Вот что можно почерпнуть из энциклопедического словаря...
Беатрис Гастингс (12 мая 1879, Лондон - 30 октября 1943, Уортинг, Западный Сассекс) - английская поэтесса и литературный критик, одна из муз Амедео Модильяни, которая жила с ним в одной квартире на Монпарнасе... и была моделью для нескольких его картин.

Они познакомились в июне 1914. Талантливая и эксцентричная англичанка Беатрис, пятью годами старше Амедео, уже успела попробовать себя на поприще цирковой артистки, журналиста, поэтессы, путешественника, искусствоведа и еще много было попыток "поиска себя".Это про нее Анна Ахматова позже напишет: "Еще одна канатная плясунья…"
Они сразу же стали неразлучны. Модильяни переехал к ней жить.


Итак, по порядку..
Беатрис Гастингс (англ. Beatrice Hastings, настоящее имя - Emily Alice Haigh) родилась 12 мая 1879 в Лондоне.
Она была замужем, но развелась со своим мужем,увлеклась мистицизмом, опубликовала несколько довольно желчных критических статей,и затем сама стала писать стихи.Значительная часть её работ до начала Первой мировой войны были опубликованы в британском литературном журнале «Нью Эйдж» (New Age) под различными псевдонимами, она состояла в близких отношениях с редактором журнала Р. Орейджем. Была подругой Кэтрин Мэнсфилд, чьи работы были впервые опубликованы в «Нью Эйдж». Через некоторое время,переехала в Париж и стала известным персонажем в богемных кругах Парижа благодаря своей дружбе с Максом Жакобом(писатель), который и познакомил их с Амедео.
Ходили слухи,что Беатрис была безпамяти влюблена в Амедео, пытаясь его спаси от бемпробудного пьянства и нищеты..Также поговаривали, что Беатрис пила намного больше самого художника..

Так или иначе, Беатрис в то время служила художнику главным источником вдохновения.
Роман Модильяни с Беатрис был типичным богемным романом - с неумеренными возлияниями, бесконечными разговорами об искусстве, скандалами и потасовками, сумасшедшей любовью. Ежедневно ссорясь и даже пуская в ход кулаки, они, тем не менее, прожили 2 года.

Ходили слухи, что однажды Модильяни вышвырнул Беатрис из окна.
В другой раз, он сам рассказал своему приятелю, скульптору Жаку Липшицу, что Беатрис побила его тряпкой, и признался, что во время очередной потасовки Беатрис руками и зубами вцепилась в его гениталии так, как если бы хотела их оторвать.
Иногда, когда Амедео овладевали беспокойство, гнев, ужас, Беатрис говорила ему: «Модильяни, не забывайте, что вы джентльмен, ваша мать - дама высшего общества». Эти слова действовали на него как заклинание, и он умолкал, стихал.

В архиве Хастингс среди разрозненных записей обнаружена и такая:
"Однажды у нас произошло целое сражение, мы гонялись друг за другом по всему дому, вверх и вниз по лестнице, причем его оружием был цветочный горшок, а моим длинная метла".
Описание этой и других подобных сцен обычно заканчивалось словами: "Как я была тогда счастлива в этой хижине на Монмартре!.."
Когда он был в ярости, обычно из-за того, что она обратила внимание на другого мужчину, он тащил ее по улице за волосы

В период расцвета их любви он создал одни из самых значительных произведений: портреты Диего Риверы, Жана Кокто, Льва Бакста, и, конечно, портреты самой Беатрис. Именно в годы войны и романа с Беатрис Модильяни удалось добиться некоторого успеха.

В 1914 году работы художника начал покупать Поль Гильом. В 1916 году этого «арт-дилера» сменил выходец из Польши Леопольд Зборовский.
Впервые с ней Модильяни ощутил, что "чувственность в живописи так же необходима, как кисть и краски, без нее портреты получаются вялыми и безжизненными"

А.Модильяни Портрет Беатрис Хастингс на фоне дверей

О своем отношении к творчеству Модильяни она написала в журнале Нью Эйдж (New Age) в 1915 году: "У меня есть каменная голова работы Модильяни, с которой я не согласилась бы расстаться и за сотню фунтов, несмотря на нынешний всеобщий денежный кризис… Эта голова с покойной улыбкой воплощает мудрость и безумие, глубокое милосердие и легкую чувствительность, оцепенение и сладострастие, иллюзии и разочарование, замкнув все это в себе как предмет вечного размышления. Этот камень читается так же ясно, как Экклезиаст, только его язык утешительный, потому что нет мрачной безнадежности в этой чуждой всякой угрозы светлой улыбке мудрого равновесия".

Беатрис сбежала от Модильяни в 1916 году. С тех пор они больше не виделись.

15-летняя Беатрис Поттер со своей собакой

В марте 1883 года 16-летняя Беатрис Поттер под впечатлением от выставки старых мастеров в Королевской академии художеств, где она только побывала с отцом, написала в своем дневнике: «Рано или поздно я добьюсь чего-нибудь».

Правда, вдохновленная Сэмюэлом Пипсом, свои записи она делала с помощью ею же придуманного кода, так что данное себе самой обещание для постороннего глаза оставалось абракадаброй вплоть до 1953 года, когда дневник был расшифрован. Беатрис сдержала слово и добилась многого, хотя успех пришел к ней далеко не сразу и окольными путями.

Беатрис Поттер с отцом и братом (1885)

Родители Беатрис унаследовали внушительное состояние от предков, владевших хлопкопрядильными фабриками в Ланкашире, и изо всех сил стремились отмежеваться от своих простонародных корней. Отец, выучившись на адвоката, не утруждал себя работой, а вместо этого занимался фотографией и водил дружбу с художниками (он был приятелем самого Джона Эверетта Милле). Мать любила канареек, поездки на все лето в Шотландию, ставшую популярным местом отдыха благодаря королеве Виктории, и слушать умные разговоры видных мужчин, а также мечтала выдать дочку за настоящего аристократа.

Беатрис Поттер в детстве

Надо отметить, что чрезмерной сентиментальностью Беатрис не страдала: если животное заболевало, она заботилась о том, чтобы его конец не был долгим и мучительным; а когда Бертрам, уезжая на учебу в школу-пансион, оставил на ее попечении двух летучих мышей, с которыми она не смогла справиться, наша героиня одну из них отпустила на волю, а вторую, более редкого вида, усыпила с помощью хлороформа, а затем сделала из нее чучело.

Что родители Беатрис поощряли, так это ее рано проснувшийся интерес к рисованию. Она рисовала как одержимая — цветы, деревья, своих питомцев, разумеется, рассматриваемых в микроскоп младшего брата насекомых, вообще, все, что попадало в поле ее зрения, — сама удивляясь тому, что просто видеть ей было недостаточно. Были, разумеется, как в любом уважающем себя семействе, наняты учителя, но копировать работы других художников девочка терпеть не могла, опасаясь чужого влияния на свой стиль. Поэкспериментировав с самыми разными материалами и техниками, к 19 годам она окончательно выбрала акварель.

Главной страстью с ранних лет неравнодушной к живой природе Беатрис стали… грибы

К тому моменту как нашей героине исполнилось 25, она — нет, не вышла замуж за представителя благородного семейства, как мечтали ее родители, наоборот, — продавала свои рисунки в качестве иллюстраций и открыток, но главной страстью с ранних лет неравнодушной к живой природе Беатрис стали… грибы! Поощряемая известным шотландским натуралистом Чарльзом Макинтошем, она научилась создавать не просто красивые, но еще и точные с научной точки зрения «портреты» будораживших ее воображение созданий.

13 лет кропотливых изысканий обрели в итоге форму новой и, как считала Беатрис, оригинальной теории размножения грибов. Правда, тогдашний директор Королевских ботанических садов Кью удостоил ее лишь презрением. На правах знаменитого химика и сердобольного дяди в судьбе научного открытия Беатрис взялся поучаствовать сэр Генри Роско. Не без труда ему удалось-таки уговорить заместителя директора Джорджа Масси представить научному сообществу результаты трудов его племянницы — женщинам в те времена не то что делать доклады, даже присутствовать на заседаниях Линнеевского общества не позволялось. Правда, и там изысканий Беатрис не оценили; результаты проведенных ею исследований бесследно пропали.

Возможно, к тому времени наша героиня и сама подустала от грибных штудий, а потому без особых терзаний вернулась к своим любимым занятиям — рисованию и сочинительству. Однако, возможно, мир так никогда и не увидел бы сказок про кролика Питера, если бы не бывшая гувернантка Беатрис. Они познакомились, когда постигавшей под началом Анни Картер премудрости немецкого и латыни Беатрис было уже 17, и, видимо, в силу небольшой разницы в возрасте подружились. Когда ее наставница вышла замуж, бывшая ученица регулярно бывала у нее в гостях, а уезжая с родителями на каникулы, присылала детям Анни письма с картинками. Если с новостями было туго, она сочиняла сказки. Про животных. В один прекрасный день ее бывшая гувернантка предложила Беатрис опубликовать их.

Обложка первого издания «Кролика Питера»

Получив отказ от 6 издателей, не рискнувших связываться с никому не известным автором, Беатрис опубликовала «Сказку о кролике Питере» самостоятельно. 250 экземпляров, предназначавшихся родным и друзьям, разлетелись в считанные дни. Отвергнувшее ранее начинающую писательницу издательство «Фредерик Уорн и Ко.» наконец передумало, но попросило автора снабдить историю цветными иллюстрациями. Вышедшая в октябре 1902 года книжка тут же стала бестселлером: первый тираж был раскуплен еще до отправки в печать, а к шестому даже Беатрис удивлялась, откуда у читающей публики такая любовь к кроликам.

Кролик Питер (худ. Беатрис Поттер)

Поттер — сознательно или так уж получилось — создала новый тип сказок о животных: ее герои ходили и одевались, как люди, да и вообще вели вполне человеческий образ жизни, но выглядели, несмотря на одежду, как настоящие звери, и оставались при этом верны своим животным инстинктам. Прототипами ставшего всемирно известным кролика Питера были два ее питомца — Бенджамин Попрыгунчик, любивший поджаренный хлеб с маслом и гулявший на поводке с семейством Поттеров по долинам и взгорьям Шотландии, и Питер Дудочник, постоянный спутник Беатрис и мастер на всякие трюки.

Беатрис работала не покладая рук: новые истории выходили одна за другой; кроме того она энергично эксплуатировала своих героев за пределами книжных лавок — создала и оформила патент на игрушечного кролика Питера, изобрела одноименную игру, активно участвовала в выпуске всякой всячины с изображением персонажей своих историй.

Норман Уорн с племянником

Вслед за коммерческим успехом, пришла и удача в делах сердечных. Многодневная ежедневная переписка с редактором издательства Норманом Уорном обернулась взаимной любовью и предложением руки и сердца. Родители к тому времени уже без пяти минут 40-летней Беатрис по-прежнему не оставляли надежд породниться с настоящими аристократами, а потому ни о какой помолвке с простым ремесленником и речи быть не могло. Когда месяц спустя жених умер от рака крови, они, вероятно, вздохнули с облегчением.

Пока Норман был жив, они с Беатрис лелеяли надежду купить небольшую ферму в Озерном краю. Теперь, когда ее возлюбленный был мертв, Беатрис решила не отказываться от их общей мечты. Так в 39 лет она из жительницы привелигированного столичного района Кенсингтон стала фермершей.

Беатрис Поттер на своей ферме Хилл Топ

Приобретенная ею ферма Хилл Топ располагалась на краю деревушки Нир Сорей в Ланкашире. Основанная еще в XVII веке, она требовала внимания и заботы и в то же время стала для новой владелицы неисчерпаемым источником вдохновения. Писательско-художнические труды сменялись хлопотами по хозяйству: курицы, утки, овцы, свиньи, коровы — детский зверинец Беатрис казался теперь просто игрушечным, тем более что и сама ферма регулярно прирастала все новыми и новыми землями. Однако дочерних обязанностей все это не отменяло, и Беатрис разрывалась между любимой фермой и не менее любимыми, но слишком сильно привязанными к дочери родителями.

Беатрис Поттер со вторым мужем Уильямом Хилисом

Прошло 8 лет со смерти Нормана. Беатрис готовилась выйти замуж за Уильяма Хилиса, ставшего за эти годы ее преданным юрисконсультом и неофициальным управляющим фермой, пока хозяйка была в Лондоне. И вместе с тем она по-прежнему любила Нормана и в письме к его сестре Милли, ставшей ее близкой подругой, за месяц до свадьбы писала, как будто оправдываясь:

Не думаю, что Норман был бы против, особенно учитывая тот факт, что принять наконец решение меня заставили моя болезнь и невыносимое чувство одиночества».

I do not believe he would object, especially as it was my illness and the miserable feeling of loneliness that decided me at last.

В 1913 году, преодолев отчаянное сопротивление родителей, 47-летняя Беатрис Поттер наконец навсегда покинула свою детскую в Кенсингтоне, из которой давно выросла, вышла замуж и поселилась с супругом в Касл Коттедж. Хилл Топ, где она планировала жить с безвременно ушедшим возлюбленным, Беатрис превратила в музей самой себя, а обручальное кольцо носила на одном пальце с тем, что в честь их помолвки подарил ей 8 лет назад Норман. 5 лет спустя она потеряла его, работая в поле, и сильно переживала по этому поводу.

Хозяйственные заботы и проблемы со зрением оставляли все меньше времени и сил для сочинительства, о чем Беатрис, впрочем, не жалела. Жизнь простой фермерши ее более чем устраивала, а своими успехами в разведении местной породы овец она гордилась, пожалуй, едва ли не больше, чем славой главной детской писательницы Англии.

Беатрис Поттер Хиллис скончалась 22 декабря 1943 года, вполне довольная прожитой жизнью и своими достижениями и без тени сомнений насчет собственной значимости. Как-то раз она сказала, что однажды ее сказки станут такими же популярными, как и сказки Андерсена. Сегодня в мире ежеминутно продается 4 ее книжки, ее музей в Озерном краю осаждают толпы туристов, а кролик Питер даже стал талисманом Mitsubishi Bank в во всех отношениях далекой от Англии Японии.

И мя Беатрис Поттер навсегда связано с Озерным краем. Именно там в 1905 году, менее чем через год после смерти своего возлюбленного жениха и издателя в одном лице, опустошенная, но твердо решившая начать свою жизнь заново писательница купила ферму Хилл-Топ.

Ее восхищение этими местами неудивительно, еще до появления Беатрис Озерный край стал легендарным и живительным местом для многих писателей. В своих стихах Озерный край воспевал Вордсворт (кстати, здесь находится его дом-музей), Кольридж и Саути. Троица знаменитых представителей Озерной школы были одними из первых английских поэтов, которые перевели свой взгляд с заграничных пейзажей на первобытную красоту своей родины, оценив прелесть безыскусной жизни на лоне природы.

Озерный край — одно из самых популярных у британцев мест отдыха, каждый год они приезжают сюда, чтобы полюбоваться красотами, покататься на яхте, поужинать в мишленовском ресторане, отведать местный эль.

На территории края расположен знаменитый национальный парк Лейк-Дистрикт, где находится самая высокая в Англии гора Скофел-Пайк.

С самого детства несвойственное девушке того времени свободомыслие и страсть к естественным наукам были отличительными чертами Беатрис Поттер и повлияли на ее дальнейшее творчество.

После того как научное сообщество отклонило исследования любителя, и, что важнее, женщины, мисс Поттер приняла решение сосредоточить свое внимание на рисовании и литературе.

В 1913 году брак с местным юристом (на который смотрели с осуждением семьи обеих сторон) освободил Беатрис из-под гнета суровых викторианских родителей, и она с головой окунулась в полюбившиеся ей сельские заботы: сенокос, растениеводство, скотоводство.

Ее маленькие детские книжки приносили немалый доход, который позволял скупать земли разорившихся фермеров по соседству, предоставляя им возможность продолжать на них работать. Так велась ее личная война за охрану горячо любимого Озерного края.

Она стала одним из первых членов Национального фонда (National Trust), который основал ее друг каноник Хардвик Ронсли, посвятивший себя охране природных парков, земель и памятников культуры.

Этому фонду она завещала свои фермы и земли, сохранив для Англии нетронутой значительную часть великолепной природы Озерного края.

Именно заботе писательницы Англия обязана выживанием овец породы хердвик, живущих только в Озерном крае, Камбрии, Северо-Западной Англии.

По рассказам современников, Беатрис Поттер, родившейся в богатой семье в Кенсингтоне и получившей строгое викторианское образование, нравилась роль леди-фермера. Хилл-Топ, приобретенная ею на собственные заработанные на книгах средства, находится недалеко от одного из самых крупных озер края Уиндермир, и там сейчас открыт дом-музей писательницы.

Не секрет, что обстановка фермы Хилл-Топ, ее сад, калитки и огород стали неисчерпаемыми источниками вдохновения и натурой для художницы. Если перед поездкой освежить воспоминания, то можно с легкостью узнать грядки, плетни и ворота на картинках знаменитой сказочницы, а если прихватить с собой книгу — поискать отличия.

Впрочем, книгу можно приобрести и в лавке рядом с музееем.

Маленькие комнаты дома писательницы с мебелью и посудой кажутся читателю смутно знакомыми. Благодаря стараниям членов Национального фонда и Общества Беатрис Поттер они были восстановлены в том виде, в каком существовали при ее жизни.

Детям наверняка понравятся вырезанные из картона фигуры ее персонажей размером с десятилетнего ребенка. Взрослые же смогут погрузиться в детские воспоминания, представляя, что сейчас вот-вот из-за угла выскочит Кролик Питер.

Не забудьте посетить также тематический парк World of Beatrix Potter на озере Уиндермир, где оживут любимые персонажи — Кролик Питер и утка Джемайма.

Из Хилл-Топа стоит отправиться на соседние фермы — Хоксхед, Нир Сори, Ю-Три, где продолжают разводить любимых овец Поттер хердвиков. Помимо того что они дают прекрасное мясо и шерсть, которой не страшен любой дождь и снег, они еще и очищают склоны холмов от вредных сорняков.

Если у вас есть в запасе время, можно заглянуть в излюбленные места писательницы — в полуразрушенное аббатство Драйбург, церковь ее друга каноника Ронсли и замок сэра Вальтера Скотта Эбботсфорд, который находится в 2,5 часа пути от Хилл-Топа.

Богатая природа северной Великобритании всегда вдохновляла мисс Поттер. Беатрис часто можно было увидеть со своим этюдником у озера Конистон и Дервентуотер с маленьким островком посередине, описанным в сказке о бельчонке Томми-Хожу-На-Цыпочках.

Известно, что один из ее самых известных персонажей, Кролик Питер, родился в небольшом шотландском городке Дункелд, в доме, где семья Поттеров жила в 1893 году. Отсюда Беатрис отправила сынишке своей бывшей гувернантки несколько рисунков со словами: «Мой дорогой Ноэль, не знаю, что бы тебе написать, — лучше расскажу тебе сказку о маленьких кроликах, которых звали Флопси, Мопси, Белохвостик и Питер Кролик...»

В 2006 году Рене Зеллвегер и Юэн МакГрегор снялись в трогательном байопике, в котором рассказывается о борьбе за независимость юной сказочницы, а также о ее романе с издателем Норманом Уорном, так трагически оборвавшемся в 1905 году. Оживший в картине красочный мир писательницы в виде прыгающих кроликов и уточек сильно контрастирует со страданиями, выпавшими на ее долю.

22 декабря 1943 года Беатрис не стало. По просьбе писательницы место, где развеяли ее прах, не разглашалось, и эта тайна умерла вместе с ее другом и поверенным. Но известно, что она упокоилась в тех местах, которые так любила, — в Озерном крае.

О ранней жизни Салтыковой известно мало. Она происходила из старинного дворянского рода. Ее дед владел 16 тысячами душ, то есть крепостных мужского пола(женщин и детей никто не считал). Он был одним из самых богатых помещиков своего времени.

Саму Дарью еще совсем молодой выдали замуж за Глеба Салтыкова, офицера лейб-гвардии Конного полка, и вскоре у них родилось два сына — Федор и Николай. По некоторым данным, брак был несчастливым. Говорят, что Глеб в кругу сослуживцев считался любителем пухлых и румяных женщин, а женили его на худой, бледной и далеко не красавице.

По слухам, ротмистр кутил напропалую, а в 1756 году умер от горячки. Плакала ли по нему жена или, наоборот, была только счастлива избавиться от прожженного гуляки, остается только гадать. Известно одно: оказавшись без мужа, Дарья разительно переменилась.

Популярное

Начало кровавой тропы

Поначалу Дарью просто раздражали слуги. В те времена это была не новость. «Дворовые девки» — горничные, швеи, прачки — считались чем-то вроде говорящей мебели. Наорать или влепить пощечину им было обычным делом. Господа верили, что слуги от рождения тупые и ленивые, так что проучить их «по-родительски» — только на пользу.

Обычно Дарья стегала прислугу розгами или била тем, что попадется под руку — скалкой, поленом или просто кулаками. Могла плеснуть девке кипятком в лицо или прижечь ее утюгом, вырывала волосы. Позже в ход пошли щипцы для завивки волос — ими она хватала девушек за уши и таскала за собой по комнате.

Не ведали ее жалости и беременные женщины, которых хозяйка так сильно била в живот, что они теряли детей. Зафиксировано несколько случаев, когда мать ребенка умирала, а младенца кидали ей на грудь и так везли в санях на кладбище. Малыш погибал по дороге от холода.

При этом среди соседей-помещиков Дарья считалась благонравной и набожной: много денег жертвовала церкви, ездила на богомолье…

Три жены Ермолая Ильина

Интересно, что к мужчинам Салтыкова относилась бережно, даже с заботой. Ермолай Ильин был кучером помещицы-садистки, и о его благосостоянии Салтычиха заботилась с особым тщанием.

Первой его супругой была Катерина Семенова, которая мыла полы в хозяйском доме. Ее Дарья обвинила в том, что та плохо моет полы, избила батогами и плетьми, вследствие чего несчастная и скончалась. Очень быстро Салтыкова подыскала Ермолаю вторую жену — Федосью Артамонову, которая тоже занималась домашней работой. Не прошло и года, как и Федосью постигла та же участь.

К последней супруге Аксинье кучер прикипел сердцем, но и ее помещица забила до смерти. Смерть трех жен так повлияла на вдовца, что он решился на последний отчаянный шаг.

К императрице-матушке

В теории у каждого крестьянина была возможность подать в суд на своего помещика. На деле таких случаев было очень мало. Неудивительно — как правило, самих же крестьян наказывали за клевету. У Дарьи Салтыковой были влиятельные друзья, в свете она была на хорошем счету, и чтобы отправиться в суд, нужно было дойти до последней степени отчаяния.

За пять лет крепостные подали на свою мучительницу 21 жалобу. Конечно, доносы« замяли» — о них сообщали помещице, а та откупалась от следствия. Как закончилась жизнь жалобщиков, неизвестно.

Наконец двоим крепостным, один из которых был тот самый Емельян Ильин, удалось дойти с прошением до самой императрицы Екатерины II. В заявлении говорилось, что они знают за своей хозяйкой Дарьей Николаевной Салтыковой« смертоубийственные дела». Возмущенная, что кто-то, кроме нее, посмел распоряжаться человеческими судьбами, Екатерина дала делу ход.

Потекли годы следствия, во время которых Салтычиха так и не признала за собой вину и утверждала, что дворня ее оклеветала. Сколько человек уморила помещица, так и осталось неизвестным. По одним данным, число ее жертв составляло 138 человек, по другим — колебалось от 38 до 100.

Наказание

Разбирательство длилось более трех лет. Наказание изуверке должна была вынести сама императрица, которая переписывала текст приговора несколько раз — сохранилось четыре наброска приговора. В окончательном варианте Салтыкову называли« мучительницей и душегубицей», «уродом рода человеческого».

Салтыкову приговорили к лишению дворянского звания, пожизненному запрету именоваться родом отца или мужа, часу особого« поносительного зрелища», во время которого она стояла у позорного столба, и к пожизненному заключению в монастырской тюрьме.

Салтыкова провела в тесном подземелье, где царила полная тьма, 11 лет. Потом режим немного смягчили. Говорят, за время заточения она успела родить ребенка от одного из своих тюремщиков. До конца своих дней Дарья так и не признала своей вины, а когда люди приходили поглазеть на кровожадную помещицу, плевалась и поливала их грязной бранью.

Умерла Салтычиха в возрасте 71 года. Ее похоронили на кладбище Донского монастыря, на участке, который она купила еще до ареста.

Надо понимать, Дарья Салтыкова была уникальна не тем, что била и истязала своих крестьян. Так делали все люди ее сословия, считавшие крепостных своим имуществом. И нередко случалось, что крестьянина могли случайно или намеренно забить до смерти. Это воспринималось с сожалением — как будто корова утонула в реке.

Единственным, что отличало Салтыкову от других помещиков, был размах пыток и убийств. Никто не избавляется от сотни коров разом, это уже попахивает безумием. Возможно, потому ее и постарались запереть навсегда. Салтыкова была зеркалом, в котором современное ей общество увидело себя — и в ужасе отвернулось.

Там, где она пряталась, было темно и немного страшно, но маленькая девочка старалась слушаться госпожу, которая строго-настрого запретила ей выходить из укрытия. Пока небезопасно, она должна сидеть тихо, как мышь в кладовке. Девочка думала, что это игра вроде пряток, лапты или «картошки».

Она сидела за деревянными бочками, прислушивалась к доносившимся звукам и мысленно рисовала картинку происходящего. Когда-то этому научил ее отец. Мужчины вокруг громко перекрикивались. Девочка подумала, что эти грубые голоса, наполненные морем и солью, принадлежат морякам. Вдалеке слышались гулкие корабельные гудки, пронзительные судовые свистки и плеск весел, а в вышине, распластав крылья и впитывая разливающийся солнечный свет, галдели серые чайки.

Госпожа обещала скоро вернуться, и девочка очень ждала этого. Она пряталась так долго, что солнце переместилось по небу и согревало ее колени, проникая сквозь новое платьице. Девочка слушала: не шуршат ли юбки госпожи по деревянной палубе. Обычно ее каблуки дробно стучали и вечно спешили куда-то, совсем не так, как мамины. Девочка вспомнила о маме, рассеянно, мельком, как и положено ребенку, которого горячо любят. Когда же она придет? Затем мысли снова вернулись к госпоже. Она и раньше была с ней знакома, да и бабушка говорила о ней, называя Сочинительницей. Сочинительница жила в маленьком домике на окраине поместья, за колючим лабиринтом. Но об этом девочке знать не полагалось. Мама и бабушка запрещали ей играть в лабиринте и приближаться к утесу. Это было опасно. Все же иногда, когда за ней никто не присматривал, девочке нравилось нарушать запреты.

Солнечный луч забрезжил между двумя бочками, и сотни пылинок затанцевали в нем. Девочка вытянула палец, пытаясь поймать хоть одну. Сочинительница, утес, лабиринт и мама мгновенно покинули ее мысли. Она смеялась, наблюдая за тем, как близко подлетают пылинки, прежде чем унестись прочь.

Внезапно звуки вокруг изменились, шаги ускорились, голоса зазвенели от возбуждения. Девочка наклонилась, попав в завесу света, прижалась щекой к прохладной древесине бочек и одним глазком посмотрела сквозь доски.

Ей открылись чьи-то ноги, туфли, подолы нижних юбок, хвосты разноцветных бумажных лент, развевающихся на ветру. Хитрые чайки рыскали по палубе в поисках крошек.

Огромный корабль накренился и низко заревел, словно из глубины своего чрева. Девочка затаила дыхание и прижала ладошки к полу. Волна колебаний прокатилась по доскам палубы, достигая кончиков ее пальцев. Мгновение неизвестности - и корабль натужно пошел прочь от пристани. Раздался прощальный гудок, пронеслась волна радостных криков и пожеланий «Bon voyage». Они отправились в Америку, в Нью-Йорк, где родился ее папа. Девочка часто слышала, как взрослые шептались об отъезде. Мама убеждала папу, что ждать больше нечего и нужно уезжать как можно скорее.

Девочка снова засмеялась: корабль рассекал воду, точно гигантский кит Моби Дик из истории, которую часто читал отец. Мама не любила такие сказки. Она считала их слишком страшными и говорила, что в головке дочери не должно быть места подобным мыслям. Папа неизменно целовал маму в лоб, соглашался с ней и обещал в будущем быть осторожнее, но продолжал читать девочке об огромном ките. Были и другие любимые истории из книги волшебных сказок. Они рассказывали о сиротках и слепых старухах, о долгих путешествиях через море. Папа просил только не говорить маме. Девочка и сама понимала, что эти чтения нужно держать в секрете. Мама и так чувствовала себя неважно, она заболела еще до рождения дочери. Бабушка частенько напоминала девочке о том, что нужно хорошо себя вести, так как маме нельзя расстраиваться. С мамой может случиться нечто ужасное, и только девочка будет во всем виновата. Девочка твердо хранила в секрете волшебные сказки, игры у лабиринта и то, что папа водил ее в гости к Сочинительнице. Она любила маму и не хотела ее огорчать.

Кто-то отодвинул бочку в сторону, и девочка зажмурилась от солнечных лучей. Она моргала, пока обладатель голоса не заслонил свет. Это был большой мальчик, восьми или девяти лет.

Ты не Салли, - заключил он, разглядывая ее.

Девочка отрицательно покачала головой.

По правилам игры она не должна открывать свое имя незнакомцам.

Он сморщил нос, и веснушки на его лице собрались вместе.

Это еще почему?

Девочка пожала плечами. О Сочинительнице тоже нельзя было говорить.

А где тогда Салли? - Мальчик начал терять терпение. Он огляделся по сторонам. - Она побежала сюда, я уверен.

Вдруг по палубе прокатился смех, раздался шорох и быстрые шаги. Лицо мальчика просветлело.

Скорее! Не то удерет!

Девочка высунула голову из-за бочки. Она смотрела, как мальчик ныряет сквозь толпу, увлеченный погоней за вихрем белых нижних юбок.

У нее даже пальчики ног зачесались, так хотелось поиграть вместе с ними.