей услуги.
В ряде источников сообщается, что до революции Ягода работал аптекарем. Однако секретарь Политбюро Борис Бажанов, знавший Ягоду, утверждал, что тот работал подмастерьем у Свердлова-старшего. И даже дважды грабил его мастерскую, унося инструменты, чтобы открыть свой промысел. Однако дело не пошло и Ягоде каждый раз приходилось возвращаться с повинной, после чего его по-родственному прощали.
Эта версия похожа на правду, учитывая тесные связи между семействами и тот факт, что отец Ягоды работал вместе со Свердловым. В семье Свердловых Ягода познакомился с малолетней племянницей Якова - Идой Авербах, которая была на 14 лет младше него. Во многих источниках сообщается, что они поженились в 1915 году, однако это вряд ли возможно, поскольку в то время ей исполнилось только девять лет. Скорее всего, они окончательно сошлись уже после революции, в годы Гражданской войны. Во всяком случае, к началу 20-х они уже жили вместе, что подтверждается самыми разными источниками.
Именно брак с племянницей могущественного революционера (сам Свердлов приходился Ягоде троюродным братом) позволил ему начать делать карьеру. Потому что революционными заслугами он при всём желании похвастаться не мог. В своё время он шатался в компании нижегородских анархистов. Но на этом его революционные приключения заканчивались. Он уехал в Петроград, где работал в кассе Путиловского завода. В партию он вступил только в 1917 году. Впрочем, это не было таким уж препятствием для карьеры, при наличии определённых талантов. Но выдающимися способностями и гениальностью он похвастать не мог (Троцкий саркастично называл его "усердным ничтожеством").
В 1918 году Свердлов стал председателем ВЦИК. По своему влиянию это был третий человек в стране. Первым был Ленин, вторым - вождь красной армии Троцкий, а третьим - Свердлов, де-факто занимавший должность "президента" РСФСР. Вслед за этим последовал и резкий взлёт Ягоды.
Совершенно безвестный молодой человек, работавший в далеко не самой главной газете "Деревенская беднота", всего за один год совершил несколько головокружительных прыжков. Сначала попал в аппарат Петроградского ЧК, через несколько месяцев очутился в Высшей военной инспекции РККА (причём сразу оказался заместителем председателя), оттуда попал в коллегию (коллективный руководящий орган) Наркомата внешней торговли и, наконец, стал управляющим делами особого отдела ВЧК.
Обращает внимание, что Ягода сходу занял одну из руководящих должностей в одном из ключевых отделов ВЧК. А в 1920 году он входит в состав Президиума ВЧК - высшего коллективного органа, руководящего спецслужбой. Фактически за два года Ягода превратился из заштатного журналиста в одного из руководителей Чрезвычайной комиссии. К этому моменту Свердлов уже умер, так что одним родством с влиятельным функционером дальнейший взлёт Ягоды уже не объяснить.
Карьера
На службе у него действительно проявился талант определённого рода. Он прекрасно освоил интриги, способствующие карьерному росту, подсиживание начальства, сталкивание лбами конкурентов и т.п. практики. Ещё будучи членом Высшей военной инспекции РККА, он выезжал на фронт, познакомился почти со всеми видными большевиками и благодаря своей угодливости добился их расположения.
Ещё при жизни Ленина Ягода выбился во вторые заместители у Дзержинского. А после смерти последнего стал первым заместителем нового шефа ОГПУ Вячеслава Менжинского. Помимо этого он возглавлял ключевой секретно-политический отдел ОГПУ, занимавшийся борьбой со всеми внутренними политическими противниками партии.
Как раз к этому времени относится его сближение со Сталиным. Тот в борьбе за власть в партии после смерти Ленина искал могущественную опору. Помимо партийного аппарата, который стал надёжным союзником Сталина в борьбе с конкурентами, его поддержали и спецслужбы. Ягода поддержал Сталина в его борьбе против Троцкого и Зиновьева. В силу специфики должности, которую он занимал, Ягода отвечал за борьбу с политической оппозицией и в этом качестве оказался очень полезен Сталину. Во многом благодаря Ягоде удалось свести к нулю попытки деятельности троцкистов.
своих", памятуя об опыте Французской революции, поэтому Сталину был необходим послушный человек в руководстве спецслужб.
Хотя формально во главе ОГПУ вплоть до 1934 года оставался Менжинский, в последние годы он сильно болел и львиную долю руководящих обязанностей взял на себя именно Ягода. Именно при них стала закладываться гигантская система лагерей - ГУЛАГ, которая была создана в 1930 году. Количество лагерей и их обитателей росло чудовищными темпами. Если в первые годы существования системы число заключённых не превышало 500 тысяч человек, то к моменту смерти Ягоды в лагерях находилось почти два миллиона заключённых.
Поскольку Менжинский в то время уже сильно болел, именно Ягода курировал главные стройки, на которых применялся труд заключённых. Строительство Беломорского канала проходило под личным контролем Ягоды. За строительство он был награждён орденом Ленина.
Также при Ягоде стали закладываться прообразы будущих политических процессов 30-х годов, жертвой одного из которых станет и он сам. С началом индустриализации уровень жизни рабочих резко понизился из-за повышения норм выработки и понижения расценок. Проще говоря, рабочие стали работать больше, а зарабатывать меньше, чем раньше. Чтобы это не вызвало массовых протестов по всей стране (предпосылки к этому уже были), гнев рабочих удалось перевести в нужное русло, натравив их на дореволюционных специалистов. После нескольких крупных процессов над вредителями, рабочие несколько отвлеклись от падения жизненного уровня. Эти процессы проходили под контролем Ягоды и по сути стали предтечами 1937 года. Они пока ещё были мене кровавы, но все характерные черты уже угадывались.
Также Ягода играл значительную роль в установлении тотального контроля над литературной деятельностью. Один из главных и самых неистовых "литературных комиссаров", Леопольд Авербах. был братом жены Ягоды Иды. По инициативе Ягоды к освещению строительства была привлечена большая группа писателей во главе с Горьким, с которым они были знакомы ещё с дореволюционных времён.
Всеобщая ненависть
В партии Ягода, мягко говоря, пользовался всеобщей нелюбовью. Точнее даже так - его ненавидели или презирали. По своему образу жизни Ягода совершенно не напоминал идеального большевика, и его трудно было назвать примером для подражания. Он любил хорошо пожить, широко покутить и был весьма "слаб по женской линии". Уже когда он впал в немилость и у него прошёл обыск, следователи обнаружили роскошную коллекцию старых вин (несколько тысяч бутылок) и не менее роскошную коллекцию порнографии, которую венчал резиновый половой член (что было отмечено в протоколе), а также огромное количество всевозможных шуб, шляп, шапок, мехов, антиквариата, массу других ценностей и целых три рояля. Конечно, сейчас это выглядит уже не так впечатляюще, но в середине голодных 30-х, когда даже простой хлеб был роскошью, богатство Ягоды производило впечатление.
Но дело было даже не в его тяге к роскоши, кутежам и демонстративному отсутствию интереса к марксисткой идеологии. В конце концов, "слабость по женской линии" присутствовала у многих. И Ягода хотя бы выделялся интересом к взрослым половозрелым женщинам. Тогда как, например, Рудзутак подпаивал и совращал несовершеннолетних дочек третьеранговой номенклатуры прямо на приёмах, а Енукидзе, будучи секретарём ЦИК (и крёстным сталинской жены), и вовсе дошёл до 10-летних детей. Поэтому на их фоне Ягода был почти что благопристойным отцом семейства. Хотя и о его кутежах и оргиях ходили легенды, которые пересказывали шёпотом и решались озвучить только высокопоставленные чекисты-невозвращенцы, бежавшие за границу.
Ягоду ненавидели как шпиона. Все крупные деятели номенклатуры прекрасно знали, что одной из главных функций Ягоды является шпионаж за ними и донесение Сталину обо всех их грешках. Фактически Ягода играл роль комиссара, но не в армии, а в Совете народных комиссаров. Если в армии комиссары следили за командирами на предмет политической бдительности и лояльности, то Ягода следил за высшим руководством страны на предмет их лояльности Сталину. Во многих наркоматах была заведена практика назначения человека из ОГПУ заместителем наркома. Наркомы прекрасно понимали, что далёкие от их сферы деятельности чекисты нужны здесь только затем, чтобы следить за ними и докладывать о них Ягоде, который потом доложит о них Сталину. Конечно, вряд ли сам Ягода завёл эту систему, скорее всего, инициатором и вдохновителем был Сталин. Но в любом случае ненавидели за это конкретно Ягоду.
моральную ответственность" за убийство руководителя Ленинграда.
Ягода счёл задачу выполненной, и Сталин даже дал понять, что согласен с ним, впервые в истории присвоив звание генерального комиссара госбезопасности Ягоде (звание равнялось маршальскому). Но сам начал подбирать кандидатуру сменщика. Вскоре он был найден. Им стал неприметный кадровик Николай Ежов, показавший себя ответственным и понятливым исполнителем сталинской воли во время партийной чистки.
Но буквально через несколько месяцев против уже сидевших в тюрьме Зиновьева и Каменева было открыто новое дело. Хотя формально возглавлял следствие Ягода, реально занимался делом Ежов, получивший от Сталина карт-бланш на любые действия и чёткие инструкции о ролях подсудимых.
Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудел. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока".
Формально Ягода был смещён с поста решением Политбюро. Однако никакого заседания по этому вопросу не было. Получивший записку Каганович (сильно не любивший Ягоду) быстро оформил решение Политбюро о смещении наркома, заручился согласием трёх кандидатов в члены Политбюро опросным порядком и без всякого голосования переслал документ в СНК, где его сразу же подмахнул Молотов.
Конец
На следующий день Ягода узнал о своём смещении. Оно стало для него настоящим ударом. Он ещё не понимал, к чему всё движется, и не хотел верить, что его можно вот так просто сбросить с пьедестала. А в Политбюро, которое ненавидело Ягоду практически всем составом, злорадствовали над поверженным наркомом.
Ягоду перевели в Наркомат связи, и это не сулило ничего хорошего. Но и им поруководить он не успел. Сразу же после отставки с поста наркома внутренних дел он был отправлен в двухмесячный отпуск. А вскоре после возвращения из отпуска снят с поста и исключён из партии. В конце марта 1937 года он был арестован. Дело против него вёл Ежов, обладавший развитой фантазией. Поэтому помимо стандартных обвинений в участии в троцкистско-зиновьевской организации, подготовке государственного переворота и шпионаже в пользу Германии Ягода обвинялся в отравлении Менжинского и Горького, намерении убить Сталина и даже в попытках убить самого Ежова путём установки в его кабинете ядовитых ловушек.
Я спросил у ясеня"), некогда достаточно близкий к Ягоде, был подсажен чекистами к нему в камеру для выпытывания дополнительных сведений. В своих отчётах он писал, что Ягода сломлен: "О смерти Ягода говорит постоянно. Всё время тоскует, что ему один путь в подвал, что 25 января его расстреляют, и говорит, что никому не верит, что останется жив... Ягода часто говорит о том, как хорошо было бы умереть до процесса. Речь идёт не о самоубийстве, а о болезни. Ягода убеждён, что он психически болен. Плачет он много раз в день, часто говорит, что задыхается, хочет кричать, вообще раскис и опустился позорно".
До суда Ягода размышлял над тем, чтобы на суде отказаться от всех показаний, не веря, что ему сохранят жизнь (стандартная уловка следователей - пообещать сохранение жизни в ответ на подписание нужных показаний). Ягода эти уловки знал, поскольку они процветали и при нём. Но всё же решил ухватиться за последнюю призрачную надежду и на суде дисциплинированно подтвердил все обвинения, за исключением того, что он был многолетним агентом иностранной разведки.
Однако это его не спасло. 13 марта 1938 года он был признан виновным и приговорён к смертной казни. Просьба о помиловании также была отклонена. 15 марта некогда могущественный повелитель НКВД был расстрелян в Лубянской тюрьме.