Направления.

Принадлежал к аристократическому роду Трубецких , восходящему к Гедимину . Сын князя С. Н. Трубецкого (ректор Московского университета) и племянник князя Е. Н. Трубецкого , известных русских философов, брат писателя и мемуариста князя В. С. Трубецкого (Владимира Ветова) .

С 14 лет посещал заседания Московского этнографического общества; в 15 лет публиковал первые научные статьи о финно-угорском язычестве . Изучение фольклора сопровождалось и знакомством с соответствующими языками.

Параллельно в 1920-1930-х гг. преподавал в Венском университете славянские языки и литературу, занимался научной деятельностью. В конце 1920-х - начале 1930-х разработал фонологическую теорию. Был одним из участников и идейных лидеров Пражского лингвистического кружка , одним из создателей школы славянского структурализма в лингвистике. В своих лекциях по истории русской литературы высказывал революционные идеи о необходимости «открытия» древнерусской литературы (наподобие открытия русской иконы), о применении формального метода к произведениям древней и средневековой литературы (в частности к «Хождению за три моря» Афанасия Никитина), о метрике русских былин.

Был непримиримым противником коммунизма , воцерквленным православным христианином. Выполнял обязанности старосты русской Никольской церкви в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского) (в конце 1920-х в ведении Московской Патриархии). По выходе 1 июля 1928 года из юрисдикции Евлогия настоятеля храма архимандрита Харитона (Дроботова) , ввиду невозможных для исполнения политических требований лояльности советской власти, «князь Н. С. Трубецкой , состоящий церковным старостой сей церкви, немедленно донёс Митрополиту Евлогию о выходе Архимандрита Харитона из канонического подчинения Митрополиту Евлогию и последний, по одному донесению мирянина, вопреки священным канонам, уволил Архимандрита Харитона от должности, с запрещением священнослужения и преданием церковному суду.»

В 1930-х гг. выступал в печати против национал-социализма , видя в нём своеобразный «биологический материализм», столь же несовместимый с православным мировоззрением, как и марксистский «исторический материализм». В ответ на попытки бывшего евразийца А. В. Меллера-Закомельского , жившего в Германии, сблизить позиции правого евразийства и русского национал-социализма Н. С. Трубецкой выступил с теоретической антинацистской статьей «О расизме». Критиковал «арийскую теорию в лингвистике», доказывая, что индоевропейского праязыка не существовало, а сходства языков индоевропейской семьи можно объяснить их влияниями друг на друга в ходе исторического развития. Эти идеи, высказанные им в статье «Мысли об индоевропейской проблеме», стали причиной доноса в гестапо со стороны пронацистски настроенного австрийского лингвиста.

В 1938 году после аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо , вызывался на допрос, был арестован на трое суток, в его квартире был произведен обыск. По признанию П. Н. Савицкого , от концлагеря его спас только титул князя. Однако значительная часть его научных рукописей была конфискована во время обыска и впоследствии утрачена. Не перенеся этой потери, Николай Сергеевич Трубецкой скончался от инфаркта миокарда , в больнице.

Биография

Принадлежал к аристократическому роду Трубецких , восходящему к Гедимину . Сын князя С. Н. Трубецкого (ректор Московского университета) и племянник князя Е. Н. Трубецкого , известных русских философов, брат писателя и мемуариста князя В. С. Трубецкого (Владимира Ветова) .

С 14-и лет посещал заседания Московского Этнографического общества; в 15 лет публиковал первые научные статьи о финно-угорском язычестве . Изучение фольклора сопровождалось и знакомством с соответствующими языками.

Параллельно в 1920-1930-х гг. преподавал в Венском университете славянские языки и литературу, занимался научной деятельностью. В конце 1920-х - начале 1930-х разработал фонологическую теорию. Был одним из участников и идейных лидеров Пражского лингвистического кружка , одним из создателей школы славянского структурализма в лингвистике. В своих лекциях по истории русской литературы высказывал революционные идеи о необходимости «открытия» древнерусской литературы (наподобие открытия русской иконы), о применении формального метода к произведениям древней и средневековой литературы (в частности к «Хождению за три моря» Афанасия Никитина), о метрике русских былин.

Был непримиримым противником коммунизма , воцерквленным православным христианином. Выполнял обязанности старосты русской Никольской церкви в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского) (в конце 1920-х в ведении Московской Патриархии). По выходе 1 июля 1928 года из юрисдикции Евлогия настоятеля храма архимандрита Харитона (Дроботова), ввиду невозможных для исполнения политических требований лояльности советской власти, «князь Н. С. Трубецкой , состоящий церковным старостой сей церкви, немедленно донёс Митрополиту Евлогию о выходе Архимандрита Харитона из канонического подчинения Митрополиту Евлогию и последний, по одному донесению мирянина, вопреки священным канонам, <…> уволил Архимандрита Харитона от должности, с запрещением священнослужения и преданием церковному суду.»

В 1930-х гг. выступал в печати против национал-социализма , видя в нём своеобразный «биологический материализм», столь же несовместимый с православным мировоззрением, как и марксистский «исторический материализм». В ответ на попытки бывшего евразийца А. В. Меллера-Закомельского , жившего в Германии, сблизить позиции правого евразийства и русского национал-социализма Н. С. Трубецкой выступил с теоретической антинацистской статьей «О расизме». Критиковал «арийскую теорию в лингвистике», доказывая, что индоевропейского праязыка не существовало, а сходства языков индоевропейской семьи можно объяснить их влияниями друг на друга в ходе исторического развития. Эти идеи, высказанные им в статье «Мысли об индоевропейской проблеме», стали причиной доноса в гестапо со стороны пронацистски настроенного австрийского лингвиста.

В 1938 году после аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо , вызывался на допрос, был арестован на трое суток, в его квартире был произведен обыск. По признанию инфаркта миокарда, в больнице.

Интересные факты о Н. С. Трубецком

  • В 5 гимназии, в которой Трубецкой учился последний класс, учились также будущие поэты Б. Л. Пастернак и В. В. Маяковский. Пастернак был ровесником Н. С. Трубецкого и они были знакомы и даже немного дружны. Маяковский учился на три года позже, вероятнее всего они были знакомы шапочно.
  • В возрасте 15 лет Н. С. Трубецкой написал письмо этнографу Богоразу, в котором делился своими научными идеями (не указав своего возраста). Богораз, восхищенный идеями молодого ученого, пришёл к нему домой, обнаружил там мальчика, с которым занимался репетитор и долго не мог поверить, что это - не розыгрыш.
  • В 1905 году болгарский историк и общественный деятель Иван Шишманов, бывший знакомым С. Н. Трубецкого, подарил 15-летнему Н. С. Трубецкому свою книгу с надписью: будущему историку древних болгар (в связи с увлечением юного учёного историей праславян). В 1920 году, оказавшись в Софии, Трубецкой обратился к Шишманову, и тот рекомендовал его на должность доцента кафедры сравнительного языкознания в Софийском университете. Благодаря этому эмигрант Трубецкой получил работу. При этом 30-летний ученый имел всего 8 печатных трудов, из которых не было ни одного по лингвистике. Его основной курс «Введение в сравнительное языкознание с особым вниманием к главнейшим индоевропейским языкам» собрал в Софийском университете всего трое слушателей. Но через год с небольшим Трубецкой уже сделал себе имя публикациями по лингвистике и истории культуры и его пригласили на должность профессора в Венский университет
  • На Первом конгрессе лингвистов А. Мейе назвал Трубецкого величайшим умом современной лингвистики
  • Князь Н. С. Трубецкой, будучи политическим консерватором и православным традиционалистом, любил поэзию В. В. Маяковского
  • Филолог П. Богатырев называл Трубецкого, которого он знал лично, настоящим аристократом и настоящим демократом
  • За годы преподавания Н. С. Трубецкой подготовил около 100 курсов по славянским языкам и литературам
  • Трубецкой с большим вдохновением писал труды по лингвистике и с большой неохотой пропагандистские статьи на евразийские темы. Он жаловался, что евразийская пропаганда погубила его как ученого, отняв слишком много времени.
  • Книгу «Наследие Чингисхана», которую теперь считают одним из главных источников по евразийству Трубецкого, сам Трубецкой считал демагогической и полной натяжек и противоречий. Он писал её как агитку для не очень грамотных молодых комсомольцев и красноармейцев в СССР, которых нужно ознакомить с евразийской идеологией, подстраиваясь под их уровень. Трубецкой согласился её выпустить только с условием, что она будет распространяться в СССР, а не в эмиграции и на обложке не будет значиться его имя. Когда книга стала распространяться в эмиграции Трубецкой возмутился и даже грозился выйти из евразийского движения
  • Трубецкой не любил русских религиозных философов старшего поколения (прежде всего веховцев Бердяева, Струве, Булгакова). Он в частной переписке именовал их «старыми грымзами» и выступал резко против публикаций «грымз» в евразийских изданиях
  • Н. С. Трубецкой страдал от депрессии и обращался за помощью к психотерапевту
  • В конце жизни от лекарств, которые Трубецкой принимал для лечения больного сердца, он приобрел болезнь желудка. По этому поводу ученый шутил: неудобно, что у человека столько органов.
  • Н. С. Трубецкой собирался после аншлюса Австрии переехать с семьей в США, но этому помешала болезнь и скоропостижная смерть
  • В 1973 году в Венском университете была установлена памятная доска в честь Н. С. Трубецкого

Цитаты

«Надо писать применяясь к уровню среднего идиота, а это требует всегда гораздо больше времени, чем писать для нормальных интеллигентных людей».

«Выпады Нитша против меня довольно смешны, тем более, что к содержанию его статьи они не имеют никакого отношения. Очевидно, поляков просто очень раздражила моя статья… и раздражила именно потому, что является своего рода „Колумбовым яйцом“. Ведь это то, что всего более раздражает! Когда какое-нибудь общепринятое мнение разрушают путём приведения нового фактического материала, - то с этим ещё можно примириться. Но когда нового фактического материала не приведешь, а просто покажешь, что старый, всем известный материал гораздо лучше и проще объяснять как раз наоборот тому, чем это принято, - то вот это-то и вызывает раздражение».

«Беженство нас научило тому, что именно „в Тулу-то и надо со своим самоваром ездить“, то есть в Париже эмигрантам надо открывать модные магазины и ночные кабаки, в Мюнхене - пивные и т. д. Русским славистам по тому же принципу лучше всего в славянских странах. В других странах из русских славистов не устроился никто, кроме меня, но это исключение подтверждает правило: я устроился не в качестве слависта (каковым я в момент своего назначения вовсе и не был), а главным образом в качестве князя, - и это как раз в Вене, в которой своих князей хоть пруд пруди!»

«Это бывает: страшно не хочется, всячески отлыниваешь, а потом, как сядешь писать, так только вначале немножко трудно, а дальше всё легче и легче, и в конце концов выходит очень хорошо. Мне лично лучше всего удавались именно те работы, писание которых вызывало во мне почти непреодолимое отвращение».

«Зрелость не есть ещё старость и не знаменует собой бесплодия. Зрелые люди не только не перестают творить, но, наоборот, создают самое ценное из всего того, что оставят потомству. Только творят они иначе, чем молодые. К этому новому методу творчества сначала трудно привыкнуть. Сначала кажется, что вообще больше ничего нет, всё кончилось. Перерыв, хотя бы и короткий, пугает, вызывает опасения. Это - от непривычки. На самом деле беспокоиться нечего: будете творить, - только иначе, чем прежде. <…> Что проиграется на блеске и эффективности, выиграется на солидности конструкций. <…> Зато будет прочно, не придется так часто перестраивать. Вместо эффектного творческого фонтана, плавно текущий, но всё же мощный и широкий поток. Сначала - обидно. Кажется: что же это? неужели молодость прошла, и началась старость? Но в том-то и дело, что кроме молодости и старости есть ещё зрелость, кроме фонтана и стоячей воды есть ещё ровно и плавно текущий поток. В эту мысль надо вжиться, и тогда будет всё хорошо».

Примечания

Литература

  • Алпатов В. М. Москва лингвистическая / Научный совет Российской Академии наук по изучению и охране культурного и природного наследия. - М .: Изд-во Института иностранных языков, 2001. - С. 20 - 24. - 104 с. - (Природное и культурное наследие Москвы). - 500 экз. - ISBN 5-88966-028-4
  • Тесля А. А. К истории «И. Р.» (Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока . Берлин, 1925, 60 с.)
  • «Евразийство и белое движение». - 1919.
  • Кн. Николай Сергеевич Трубецкой «Об истинном и ложном национализме» = сб. «Исход к Востоку». - София, 1921. - С. 71-85.

Ссылки

  • Трубецкой Н. С. Фонология и лингвистическая география.
  • Трубецкой Н. С. Отношение между определяемым, определением и определённостью.
  • Трубецкой Н. С. «Европа и человечество»
  • Трубецкой Н. С. «Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» . Берлин, 1925, 60 с.
  • Вестстейн, Виллем . Трубецкой и Хлебников. // Евразийское пространство. Звук, слово, образ. Языки славянских культур. - М., 2003. - С. 237-248
  • Культура или карикатура? К украинской проблеме (О полемике Н. С. Трубецкого с Д. И. Дорошенко).
Фонология → Морфонология → Морфология
Основные понятия Фонема Морфема Морфонема Субморф Чередование : сандхи (рэндаку), гуна, врддхи
Персоналии И. А. Бодуэн де Куртенэ Н. В. Крушевский Н. С. Трубецкой Л. Блумфилд Д. Ворт
Связанные понятия Уровни языка Порождающая фонология
Портал:Лингвистика

Категории:

  • Персоналии по алфавиту
  • Родившиеся 16 апреля
  • Родившиеся в 1890 году
  • Родившиеся в Москве
  • Умершие 25 июня
  • Умершие в 1938 году
  • Умершие в Вене
  • Философы по алфавиту
  • Трубецкие
  • Выпускники Пятой Московской гимназии
  • Выпускники историко-филологического факультета Московского университета
  • Лингвисты России
  • Лингвисты Австрии
  • Философы России
  • Евразийцы
  • Этнографы
  • Фонетисты
  • Фонологи
  • Морфологи
  • Слависты Российской империи
  • Компаративисты
  • Историки языка
  • Кавказоведы
  • Уралисты
  • Структуралисты
  • Учёные Москвы
  • Русские эмигранты первой волны в Австрии
  • Русисты
  • Умершие от инфаркта миокарда

Wikimedia Foundation . 2010 .

Википедия: Князь Николай Сергеевич Трубецкой (4(16) апреля 1890, Москва - 25 июня 1938, Вена) - выдающийся русский лингвист; известен также как философ и публицист евразийского направления.
Принадлежал к аристократическому роду Трубецких, восходящему к Гедимину. Сын князя С.Н. Трубецкого (ректор Московского университета) и племянник князя Е.Н. Трубецкого, известных русских философов, брат писателя и мемуариста князя В.С. Трубецкого (Владимира Ветова).
С 14 лет посещал заседания Московского этнографического общества; в 15 лет публиковал первые научные статьи о финно-угорском язычестве. Изучение фольклора сопровождалось и знакомством с соответствующими языками.
В 1907 году начал сравнительно-исторические и типологические исследования грамматического строя северокавказских и чукотско-камчатских языков; материалы, собранные в ходе этой работы, продолжавшейся вплоть до революции, в годы Гражданской войны погибли («пошли дымом»; впрочем, советский кавказовед Е. Бокарев сообщал, что видел их в Ростове незадолго до Второй мировой войны) и были впоследствии восстановлены Трубецким в эмиграции по памяти.
В 1908 году окончил экстерном Пятую Московскую гимназию и поступил в Московский университет на философско-психологическое отделение (где тогда большим влиянием обладал Л.М. Лопатин). Учился вместе с Б.Л. Пастернаком, по утверждению которого Трубецкой увлекался тогда русской религиозной философией и неокантианством Марбургской школы. Затем перевелся на отделение западноевропейских литератур и наконец - на отделение сравнительного языкознания, где стал учеником Ф.Ф. Фортунатова. В 1912 году закончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на университетской кафедре.
В 1913-1914 годах стажировался в университете Лейпцига, где изучал младограмматическую школу. Вернувшись, в качестве приват-доцента преподавал в Московском университете с 1915 по 1916 гг. После революции 1917 года уехал в Кисловодск; в 1918 году преподает в Ростовском университете.
В 1920 году эмигрировал в Болгарию; преподавал в Софийском университете; издал сочинение «Европа и человечество», в котором близко подошел к выработке евразийской идеологии. Обсуждение этой книги в софийском семинаре, в котором участвовали П.П. Сувчинский, Г.В. Флоровский, П.Н. Савицкий привело к рождению евразийской идеологии, о чем было заявлено в сборнике «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1» (София, 1921).
В 1923 году переехал в Вену, преподавал в Венском университете. Жил Трубецкой на в квартире на Dorotheergasse 12 на 3-м этаже, а в 1934 году переехал на Kleeblattgasse 4. В 1920-х - 1930-х годах - активный участник евразийского движения, один из его теоретиков и политических лидеров. Наряду с П.П. Сувчинским и П.Н. Савицким входил в руководящие органы евразийства (Совет Трех, Совет Пяти, Совет Семи). До 1929 года участвовал во всех программных евразийских сборниках («Исход к Востоку» (1921), «На путях» (1922), «Россия и латинство» (1923), «Евразийский временник. Книга 1» (1923), «Евразийский временник. Книга 2» (1925), «Евразийский временник. Книга 3» (1927)), в периодических изданиях евразийцев (журнал «Евразийские хроники», газета «Евразия»). Соавтор коллективных евразийских манифестов («Евразийство (опыт систематического изложения)» (1926), «Евразийство (формулировка 1927 года)»). Выпустил ряд книг в Евразийском книгоиздательстве («Наследие Чингисхана» (1925), «К проблеме русского самосознания» (1927)). Как идеолог евразийства разрабатывал концепции многополярного мира, славяно-туранских культурных взаимодействий, монгольского влияния на русскую политическую историю и культуру, идеократии, учения о правящем отборе в государстве.
В 1929 году в знак протеста против просоветской и прокоммунистической направленности газеты «Евразия» вышел из состава руководящих органов евразийского движения. Не участвовал в создании (1932) и работе Евразийской партии, но продолжал поддерживать личные контакты с П.Н. Савицким, участвовал в работе теоретических евразийских семинаров и в 1930-х годах начал печататься в евразийских изданиях (журнал «Евразийские тетради» и др.). Тогда же совместно с Р.О. Якобсоном разрабатывает теорию евразийского языкового союза и вообще евразийского учения о языке в связи с географическим фактором, на основе онтологического структурализма, сформировавшегося в идейном пространстве Пражского лингвистического кружка.
Параллельно в 1920-1930-х гг. преподавал в Венском университете славянские языки и литературу, занимался научной деятельностью. В конце 1920-х - начале 1930-х разработал фонологическую теорию. Был одним из участников и идейных лидеров Пражского лингвистического кружка, одним из создателей школы славянского структурализма в лингвистике. В своих лекциях по истории русской литературы высказывал революционные идеи о необходимости «открытия» древнерусской литературы (наподобие открытия русской иконы), о применении формального метода к произведениям древней и средневековой литературы (в частности к «Хождению за три моря» Афанасия Никитина), о метрике русских былин.
Был непримиримым противником коммунизма, воцерквленным православным христианином. Выполнял обязанности старосты русской Никольской церкви в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского) (в конце 1920-х в ведении Московской Патриархии). По выходе 1 июля 1928 года из юрисдикции Евлогия настоятеля храма архимандрита Харитона (Дроботова), ввиду невозможных для исполнения политических требований лояльности советской власти, «князь Н.С. Трубецкой, состоящий церковным старостой сей церкви, немедленно донес Митрополиту Евлогию о выходе Архимандрита Харитона из канонического подчинения Митрополиту Евлогию и последний, по одному донесению мирянина, вопреки священным канонам, ‹...› уволил Архимандрита Харитона от должности, с запрещением священнослужения и преданием церковному суду.»
В 1930-х гг. выступал в печати против национал-социализма, видя в нем своеобразный «биологический материализм», столь же несовместимый с православным мировоззрением, как и марксистский «исторический материализм». В ответ на попытки бывшего евразийца А.В. Меллера-Закомельского, жившего в Германии, сблизить позиции правого евразийства и русского национал-социализма Н.С. Трубецкой выступил с теоретической антинацистской статьей «О расизме». Критиковал «арийскую теорию в лингвистике», доказывая, что индоевропейского праязыка не существовало, а сходства языков индоевропейской семьи можно объяснить их влияниями друг на друга в ходе исторического развития. Эти идеи, высказанные им в статье «Мысли об индоевропейской проблеме», стали причиной доноса в гестапо со стороны пронацистски настроенного австрийского лингвиста.
В 1938 году после аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо, вызывался на допрос, был арестован на трое суток, в его квартире был произведен обыск. По признанию П.Н. Савицкого, от концлагеря его спас только титул князя. Однако значительная часть его научных рукописей была конфискована во время обыска и впоследствии утрачена. Не перенеся этой потери, Николай Сергеевич Трубецкой скончался от инфаркта миокарда, в больнице.

Лингвист, этнолог, культуролог. Родился в Москве, в семье философа С.Н. Трубецкого. Уже в 13 лет проявил осознанный интерес к языкознанию и этнографии. В 1908 поступил на историко-филол. ф-т Моск. ун-та, по окончании к-рого был отправлен на стажировку во Фрейбург, где слушал лекции младограмматиков. В годы революции Т. оказался на юге России (Кисловодск, Ростов), преподавал в Ростов, ун-те. В 1920 эмигрирует в Болгарию и получает кафедру в Софийском ун-те. В 1922 был приглашен в Вен. ун-т на должность заведующего кафедрой славистики. В 1921 вместе с П.П. Сувчинским, П.Н. Савицким, Г.В. Флоровским основал евразийское движение и стал одним из гл. его идеологов. Во время “кламарского раскола” 1928-29 отошел от активной работы в движении, однако впоследствии продолжал участвовать в евразийских из-

даниях. Был в оппозиции к фашистскому режиму. Напряженная работа подорвала его здоровье. Его осн. лингвистич. труд - “Основы фонологии” - вышел уже после его смерти.

Научная деятельность Т. чрезвычайно многогранна. Он начинал с исследования финно-угорских языков, затем перешел к исследованию кавказских. Работы Т. в этой области позволили В.А. Старостину назвать его основоположником сравнительно-истор. изучения сев.-кавказ. и особенно вост.-кавказ. языков. Он впервые сделал попытку построить сравнительно-истор. грамматику целиком на основе соответствий между живыми языками, что привело к уточнению и новому обоснованию методов реконструкции истории языка. В 1915 Т. выступил с критикой метода реконструкции истории славян, языков Шахматова и на основе этой критики создал собств. концепцию истории праславян. языка, изложенную в работе “Опыт истории праславян. языка”, утерянной им во время ростов, скитаний, и частично отраженную в статьях позднейшего периода. Т. первым в истории славистики (в 1921) предложил (подтверждаемую ныне историко-этногр. данными) схему периодизации праязыковой истории славянства, разделив ее на 4 этапа: 1) распадение индоевроп. праязыка и выделение праславян. говоров, 2) полное единство праславян. языка, вполне обособившегося от других европ. диалектов; 3) начало диалектного расслоения праславян. языка и 4) завершение диалектного дробления, когда группы диалектов становятся более прочными и дифференцированными. Конец праславян. периода Т. связывал с падением редуцированных - последним процессом, пережитым всеми диалектами общеславян. континуума.

Для концепции Т. свойственно представление о системности языка, проявляющейся на разл. уровнях (фонология, морфология, лексика), развивающее традиции Моск. лингвистич. школы и Ф. де Соссюра, и стремление объяснить языковые изменения, не прибегая к внеязыковым факторам. Его задачу можно охарактеризовать как построение динамич. типологии языка, в к-рой совмещались бы синхронич. и диахронич. подходы. Представление о чередовании конвергенции и дивергенции языкового развития подводили его к вопросу о телеологии языкового развития.


Наиболее фундаментальной разработкой Т. в области лингвистики стала созданная им совместно с Якобсоном в рамках Пражского лингвистич. кружка фонологич. концепция. Развивая идеи учения о фонеме Бодуэна де Куртене и Щербы, отказавшись, однако, от его психол. обоснования, а также идеи фонемологии Н.Ф. Яковлева, Т. создал целостную фонологич. концепцию, одним из осн. достижений к-рой стала оригинальная теория нейтрализации.

Большое внимание Т. уделял проблемам лингвистич. географии. В статье “Вавилонская башня и смешение языков” (1923) им выдвинуто понятие “языкового союза” (противоположное понятию “языковой семьи”), характеризующее ареально-общие изменения, распространяющиеся как на генетически-связанные, так и на генетически не связанные языки. Т.о. возникает картина “радужной языковой сети”, в к-рой сочетаются многообразие и непрерывность.

В своих лит.-ведч. работах Т. высказывал критику в адрес психоаналитич. и социол. подходов, предметом исследования для к-рых выступают внелит. факторы. Высоко оценивая формальный метод, он критиковал его за недостаточную проработанность методол. оснований и недооценку эстетич. фактора, считая, что через изучение приемов нужно двигаться к изучению “духа произведения”. В исследованиях по др.-рус. лит-ре Т. утверждал ее самоценность и стремился представить лит. процесс в контексте “эстетич. мерил” человека Др. Руси.

Существ, часть наследия Т. составляют работы, посвященные обоснованию евразийства. Прежде всего это вышедшая в 1920 кн. “Европа и человечество”, ставшая отправной точкой евразийского движения. Разоблачая в ней романо-герм. культурный шовинизм (зачастую скрывающийся под маской космополитизма с его идеалом “общечеловеч. цивилизации”), трактуя его как проявление эгоцентрич. психологии европейцев, Т. выдвигает идею равноценности всех культур. Эгоцентризму и связанным с ним представлениям о “прогрессе” и “эволюционной лестнице” (в конечном итоге оправдывающим империалистич. экспансию европейцев), Т. противопоставляет безоценочный подход, позволяющий увидеть самоценность иной культуры. Показывая, что приобщение народа к иной культуре невозможно без антропол. смешения с ее субъектом и раскрывая вред европеизации, мешающей развитию нац. культуры, Т. призывает народы к самопознанию, к раскрытию собств. самобытности и освобождению от романо-герм. ига, гл. роль в к-ром должна сыграть интеллигенция этих народов. Идея самопознания стала стержнем сб. “К проблеме рус. самопознания” (1927). Обосновывая возможность народного самопознания, Т. развивает концепцию народа как симфонич. личности, разработанную им в диалоге с Карсавиным. Самопознание народа должно послужить выработке истинного национализма, к-рый, в отличие от ложного, лишен эгоцентрич. моментов и уважает культуры других наций (“Об истинном и ложном национализме”, 1921). Именно таким должен быть “общеевразийский национализм” рус. народа. В статье “Общеславян. элемент в рус. культуре” (1927), реконструируя эволюцию рус. языка и, в частности, отличающее его от других языков прямое наследование церковнославянскому, Т. раскрывает исключительно лингвистич. суть “славянства”, укорененного в православной церковности. В статьях “Верхи и низы рус. культуры” (1921) и “О туранском элементе в рус. культуре” (1925) он выявляет антропол. и культурную близость рус. народа к народам Азии. Концепция азиат, корней рус. культуры, как и идея “внутр. Европы”, отрыва европеизированной верхушки от народной культуры, выраженные в этих статьях, были развиты впоследствии в опубл. под псевдонимом И.Р. (Из России) книге “Наследие Чингисхана” (1925), повлиявшей на концепцию рус. истории Г. В. Вернадского: Т. доказывал, что моек. государственность формирова-

лась по образцу монгольской, но стала еще более мощной благодаря “бытовому исповедничеству” рус. религиозности. Революция, с т.зр. ее идеологии, представляется ему продолжением двухсотлетней европеизации, начатой Петром I, но, по сути дела, она есть путь к новой России-Евразии - преемнице наследия великого Чингисхана.

Евразийское движение, полагал Т., должно, преодолев собственное эмигрантство, осуществить разработку миросозерцания, к-рое станет основанием возникающей евразийской культуры. Грядущий “культурный синтез” должен быть православным. (Впоследствии Т. оценивал это утверждение как неубедительное.) Гос. строем новой России должна стать идеократия, где “общность миросозерцания” является первичным принципом отбора правящего слоя и где происходит естественное огосударствление всех сфер обществ, жизни. В поздней статье “Об идее-правительнице идеократич. гос-ва” (1935) Т., развивая концепцию автаркии, пишет, что этой идеей должно быть “благо совокупности народов, населяющих данный автаркич. мир”.

При всей важности проблем, поставленных Т. в его евразийских работах, ему не удалось преодолеть опр. эклектизма и тенденциозности, присущих движению в целом.

Соч.: Основы фонологии. М., I960; “Хождение за три моря” Афанасия Никитина как лит. памятник // Семиотика. М., 1983; Избр. труды по филологии. М., 1987; История. Культура. Язык. М., 1995; Die russischen Dichter des 18. und 19. Jahrhunderts. Abriss einer Entwick-lungsgeschichte. Graz-Koln, 1956; N.S. Trubetzkoy"s Letters and Notes. The Hague; P., 1975; Opera slavica minora linguistica. W., 1988.

Лит.: Чижевский Д.И. Князь Н.С. Трубецкой // Совр. записки. Париж. 1939. № 68; Соболев А.В. Князь Н.С. Трубецкой и евразийство //Лит. учеба. 1991. № 6; Урханова Р.А. Философско-истор. основания евразийской культурологии // Философия и культура в России (методол. проблемы). М., 1992: Н.С. Трубецкой и совр. филология. М., 1993; Boss О. Die Lehre der Eurasiers. Wiesbaden, 1961; Riasanovsky N. Prince N.S. Trubetzkoy"s Europe and Mankind // Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas. Bd. 12. Wiesbaden, 1964.

(23.7/4.8.1862-29.9/12.10.1905) - князь, философ, публицист, общественный деятель. Брат Е.Н. Трубецкого. Родился в старинной аристократической семье. Дед - князь Петр Иванович Трубецкой (1798-1871), генерал, пожалованный золотой шашкой "за храбрость", служил в одном из московских департаментов правительствующего Сената, воплощал тип вельможи XVIII в. и вносил в семью дух "дореформенной России" (Трубецкой Е.Н. Из прошлого. Вена, 1925, с. 9-21); мать София Алексеевна (урожд. Лопухина, 1842-1901) и ее семья несли в себе "новую Россию", воспитывая детей "в понятиях равенства всех людей перед Богом" (Там же, с. 36). Отец, кн. Николай Петрович (1828-1900), был одним из организаторов и вдохновителей Императорского Русского Музыкального общества, близко дружил с Н.Г. Рубинштейном, часто посещавшим Ахтырку и вносившим в атмосферу дома тот дух музыки, который оказал такое сильное влияние на обоих братьев. Детство, проведенное в Ахтырке, сопровождалось частыми паломничествами в близлежащий Хотьковский монастырь и Троице-Сергиеву лавру.

Осенью 1874 г. Трубецкой поступил в 3-й класс московской частной гимназии Ф.И. Креймана, в 1877 г., в связи с назначением отца калужским вице-губернатором, перешел в калужскую казенную гимназию, которую окончил в 1881 г. В гимназические годы зачитывался Дарвином и Спенсером, на совет матери жить больше сердцем, отвечал: "Что такое сердце, мама: это полый мускул, разгоняющий кровь вниз и вверх по телу" (Трубецкой Е.Н. Воспоминания. София, 1921, с. 45). С 4-го класса гимназии заинтересовался философией, в 16 лет пережил период увлечения англо-французским позитивизмом; в 7-м классе чтение 4 томов "Истории новой философии" К. Фишера положило начало критическому изучению философии (Там же, с. 56-57); поворот к религиозной философии произошел под влиянием чтения брошюр А.С. Хомякова.

В 1881 г. поступил на юридический, но уже через две недели перешел на историко-филологический факультет Московского университета (см.: Лопатин Л.М. Князь Сергей Николаевич Т. М., 1906, с. 4), где учился вначале на историческом, а затем на классическом отделении. В студенческие годы познакомился с произведениями B.C. Соловьева (Чтения о Богочеловечестве; Великий спор и христианская политика и др.), однако теократические устремления Соловьева оставались ему чужды. Следует отметить, что сама по себе идея церковного объединения, проповедуемая Соловьевым, увлекла Трубецкого с первого же знамомства с ним (см.: К истории одной дружбы: B.C. Соловьев и кн. С.Н. Трубецкой // De visi, 1993, № 8, с. 9-12); в 1888 г. Трубецкой оказался в числе немногих защитников вызвавшей резкие нападки в консервативной печати брошюры Соловьева "L"idee russe" (см.: Носов А.А. Неожиданная защита "русской идеи": Неопубл. письмо кн. С.Н.Трубецкого в редакцию "Московских ведомостей" // Нов. Европа, 1993, №4).

В 1885 г. окончил историко-филологический факультет в звании кандидата и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию (ЦИА г. Москвы, ф. 418, оп. 476, д. 261; Сухарев, с. 21). В качестве магистерской диссертации Трубецкой предполагал представить сочинение, известное под названием "О Церкви и Св. Софии" (фрагменты рукописи сохранились - ГАРФ, ф. 1093), над которым работал много лет; однако его защита в Московском университете представлялась невозможной.

В конце октября 1886 г. Е.Н. Трубецкой обсуждал перспективы представления магистерской диссертации брата на данную тему с Лопатиным и Соловьевым и поддержал его решение "отказаться от мысли защищать свое сочинение о Софии" (ГТФ, 1093, оп. 1, ед. хр. 114, л. 12; см. также: К истории одной дружбы, с. 7). Трубецкой решил представить на диспут сочинение "Метафизика в древней Греции" (отз. B.C. Соловьева см.: РО, 1890, № 6).

Уже в этой работе была сформулирована основная идея философии Трубецкого об определяющем влиянии религии и мифологии на развитие философской метафизики. После успешной защиты Трубецкой получил возможность отправиться за границу в научную командировку, которую провел в Германии. Общение с немецкими протестантскими богословами, и в части, с Гарнаком, способствовали критической переоценке славянофильских увлечений молодости (см. Трубецкая О.Н. Князь С.Н. Трубецкой: Воспоминания сестры. Нью-Йорк, 1953, с. 38).

В конце 1887 г. Трубецкой входит в дружеский круг "московской философии" (Н.Я. Грот, Л.М. Лопатин, B.C. Соловьев), становится деятельным сотрудником первого в России научного философского журнала "Вопросы философии и психологии". Одновременно он начинает чтение курса лекций по истории древней философии в Московском университете (см.: Трубецкой С.Н. Лекции по истории древней философии 1891/92 гг. М., 1892) в качестве доцента, а после защиты докторской диссертации 23 марта 1900 г. (Учение о Логосе в его истории, отд. изд.: М., 1900) - в качестве экстраординарного, с 1904 г.(?) - ординарного профессора.

В своем докторском сочинении Трубецкой обращается к исследованию высказанной еще св. Иустином и развитой Климентом Александрийским (и особенно любимой его другом и философским единомышленником B.C. Соловьевым) идеи о том, что греческая идеалистическая философия была для эллинов "детоводительницей ко Христу". Разделяя это убеждение в целом, Трубецкой в то же время указывает, что греческая философия оказалась неспособна выйти за пределы собственных религиозных идеалов и поэтому была обречена на историческую смерть.

С начала 1890-х гг. Трубецкой активно выступает в научной и общественно-политической печати: с "подачи" B.C. Соловьева (см. письма B.C. Соловьева к М.М. Стасюлевичу от 6 сент. 1892 г. // Соловьев B.C. Письма, т. 4, с. 59-60, и апр. 1894 г. // Там же, т. 3, с. 64) его статьи появляются на страницах влиятельного в "интеллектуальных" кругах "Вестника Европы". Название работы "Разочарованный славянофил" (Вестник Европы, 1892, № 10), посвященная критике идей К.Н. Леонтьева, в значительной мере характеризует мировоззрение самого Т. начала 1890-х гг.; следующая статья, появившаяся в том же журнале (Противоречия нашей культуры, 1894, № 8) и посвященная полемике с "последним могиканом" славянофильства, генералом А.А. Киреевым, свидетельствовала о продолжающейся эволюции мировоззрения Трубецкого от славянофильства к христианскому либерализму.

После смерти первого редактора журнала "Вопросы философии и психологии" В.П. Преображенского (1900) Трубецкой занимает его место и редактирует журнал (совместно с Л.М. Лопатиным) до своей кончины. "С.Н. бывал в редакции в приемные дни, по понедельникам и четвергам, бесконечно много велось с ним бурных споров, много он кричал и бранился, но и много острил; он приносил нам свои остроумные стихи, статьи и часто Л.М. (Лопатин) очень серьезно критиковал его вещи" (см.: Карелина Н.П. За 50 лет // ВФ, 1993, № 11, с. 117). Шуточные стихотворения в жанре Козьмы Пруткова - излюбленный жанр в кругу "московской философии", многие дошедшие до нас опыты в этом жанре написаны совместно Трубецким и Соловьевым (см.: Давыдов Н.В. Из прошлого. М., 1917, ч. 2, с. 111; Величко Вл. Владимир Соловьев. Жизнь и творенья // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991, с. 57-58; Амфитеатров А. Литературный альбом. СПб., 1904, с. 261).

В 1894/95 учебном году Трубецкой начал чтение курса "Философия Отцов Церкви", вел семинарий по Аристотелю; в это время вокруг Трубецкого складывается студенческий кружок. Вначале собиравшийся полулегально, под видом практических занятий, кружок перерос в Студенческое Историко-философское Общество (март 1902), председателем которого был единогласно избран Трубецкой (см.: Анисимов А.И. Князь С.Н. Трубецкой и московское студенчество // ВФиП, кн. 81(1), с. 146); в работе Общества принимали участие П.И. Новгородцев и Л.М. Лопатин. В рамках деятельности Общества Трубецкой организовал экскурсию более сотни студентов в Грецию с целью изучения античных древностей (отъезд состоялся 29 июля 1903 г.; см. подробнее: Анисимов А.И. Экскурсия студ. Общества в Грецию. М., 1904).

1900-е гг. - время активной общественной деятельности Трубецкого. Оставаясь "христианином, уверенным в своем православии" (А.А. Мануйлов), Трубецкой в своих полит. воззрениях оставался убежденным конституционалистом, сторонником гражданских свобод и университетской автономии. С 1899 г. в "Санкт-Петербургских ведомостях" появляются его статьи, отстаивающие независимость научной и преподавательской деятельности. Вернувшись в конце апреля 1903 г. из Дрездена, где он провел зиму, Трубецкой принимается за организацию собственной еженедневной политической газеты "Московская Неделя". Первый ее номер должен был появиться 1 мая 1905 г., но был арестован: та же судьба постигла и два последующих номера. (Впоследствии этот замысел Трубецкого был воплощен его братом Е.Н. Трубецким в его "Московском Еженедельнике".)

В мае 1905 г. Трубецкого приглашают на общеземский съезд, где поручают составить текст обращения к Государю. В ответ Трубецкой был приглашен с группой земских деятелей Николаем II; прием, на котором Трубецкой выступал основным докладчиком, состоялся 6 июня в петергофском Александрийском дворце. Во время беседы Николай II поручил Трубецкому составить "записку о положении высших учебных заведений и о мерах к восстановлению академического порядка" (ЦГИА: ф. 733, о. 226, д. 112, л. 145-152). На ее основе в августе того же года университетам была предоставлена автономия, и 2 сентября Трубецкой был избран ректором университета (ЦГИА, ф. 74, о. 6, д. 395). На посту ректора Трубецкой находился 27 дней; во время заседания у министра народного просвещения у него случился удар; через несколько дней он скончался.

Трубецкой представлял редкий для русской философии тип: глубокий интеллектуальный мистический настрой соединялся у него со строго научным философским критицизмом.

Однако критический идеализм Трубецкого - это попытка ответить языком философского исследования на вопросы религиозного сознания. Это обстоятельство делает его продолжателем традиции B.C. Соловьева и в то же время существенно ограничивает влияние его философии на последующих русских мыслителей. Активная общественная деятельность не уводила Трубецкого от философии: по свидетельству В.И. Вернадского, в последние годы жизни интересы Трубецкого "сосредоточивались одновременно в двух областях - в философии и науке, с одной стороны, он углублялся в развитие своеобразной, очень глубокой, мистической стороны своего учения, вращаясь в области идей, связанных с учением о логосе и допущением эонов. С другой стороны, все его научные интересы были сосредоточены в области истории христианства, критики текста книг Завета, истории греческой философии..." (Вернадский В.И. Черты мировоззрения кн. С.Н. Трубецкого. М., 1908, с. 4).

А. Носов

Обращаясь к истории, русский философ искал ответ на жгучие проблемы современной ему мысли. Подлинное историко-философское исследование, стремясь освободиться от субъективных пристрастий, от модернизации исторического прошлого, не может не соотносить проблемы, волновавшие мыслителей прошлого, с современными проблемами. Есть историческая преемственность в развитии философского знания и философской проблематики, и, несмотря на различие школ и направлений, несмотря на множество "рукавов", по которым течет философская река, существует определенная логика ее течения. Если философ не хочет заново изобретать велосипед, то ему, как и всякому ученому, необходима умственная школа: роль такой школы и играет история философии.

При таком подходе к пониманию философского исследования Трубецкой и в тех работах, где он ставит и решает определенную проблему, всегда начинает с истории этой проблемы. Именно так построены две важнейшие работы Трубецкого: "О природе человеческого сознания" (1890) и "Основания идеализма" (1896). Статья "О природе человеческого сознания" - это попытка разрешить одну из центральных проблем философии - проблему отношения рода к индивиду, общего к частному, государства к гражданину, общества к личности. Обращаясь к истории философии, Трубецкой показывает, что большинство философских учений принимали в качестве основополагающего либо индивидуальное, либо общее; это особенно ярко видно в средневековых спорах номиналистов и реалистов. В новое время споры эти возобновились: полемика теперь пошла между английским эмпиризмом, продолжившим линию номинализма, и немецким идеализмом, завершившим рационалистическую традицию XVII-XVIII вв.

Философия нового времени, провозгласив идею личности, не смогла обрести именно личность. "Верховный принцип новой философии есть идея личности, ее критерий - личное убеждение, ее исходная точка - личное сознание в троякой форме: личного откровения (реформа немецких мистиков), личного разумения (реформа Декарта) и личного опыта (реформа Бэкона)" (Соч. М., 1994, с. 492). Древняя философия, по мнению Трубецкого, знатока античности, еще не выработала понятия личности; даже Сократ, Платон, Аристотель не знают этого понятия, для них "самая душа, индивидуализированная в каждом живом существе, есть по существу своему нечто универсальное" (Там же, с. 493).

Принципом "личности" Трубецкой называет то, что в свое время Гегель назвал "принципом субъективной достоверности", действительно отличающим новое время как от античности, так и от средних веков. И неудивительно, что традиционно философская проблема об отношении единичного к общему предстала в новое время как вопрос о природе человеческого сознания, который звучит так: "Доступна ли истина личному познанию Человека, и если да, то лично ли самое познание его вообще?" (Там же).

Показав невозможность объяснения сознания ни как принадлежности отдельного эмпирического индивида, ни как продукта универсального бессознательно-родового начала, Трубецкой пришел к выводу, что личное, конечное сознание может быть понято только при допущении соборного, коллективного сознания. Идея соборности, убеждение в том, что личность не может быть мыслима вне общественного целого, принадлежит славянофилам, критиковавшим европейскую философию за ее индивидуализм, распространявшийся как на трактовку познания, так и на понимание человека.

Трубецкой расходился со славянофилами по вопросам общественно-политическим, историческим, церковным, но в понимании человека и природы человеческого знания во многом был с ними согласен. Познание он рассматривал как живой и универсальный процесс, осуществляемый людьми совместно. Личность и соборность предполагают друг друга. "Сознание не может быть ни безличным, ни единоличным, ибо оно более чем лично, будучи соборным" (Там же, с. 496). Соборное сознание славянофилов не тождественно трансцендентальному субъекту Канта. "Древняя метафизика, с Платоном во главе, признавала истиной сущего универсальные вселенские идеи как вечные, объективные сущности, противоположные миру явлений.

Но такое воззрение, такой объективный идеализм должен казаться Канту наивным: нет объекта без субъекта, нет идеи или идеала без сознания... Поэтому если мы признаем реальное начало до сознания, и притом такое, которое безусловно внешне сознанию, то это начало - бессознательное и безумное по существу" (Там же, с. 537-538). Трубецкой не приемлет Канта потому, что принцип трансцендентальной субъективности ведет или к учению о становящемся абсолюте Фихте и Гегеля, или же к философии бессознательного позднего Шеллинга, Шопенгауэра и Эд. Гартмана, у которых абсолют есть слепая, бессознательная, иррациональная воля.

Соборное сознание, по Трубецкому, должно быть той инстанцией, которая призвана гарантировать объективность познания; но при этом оно не должно рассматриваться как единственно возможное сознание, не должно исключать идеальное и даже лично-сознательное бытие, трансцендентное человеческому сознанию, не должно исключать объективного существования идеалов и идей, как это делал немецкий идеализм. Однако природа этого коллективного сознания не совсем прояснена. На это обстоятельство обращали внимание современники Трубецкого, в частности, Л.М. Лопатин. Видимо, сознавая это затруднение, Трубецкой предложил более серьезное решение проблемы, противопоставив субъективизму нового времени аристотелевское понимание сознания и познания. "Понятие саморазвития, развития вообще - в приложении к абсолютному - есть явно ложное понятие; ибо ничто развивающееся не есть истинно абсолютное.

Поэтому наряду с этим недошедшим и недовольным абсолютным... стоит абсолютное, от века достигнутое, совершенное, довлеющее себе и заключающее в себе цель всякого возможного развития. Наряду с этим полусознательным, развивающимся богом... стоит вечное актуальное сознание, в котором лежит объективная норма и критерий всякого возможного сознания... Здесь мы приходим к учению великого Аристотеля, которое мы считаем краеугольным камнем метафизики: всем возможному... еще недоразвившемуся до своей предельной... формы, противолежит вечная идеальная действительность или энергия, вечно достигнутая цель" (Там же, с. 544-545).

Соборность мыслится Трубецким как некое совершенное общество или метафизический социализм. "...Мы приходим к парадоксальному результату: между тем как индивидуалистическая психология и субъективный идеализм одинаково ведут к отрицанию индивидуальной души, метафизический социализм, признание соборности сознания обосновывает нашу веру в нее. Утверждаемая отвлеченно, обособленная индивидуальность обращается в ничто; она сохраняется и осуществляется только в обществе, и притом в совершенном обществе" (Там же, с. 578).

В этой же работе Трубецкой развивает мысль о существовании некоторой всеобщей чувственности, носителем которой является особый субъект чувственности, отличный от Бога, - мировая душа. Концепция универсальной чувственности как функции мировой души занимает важное место в творчестве Трубецкого. Подробнее она развивается в "Основаниях идеализма", где Трубецкой поясняет, что к принятию идеи универсальной чувственности его побудило кантовское учение о пространстве и времени как априорных формах чувственности. "Если субъектом такой чувственности не может быть ни ограниченное индивидуальное существо, ни Существо абсолютное, то остается допустить, что ее субъектом может быть только такое психофизическое существо, которое столь же универсально, как пространство и время, но вместе с тем подобно времени и пространству не обладает признаками абсолютного бытия: это космическое Существо или мир в своей психической основе - то, что Платон называл Мировой Душою" (Собр. соч., т. 2, с. 298).

Учение Трубецкого об универсальной чувственности имеет еще один важный аспект наряду с признанием чувственного мира как единого космического существа, живого и одушевленного, а именно, несводимость к механическим основаниям так называемых вторичных качеств. Эта мысль впоследствии получила развитие в учении Лосского о непосредственном созерцании как чувственной, так и идеальной реальности. Наиболее полное изложение своих воззрений Трубецкой предпринял в работе "Основания идеализма", послужившей как бы связующим звеном между работами "О природе человеческого сознания", с одной стороны, и "Учением о Логосе в его истории" - с другой. Именно в "Основаниях идеализма" обрисованы основные черты конкретного идеализма, как Трубецкой называл свое учение, желая подчеркнуть его идеалистический характер, а также его отличие от так называемого отвлеченного идеализма, т.е. от учений Фихте, Шеллинга и Гегеля.

Трубецкой видит сущность идеализма в признании универсального Разума, или Логоса, как начала объективного, всеобщего, составляющего основу и самого мира, и человеческого разума, предпосылку объективности чел. познания. Констатируя тот факт, что отвлеченный идеализм немецкой философии потерпел крушение, уступив позитивизму, скептицизму, материализму, Трубецкой в то же время не согласен, что тем самым потерпела поражение метафизика как таковая и ее важнейшая идея - идея Логоса в философском смысле. Конкретный идеализм не может быть беспредпосылочным мышлением, которого требовала гегелевская философия.

Сама логическая идея, по убеждению Трубецкого, предполагает абсолютно сущее. Оно предшествует всякой мысли о нем, оно составляет ту предпосылку философского мышления, то его "начало", от которого необходимо отправляться, чтобы не впасть в искушение панлогизма, т.е. рождения от отвлеченной мысли всего богатства ее определений. Учение о предпосылочности философии и тезис о вечном и актуальном сознании, предшествующем всякому конечному становящемуся сознанию, - два взаимно связанных момента. Конкретный идеализм Трубецкого, требующий допустить бытие (точнее, Сущее) раньше мышления, предполагает теистическое миросозерцание.

Доказывая, что бытие, сущее не сводится к логической идее, что логические категории суть только основные типы отношения мысли к своему предмету, Трубецкой в то же время признавал духовность и разумность всего реального, законы космического Логоса, по которым устраивается жизнь природы и человека и которые в конечном счете могут быть постигнуты средствами человеческого разума. При этом разум, по Трубецкому, не является единственным источником познания; познание осуществляется с помощью опыта, обусловленного априорными законами нашего восприятия (универсальной чувственности), с помощью разума, устанавливающего закономерную связь явлений, и, наконец, с помощью веры, устанавливающей реальность мыслимых и воспринимаемых нами существ.

Сущее определяется, следовательно, не только как предмет чувства и мысли, но и как предмет веры. Обнаружение субстанциального бытия, субстанциальности сущих - главная функция веры. Не мышление, а воля есть та способность в нас, с помощью которой мы открываем бытие, - таков тезис Трубецкого. Он не принимает соловьевского отождествления веры с интеллектуальной интуицией, или вдохновением. Интеллектуальное созерцание рассматривается Соловьевым по аналогии с состоянием пассивно-медиумическим, состоянием особой одержимости, транса, в котором не участвует наша воля, поскольку она может только препятствовать восприятию действия на нас трансцендентных существ, каковыми, по Соловьеву, являются идеи. В противоположность этому мистически-романтическому направлению Трубецкой на место интеллектуального созерцания и родственной ему фантазии ставит способность, укорененную в воле, а именно веру.

Понятие "соборное сознание", которое предполагает единение людей, их согласие и любовь, и понятие "вера" тесно между собой связаны. Вместе с тем вера у Трубецкого не противостоит разуму. Трубецкой остается приверженцем Логоса, дополненного верой, ибо убежден, что в основе мира - духовное, разумное и любящее Начало, а потому мир в сущности своей благ. Отсюда проистекает оптимизм Трубецкого, здесь источник его деятельной энергии, его сочувственного отношения ко всем благим начинаниям, его неутомимой академической и гражданской деятельности на пользу науки и отечества.

П. Гайденко

Соч. : Собр. соч.: В 6 т. М., 1906-1912; Соч. М., 1994.

Лит. : Кн. С.Н. Трубецкой - первый борец за право и свободу русского народа: В отзывах русской повременной печати, речах и воспоминаниях его последователей и почитателей. СПб., 1905; ВФиП. 1906. Кн. 81 (номер посвящен Трубецкому); Мелиоранский В. Теоретическая философия С.Н. Трубецкого // ВФиП, 1906. Кн. 82; Сб. речей, посв. памяти кн. С.Н. Трубецкого // Издание Студенч. Науч. об-ва, памяти кн. С.Н. Трубецкого. М., 1909; Булгаков С.Н. Философия кн. С.Н. Трубецкого и духовная борьба современности // Два града. М., 1911. Т. 2; Смирнов К.А. Религиозные воззрения кн. С.Н. Трубецкого М., 1911; Лопатин Л.М. Современное значение философских идей кн. С.Н. Трубецкого // ВФиП. 1916. Кн. 131; Котляревский С.А. Миросозерцание кн. С.Н. Трубецкого // Там же; Рачинский Г.А. Религиозно-философские воззрения кн. С.Н. Трубецкого // Там же; Блонский П.П. Кн. С.Н. Трубецкой и философия. М., 1917.

Обновлено: 02.09.2017